Лабиринт судеб (СИ)

— Конечно, сейчас, — растерявшись, Амерлин выронила сумку, захлопала себя по карманам, вспоминая, куда именно убрала деньги.
Опасаясь, как бы она не передумала, женщина продолжала горько жаловаться на злодейку-судьбу, обрекшую на голодную и мучительную смерть.
— Вот, возьми, только не умирай, — Амерлин поспешно протянула ей пирожок. — Он, правда, надкусанный, но все равно очень вкусный!
— Что здесь происходит? — вынырнувший откуда-то из тени Даэрен застал врасплох обеих.
Нищенка, пробормотав что-то благодарное, поднялась на ноги, стремясь убраться подальше, а Амерлин, вновь уронив сумку, ойкнула и наклонилась, собирая выпавшие ленты.
— Я тебе что сказал делать? Купить вещи и идти в трактир, неужели так сложно выполнить, обязательно надо своевольничать? — раздраженно спросил Даэрен.
Настроение у мага было паршивым. Уверенность Амерлин в том, что в центре города абсолютно безопасно, он не разделял и предпочел бы не расставаться с девушкой, взяв ее с собой. Увы, в городской ратуше посторонних не любили, и если на мнение служащих Даэрен еще мог наплевать, то интересы коллег следовало уважать.
Провинции маги не очень любили, предпочитая жить поближе к столице, но дар мог проявиться в абсолютно любом месте, поэтому приказ короля был однозначным — минимум месяц жить в приграничных городах и проводить проверки, в остальное же время разрешалось обходиться краткими визитами. Даэрен надеялся узнать новости из столицы (которые Амерлин как раз знать пока не следовало), но мага на месте не оказалось. Как сообщили служащие, тот уехал на прошлой неделе и в следующий раз его ждали в конце осени.
Пришлось, ругнувшись на торопливого коллегу, возвращаться в трактир, возле которого и обнаружилась Амерлин. В отличие от нее, Даэрен сразу заметил, что нищенка слишком резвая для умирающей с голоду, а еще за поясом прятала короткий нож.
— Я вовсе не своевольничала, — робко возразила Амерлин, поднимаясь. — Всего — лишь угостила женщину пирожком, она целый месяц ничего не ела, неужели тебе жалко?
Даэрен устало поморщился. Подобная вера уже не забавляла, выводила из себя.
— Если бы она действительно столько не ела, то сейчас бы валялась в канаве, испуская дух, а вовсе не сверкала пятками, спеша свернуть в ближайший переулок.
В противовес словам, нищенка оставалась на месте, уже не пытаясь тронуться с места. Заклинание держало ее лучше всяких веревок, с каждым рывком затягиваясь все сильнее. Со стороны казалось, будто женщина попала в невидимые сети, хотя особых желающих наблюдать за вызвавшей недовольство мага не нашлось.
— Конечно, она убежала, ты ведь ее напугал! Ой! Что ты сделал? — только сейчас Амерлин заметила застывшую в неестественной позе нищенку.
— Еще не пугал, но скоро могу начать, — улыбка Даэрена стала зловещей. — Видишь ли, твоя «подруга» кое-что забыла сделать, и я просто не могу позволить ей уйти.
— Забыла? Имеешь ввиду, надо было поблагодарить? Так я не обиделась, — растерялась девушка.
— Да нет, не поблагодарить, — продолжая улыбаться, маг подошел к нищенке и, под перепуганное мычание, вытащил из кармана знакомые монеты.
Ровно столько, сколько было у Амерлин.
— Это же мои деньги! — проверив карманы, спохватилась девушка. — Она что, вытащила их?
— Сами они закатиться в чужой карман точно не могли, — пожал плечами Даэрен. — Как у вас в селении наказывают воров?
— Никак, у нас воров не было. Но отец рассказывал, что позарившегося на чужое следует заставить возместить или отработать ущерб, — Амерлин продолжала ошеломленно таращиться на нищенку.
Не верилось, что женщина могла так легко врать, глядя ей прямо в глаза. И ведь вид в самом деле изможденный, лицо посеревшее, уставшее. Если так сильно деньги нужны были, могла бы прямо попросить…
— А в Академии уличенным в воровстве ставили клеймо и на месяц превращали в бесправных слуг, заставляя заниматься самой грязной работой. В столице, в зависимости от степени проступка, могут дать плетей, бросить в тюрьму или отрубить руку, — последние слова маг произнес совсем тихо, но и Амерлин, и нищенка его услышали.
 
Девушка изумленно распахнула глаза, нищенка что-то замычала, забарахтавшись в «сетях».
— Слуга мне не нужен, тюрьма далеко, а вот заставить лишнюю конечность отсохнуть могу запросто. Тебе какая рука больше мешает — правая или левая? — не обращая внимания на ужас, отразившийся на лице воровки, деловито поинтересовался Даэрен.
— Даэрен, не надо, так ведь нельзя! Ты же не знаешь, что заставило ее воровать, — побледневшая, Амерлин следила, как маг сосредоточенно закатывает рукава. Сверкнул в солнечных лучах серебряный браслет. — И, если она и виновата, мы не имеем права судить и выносить наказание.
— Я вполне могу не только вынести, но и исполнить наказание, поверь, не найдется желающих его оспорить, — Даэрен красноречиво крутанул браслет на руке. — Да и ты, как пострадавшая сторона, вполне имеешь право решать ее судьбу.
— Тогда тем более давай ее отпустим. Пусть это станет уроком, а я не хочу кого-то наказывать и смотреть на это тоже не хочу, — взмолилась девушка.
Амерлин боялась, что маг просто отмахнется от ее просьбы, но Даэрен неожиданно щелкнул пальцами и нищенка рухнула на землю, больше не сдерживаемая чарами.
— Ладно, проваливай, — велел маг.
В другое время он бы все же не пожалел сил, но теперь, когда следовало охранять Амерлин, мужчина предпочитал перестраховаться. Незадачливой воровке же и так хватит впечатлений на всю жизнь, теперь она сто раз подумает, прежде чем обокрасть кого-то.
— Пойдем. Трактирщик уже должен был успеть приготовить ванну, отдохнем и поужинаем, — Даэрен взял замершую девушку за руку, потащив за собой.
Как маг и предполагал, в трактире их давно ждали. Стоило Даэрену переступить порог, как хозяин тут же сделал знак слугам, поспешившим проводить клиентов к выделенным комнатам, на этот раз оказавшимися в центре. Амерлин быстро схватила ключ и, глянув на бирку, скрылась в номере.
Даэрен покосился на сердито хлопнувшую дверь, но окликать девушку не стал. Пусть лучше спустит пар в одиночестве, чем потом терпеть ее жалобы за ужином. Сам он, несмотря на то, что Амерлин должно быть окончательно убедилась в жестокости своего сопровождающего, о произошедшем не жалел совершенно и не имел желания что-либо объяснять. Воровка сделала выбор, подписав себе приговор, когда полезла в чужой карман и расплата рано или поздно не заставит ждать. Будь на месте Даэрена кто-то другой и женщина не отделалась бы лишь испугом. Как известно, нет ничего хуже, чем попасться под руку пребывающему не в духе магу. И Амерлин тоже не мешает это запомнить.
Сама девушка, без сил рухнув на стул, некоторое время сверлила взглядом дверь, напряженно прислушиваясь. В коридоре кто-то болтал, потом послышались быстрые шаги (возможно, служанка спешила показать номер или принести заказ), тот же голос хрипло поблагодарил и все стихло. Амерлин толком не знала, что хочет услышать, но не могла себя заставить отвлечься. Перед глазами стояло выражение лица Даэрена — равнодушно расчетливое. Не стоило сомневаться, не останови она мага и тот бы воплотил угрозу в жизнь. У Амерлин же не укладывалось в голове, как можно взять и так просто решить судьбу человека. Не выслушав его, ни с кем не посоветовавшись, не потратив хоть пары минут на раздумья…
Наместники в небольших городках часто брали на себя роль судьи, и ее отцу раз в месяц приходилось рассматривать поступающие тяжбы. Амерлин прекрасно помнила, каким задумчивым отец становился в эти дни, часами сидя в кабинете и заново читая бумаги, только бы не упустить важной детали и принять правильное решение. А когда разбирательства подходили к концу, часто любил повторять, что никогда нельзя понять человека, не примерив прежде его судьбы.
 
Амерлин шмыгнула носом. Ей не хотелось верить, что Даэрен жестокий и злой человек. Все же он ведь пощадил нищенку…
Додумывала девушка уже в ванне. В отличие от дома, где к услугам Амерлин было большое деревянное корыто, здесь его роль играла средних размеров бочка. Но вода в ней была горячая, позволяющая смыть пот и пыль, а большего девушке сейчас не требовалось. Вытершись пушистым полотенцем, Амерлин с наслаждением переоделась в купленные вещи и наконец расчесала волосы. Заплетать в косу не стала, так и спустилась с распущенными, оставив их подсыхать.