Тринадцать (СИ)

Слишком душно.
Слишком шумно.
Просто слишком.
— Хочешь выпить? — в сотый раз спрашивает меня Джейк, показывая на полупустую бутылку «Джека» в своих руках. Когда он успел так много выпить?
Отрицательно киваю головой.
Отличительная особенность английских хаус-пати от американских вечеринок — алкоголь. У англичан нет большого баллона с пивом и дешевых коктейлей, что, как по мне, гораздо безопаснее, чем в Америке. Здесь каждый приносит то, что будет пить сам.
— С ним все будет хорошо? — спрашиваю обнявшего меня сзади Остина, когда какой-то пьяный футболист едва не налетает на меня.
— Не знаю, Мышонок.
— Переживаешь за него?
— Да.
— Девчонки на футболе что-то говорили о том, что сейчас у него не лучшие времена.
— Так и есть.
— Почему?
— Неужели болтушка Мэги не в курсе?
Усмехаюсь.
— Я старалась абстрагироваться от этих сплетен. Знаешь, твоя сестра очень классная, но даже от нее я устаю, а что уж говорить про ее невероятно болтливых подруг.
Остин смеется и кладет подбородок мне на макушку.
— Есть такое.
Какое-то время мы стоим молча, и я не решаюсь снова спросить его о Джейке. Остин наклоняется, чтобы что-то мне сказать, но его отвлекает подошедший к нам парень. Очередной. Нет ни одного человека, который бы не подошел к Стоуну и не сказал бы, как круто он сыграл. Ни одного. Бесконечное количество каких-то девчонок, похожих на барби, которых, почему-то, я ни разу не видела в стенах университета, постоянно подходит к нему и незаметно трется о него. Но Остину нет никакого дела ни до них, ни до кого-либо еще. Он крепко прижимает меня к себе и практически не сводит с меня взгляда своих красивых небесных глаз.
— Прекрати так на меня пялиться. Ты как маньяк.
— Я же обещал тебе не спускать с тебя глаз.
— Я думала, ты говоришь об этом в переносном смысле.
— Нет, Мышонок. Я ни на секунду не выпущу тебя из поля зрения.
Поднимаю на него глаза и тону во взгляде его глаз цвета океана. В миг все вокруг перестает существовать, когда я, вдруг, осознаю, что рядом с ним чувствую себя в безопасности.
Сейчас он стоит позади меня, крепко обнимая меня за талию, скрестив свои руки у меня на животе. Я даже не заметила, как это произошло.
Все время, что мы находимся в этом отвратительном месте, Стоун ненавязчиво касается меня. И не так, чтобы лапать, нет. Он то проведет ладонью по моим волосам, то погладит большим пальцем мою ладонь, переплетенную с его. А после того, как этот бугай чуть меня не раздавил, Остин просто прижал меня к себе. И мне ни разу не было страшно. Я ни разу не боялась, что его рука опустится куда-то не туда. Или что он попытается сделать что-то, чего я бы не хотела.
Кейти сказала мне, что он еще удивит меня, но я не ожидала, что так скоро.
Говорят, что с хорошими парнями скучно, но я считаю — это ложь. Только в любовных романах и романтических мелодрамах девочки меняют плохих парней. На самом же деле плохие парни ломают хороших девочек. И, поверьте мне, я убедилась в этом на собственном опыте.
— Все хорошо? — обеспокоенно спрашивает Остин.
— Да.
— Хочешь уйти?
— Я обещала тебе потерпеть час.
— К черту, — усмехается он. — Хочешь уйти?
Киваю.
Остин берет наши вещи, лежащие на стуле позади, и помогает мне одеться. Я сильнее укутываюсь в свою короткую дутую куртку, напоминающую мне мягкое облако, и слежу за тем, как Остин надевает свою безразмерную черную толстовку. Мышцы его пресса, обтянутые черной футболкой, напрягаются, и я, сама не ожидая от себя, непрерывно слежу за ними. Когда Остин надевает толстовку, то улыбается мне своей милой улыбочкой и закидывает руку мне на плечо. Он зарывается носом в моих волосах и ведет меня в сторону двери. Неожиданно выход нам преграждает Кристофер, появившийся из ниоткуда.
— Уже уходите? — Миллз противно усмехается.
— Чего ты хочешь, Кристофер?
— Я хотел извиниться перед Лив. Думаю, мы неправильно друг друга поняли.
О, я прекрасно все поняла, идиот.
— Все в порядке, Кристофер, — искусственно улыбнувшись, произношу я. — Извини, но нам уже пора. Увидимся!
 
Мы выходим на улицу, и холодный и сильный ветер тут же ударяет мне в лицо. Но вместо того, чтобы укутаться в куртку, что я обычно делаю в такую погоду, я жадно втягиваю носом свежий воздух, которого мне так не хватало на этой ужасной вечеринке.
— Увидимся? — вскидывает бровями Остин. — Ты же не серьезно, да?
Закатываю глаза.
— Нет, ну что ты, я и вправду поверила, что неправильно поняла его приставания. И собираюсь снова пить с ним кофе.
— Ты пила с ним кофе?
Теперь глаза закатываю я.
Стоун улыбается и снова притягивает к себе.
— Никакого кофе с ним. Ладно?
— Почему он так тебе не нравится?
— Разве не очевидно?
— Нет.
— Он приставал к тебе.
— Причина только в этом?
— А этого мало?
Задумываюсь.
— Нет.
— Как насчет второго свидания?
— А разве игра и вечеринка не были свиданием?
— Что? — надувает губы Остин. — За кого ты меня принимаешь? Конечно, нет. Свидание — это когда ты и я. Вдвоем.
— Ладно.
— Ладно? Что я должен сделать, чтобы ты ответила что-то вроде «конечно, Остин, я приму за честь провести с тобой время вдвоем»? Или хотя бы «с превеликим удовольствием, любовь моя»?
Я запрокидываю голову и смеюсь.
— Боюсь, у нас с тобой не такие отношения, чтобы я разбрасывалась такими фразочками.
— Они могли бы стать такими.
Что он только что сказал?
— Повтори.
— Ты слышала.
У меня перехватывает дыхание, и я удивленно смотрю на него.
— Я..
— Не думай, ладно? Если ты начнешь доверять мне… Нет, не так. Когда ты начнешь доверять мне, они могут стать такими. Я просто хочу, чтобы ты это знала.
Мы подходим к припаркованному на подъездной дорожке дома белому «Ягуару» Остина, который мерцает в ярком свете большой луны, озаряющей все вокруг.
— Куда… мы… поедем? — тяжело сглотнув, произношу я, едва волоча языком.
Думаю, я потеряла дар речи.
— Мммм. Как насчет театра?
— Не поздно для театра?
— Неа. Что скажешь?
— Поехали, — улыбаюсь, снова ощущая, как внутри меня бабочки вдруг решили устроить эстафету.
  
Глава 13
 
Остин.
Мелодичный голос Пола Маккартни[1] заполняет салон моего автомобиля, пока мы несемся по вечернему Манчестеру. Я никак не ожидал, что Оливия включит эту песню, когда предложил ей выбрать музыку по дороге в театр. В нашем возрасте практически никто не слушает такие музыкальные группы как The Beatles, The Rolling Stones или AC/DC.
Но я слушаю. И, как оказалось, Лив тоже.
Музыкальный вкус мне привила мама. Как, впрочем, и большую часть того, что я люблю. Я безумно скучаю по ней. По тому, как она напевала себе под нос знаменитую песню «Yesterday», как читала мне роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», крепко обнимая меня перед сном, как рассказывала историю создания моего любимого «Гарри Поттера». Я скучаю по ней каждую секунду своей жизни, которая без нее кажется такой пустой.
— Ты какой-то молчаливый, все хорошо? — взволнованно спрашивает Лив.
Увидев красный свет на светофоре, выжимаю тормоз и поворачиваюсь к ней. Она изучает меня своими бездонными зелеными глазами и тяжело сглатывает, когда наши взгляды встречаются.
Хочется ответить что-то вроде: «Обдумываю способы твоего убийства», а затем злобно засмеяться. Именно такое у меня сейчас настроение. Но не думаю, что она уже доверяет мне настолько, чтобы смеяться над подобными шутками. Поэтому вместо этого я коротко отвечаю:
— Я люблю эту песню.
Пристально смотрю на нее. Любуюсь. Многие девушки отдали бы любые деньги, чтобы выглядеть так, как Оливия Джонсон. Но даже самые большие суммы не помогли бы им добиться той натуральной красоты, что есть у нее. На ней ни грамма макияжа, она не заморачивается с прической и, я уверен, не проводит перед зеркалом с выпрямителем для волос целый час, а ее пухлые губы такие от природы, в них нет ни капли гиалуронки, которую сейчас вкалывает себе каждая вторая девушка в нашем университете. Она настоящая. И именно это делает ее такой красивой.