Тринадцать (СИ)
— Мне жаль. Я… никакие слова не изменят произошедшего, братан.
— Все нормально, Ос. Бутылка «Джека», вечеринка и горячие девчонки, ублажающие меня, — это все, что мне нужно.
Черт.
Его слова меня удивляют.
После каждой игры в доме Миллзов проходит вечеринка, где собирается половина университета. Обычно мы с Джейком заезжаем туда буквально на пару часов, чтобы просто отметиться с командой. Громкая музыка, полуголые девицы, куча дешевого алкоголя и еще большая куча запрещенных веществ, берущаяся из ниоткуда… все это не интересует ни одного из нас.
Не интересовало.
Ведь Джейк только что решил нажраться в дрова и позажигать с «горячими девчонками». Ему в целом не известно, что такое «горячие девчонки», учитывая то, что он был лишь с Элизабет. Так что эта идея обречена на провал. Но все-равно я понятия не имею, как отговорить его от этой фигни.
— Ты уверен, что это именно то, что тебе сейчас нужно?
— Давай только без нотаций, Ос.
— Я не собирался учить тебя жизни. Просто это ничего не изменит.
— Тебе откуда знать? Не припоминаю, чтобы тебе изменила девушка, с которой ты собирался провести всю жизнь.
Он прав, но я не хочу, чтобы Джейк спускал свою жизнь под откос из-за Элизабет.
— Ладно, только без наркоты.
— Ладно, мамочка.
— Я серьезно, Джейк. Это дерьмо я не буду терпеть.
Эванс хмыкает, а затем закрывает глаза.
— Так вот, что тебя волнует… команда. Что я не смогу играть?
— Все не так.
— А я думаю, что так.
— Точно. Все дело в команде, а не в том, что моя мать умерла от передоза.
Джейк резко останавливается и пристально смотрит на меня своими темными синими глазами.
— Черт, Ос. Прости, я… — Запускает руки в волосы и шумно выдыхает. — Никакой наркоты. Клянусь.
Киваю и, положив руку в карман своих спортивных штанов, открываю дверь.
— Привет, — произносит стоящая у двери Лив, когда я выхожу из спортивного корпуса. На ней узкие светлые джинсы, белые конверсы и дутая розовая куртка. Она такая милая. Похожа на воздушную зефирку, совершенно не вписывающуюся в окружающий ее мрачный пейзаж. Но ей все равно. Стоит и нервно кусает губы. Но, отчего-то вдруг мне кажется, что это не от страха, а от волнения. Волнуется из-за меня?
— Привет, Мышонок. — Подхожу к ней ближе и убираю за ухо прядь волнистых рыжих волос. — Это Джейк, мой лучший друг.
Когда я поворачиваюсь к Эвансу, то вижу его оценивающий взгляд, направленный на Лив. И меня, почему-то, это бесит.
— Рад, наконец, с тобой познакомиться, Лив. Наслышан, — широко улыбается Джейк, заставляя своей репликой засмущаться Мышонка.
Закатываю глаза. Прям-таки наслышан.
— И мне очень приятно, Джейк. И что Остин успел рассказать тебе обо мне? — спрашивает Мышонок.
— Что ты похитила его сердце.
Оливия запрокидывает голову и звонко смеется. И я вдруг невольно улыбаюсь от того, насколько ее смех кажется искренним. Не наигранным, как у большинства девчонок, пытающихся добиться моего внимания, а настоящим. Она сама по себе другая.
— Как тебе игра? — спрашивает Эванс.
— Было интересно.
— Всего лишь интересно? — вскидываю бровью.
Ливи снова смеется.
— Просто не привычно видеть футбол. таким.
— Ну ты наверняка привыкла к горячим парням в шлемах и обтягивающих лосинах, которые борются на поле, набрасываясь друг на друга, и орут «тачдаун». Но мне все-равно обидно, что моя задница в шортах не показалась тебе получше, чем просто «интересно». — Подмигивает ей мой друг. Дать бы ему в челюсть, чтобы заткнулся.
Поворачиваюсь к Лив, предположив, что такие разговоры не придутся ей по душе, но вместо страха в ее глазах вижу… смущение.
— Извини, но на поле была другая задница, требующая моего внимания, — прикусив губу, отвечает Ливи.
Вскидываю бровью и открываю от удивления рот. Так вот какой она может быть, когда ей комфортно находиться рядом.
Мой друг громко смеется и показывает на нее пальцем.
— А ты не промах, американочка.
— Думаешь, я этого не знаю?
Джейк снова начинает смеяться, и я присоединяюсь к нему. Когда мы подходим к моему «Ягуару», припаркованному у стадиона, я открываю переднюю дверь для Лив, но она медлит.
— Она же едет с нами на вечеринку, да? — интересуется у меня Джейк, запрыгивая на заднее сидение.
— Мышонок, садись.
— Остин, я не могу, — пристально смотря на меня своими большими изумрудными глазами, шепчет Лив.
— Мой «Ягуар» не кусается.
Но Ливи не двигается с места. Закрываю дверь и подхожу к ней. Она отводит взгляд, но я нежно касаюсь ее подбородка и поворачиваю ее голову так, чтобы она смотрела на меня. Наши глаза встречаются, и в ее я вижу слезы.
— Мышонок, всего один час. Я не буду пить, ведь я за рулем. И я не спущу с тебя глаз ни на секунду. И несмотря на твой туалетный фетиш, я останусь стоять под дверью, если ты решишь припудрить носик. Я буду рядом, Лив. — Протягиваю ей свою руку. — Ты мне доверяешь?
Она едва заметно кивает и вкладывает свою руку в мою. Но вместо того, чтобы снова открыть перед ней дверь своего автомобиля, я притягиваю ее к себе и целую в макушку. Не знаю, сколько мы стоим так, обнявшись, но приходится разорвать объятия, когда Джейк открывает окно и кричит:
— Обнимашки? Вам что, по десять?
Закатываю глаза, показываю другу средний палец и тянусь к дверной ручке «Ягуара», затем закрываю дверь за Лив и усаживаюсь на водительском сидении.
Глава 12
Оливия.
В доме Кристофера на хаус-пати собралось не меньше сотни человек. Народ просто толкается в тесной гостиной под громкую музыку, раздающуюся из колонок, и попивает что-то из красных стаканчиков. Как оказалось, вечеринка костюмированная, и все студенты пришли в гавайских нарядах. Но мне об этом никто не сказал, да и какая разница, ведь я девушка капитана «Красных дьяволов». Этот статус действительно дает мне многое: неприкосновенность, о которой говорил Остин, популярность и возможность нарушать правила. Вот только все это, ну кроме первого пункта, меня совершенно не интересует.
Что может быть хуже пьяных подростков? Только пьяные подростки-спортсмены. Самовлюблённые, привилегированные недоумки, считающие, что весь мир у их ног. И, видимо, в этом доме так и есть, ведь именно это я и наблюдаю прямо сейчас.
Полураздетые девицы облепили футболистов со всех сторон. Они сидят у них на коленках, на подлокотниках дивана, даже на журнальном столике и жадно заглядывают в рот спортсменчикам. Их наигранный смех настолько отвратителен, что практически вызывает у меня рвотный рефлекс. Мне повезло, что в последний раз я ела больше трех часов назад, иначе меня бы точно вырвало прямо сейчас. Без сомнений.
Вот в хоккее подобные девчонки носят прозвище «хоккейная зайка», а что насчет футбола? Как их называть? Позже поинтересуюсь у Остина, а пока пусть они будут «футбольными фанатками».
Группа парней во главе с братом Кристофера, Томасом, играет в «веди автобус», игру, куда более ужасную обычного бирпонга. На столе выкладываются карты по принципу 1-2-3-2-1, рубашкой вверх. Цель игры в том, чтобы так называемый «водитель автобуса», то есть игрок, который и будет в дальнейшем пить, дошел от первого ряда карт до последнего, открывая по одной карте в каждом ряду. Если попадается десятка, валет, королева, король или туз, то игрок должен вернуться к первому ряду. В первый раз, когда игрок возвращается, он должен выпить один стакан алкоголя, во второй — два, и так далее. За то время, что мы наблюдаем за этой игрой, три «водителя» закончили игру, упившись в хлам. А одного из них даже стошнило на колени одной из «футбольных фанаток». Фу. Это отвратительно.
Мы с Остином здесь не больше пятнадцати минут, но я уже задыхаюсь. Даже несмотря на то, что он крепко держит меня за руку, как и обещал.
Мне не хватает воздуха.
Слишком темно.
Слишком тесно.