Я, все-таки люблю тебя, прости (СИ)

Я закидываю голову назад, закрываю глаза и слышу как волны оргазма накатывают одна за одной. И на самом пике его зубы на моём плече, его всхлип мне в ухо, его вздрагивающее тело в моих руках. И мне просто срывает крышу…
========== Никита: Опять поговорить? ==========
— Ну же… — неужели это мой голос? Охрипший и незнакомый.
— Что?.. Скажи…
Я чувствую, как его ладонь замедляется. Целует меня где-то ближе к затылку, вызывая толпы мурашек по влажной коже. Хочу чтобы он не останавливался! Но я не могу сказать этого вслух… Или могу?
 — Давай же… — выдавливаю из себя и сейчас мне абсолютно всё равно, что я почти попросил…
— Давай сам, — горячий шёпот мне в ухо.
Сам?! Да пофиг! На всё и на всех! И на него, в первую очередь. Потому что сейчас, именно сейчас, это нужно мне.
Я протискиваю руку между нашими, почти впритык прижатыми, телами и обхватываю его ладонь сверху. Не даю ему остановиться, сам ускоряю и сжимаю сильнее. Собираю большим пальцем влагу, его и свою, и глажу по головке члена, по обоих.
Как горячо, там в руке. И в груди. Даже в голове разливается приятное тепло, как туман, который не даёт думать, оставляя только обнажённые чувства на поверхности. Так сладко, что почти больно.
Кир дрожит, его дыхание срывается на хрип. Или это уже моё дыхание? Не важно… Кажется, я больше не могу выдержать, пытаюсь не закричать, но из груди всё равно вырывается непонятный всхлип.
Упираюсь лбом в его плечо и прикусываю губу. Если бы он знал, как я ненавижу его сейчас, за то, что он заставил меня быть таким. Сумасшедшим, возбуждённым и согласным на всё. Но где-то на задворках сознания я благодарен ему. Нет, не за это удовольствие. За то, что он в действительности не взял то, что хотел, за то, что это вот так…
Последний рывок в липкую и влажную ладонь. Его или мою? Не важно… Зубы в его кожу под прилипшей к телу футболкой. Не позволяю себе кричать. Пусть лучше ему будет больно. Он заслужил…
Не знаю, прошла минута или всего несколько секунд, время просто остановилось. Наше общее дыхание, частое и сиплое. Губы в губы. Один воздух на двоих. Он уже не целует, просто упирается своим лбом в мой. Пытается отдышаться. Мои закрытые глаза, в которых всё ещё догорают звёзды, первое ощущение прохлады, под взмокшей футболкой. Мокро и вязко на ладонях, влажно на одежде. Лениво думаю о том, что нужно оттолкнуть его, но всё же ловлю ещё несколько мгновений вот так, рядом. Вдыхаю его запах с примесью лайма и мяты. Почти надышался. Почти…
Упираюсь пальцами, измазанными в нашей сперме, ему в грудь, там, где уже утихает его вылетающее сердце. Толкаю. Не сильно. Но он отстраняется. Отходит на шаг. А мне и этого достаточно. Отталкиваюсь от столешницы. Всё той же грязной ладонью подтягиваю резинку штанов. Похрен! Я и так весь! И не только снаружи. Внутри. И это пугает больше, чем липкие руки и искусанные губы.
Ноги ватные, но я стараюсь обойти его, всё ещё стоящего с закрытыми глазами, так, чтобы не коснуться даже случайно. Останавливаюсь у порога кухни. Не оборачиваюсь, просто не могу пересилить себя и посмотреть на него.
 — Я в душ… Хочу чтобы тебя здесь не было, когда я закончу…
Ухожу. И почему-то знаю, что когда выйду из ванной, его тут уже не будет.
***
 — Чувак, ты задрал, какого ты не берёшь трубку? — это Яр, пытается придать своему голосу серьёзности.
 — Почему не беру? Ты вроде как звонил мне вчера, говорили.
 — Да я про Ангелишу. Вы что, посрались? Твоя девчуля только что орала на меня пол часа и жаловалась, что ты второй день в пропаже. Спрашивала что, да где? — Яр хихикнул. — А что я могу ей сказать, если и сам не знаю. Ты чё там, с тёлкой какой левой зависаешь? Так предупредил бы, я бы отмазал по дружески.
 
 — Ну какие тёлки, Яр… — закатываю глаза, хоть и знаю что он не увидит.- У меня работы вагон и тележка. Да и настроения нет с ней говорить, сейчас начнёт по клубам тянуть, а мне некогда.
— С каких это пор ты боишься, что начнёт тянуть? Раньше же отбрехивался всегда. Придумывал «веские» причины.
 — Вот, не надо мне тут. Я не отбрехиваюсь никогда. Если работаю, то так и говорю.
 — Никитос, может у тебя проблемы какие, так ты скажи… — голос у Яра странный.
 — Какие ещё проблемы?
 — Ну мало ли…
 — Ты чего темнишь? А ну, колись, что там? Какие у меня могут быть проблемы?
 — Ну тебе виднее…
 — Яр-р-р-р…
Он сопит пару секунд в трубку и выдаёт:
 — Ну, тут тебя один чувак спрашивал…
 — Кто? Что за один?
 — Да не знаю я, холёный весь такой, в дорогущих шмотках, на тачке крутой.
 — Зовут как?
 — Погодь… Кирилл, вроде бы.
 — И чего он хотел?
 — Говорил, дома тебя нет. А ты ему срочно нужен. Вот спрашивал где найти. Номерок оставил… Ну, если что…
Я задохнулся от злости. Вот как, значит! Значит, порог мой околачивал, я не открыл, так ты решил по друзьям пройтись!
 — Где ты его видел, Яр?
 — Да в клубе и видел, вечером вчера. С ним ещё тёлка такая манерная, охренительная просто. Я бы такой вставил.
 — Это по работе, Яр.- вот теперь, друг, я точно отбрехиваюсь, знал бы ты, что это за «чувак», морду бы ему бил. Да и мне, наверное, тоже врезал бы
для профилактики.
 — Так ты чё, не дома?
 — Дома…
 — А чё он тебя там не мог найти? Говорит, раза три заезжал.
 — Разминулись наверное…
 — Чё, все три раза?
 — Ну откуда я знаю! Яр, у меня номер его есть, я наберу.
 — А чё он тебя тогда не набрал, раз у вас телефоны есть друг друга?
«Да потому, что он у меня в чёрном списке по причине того, что чуть не трахнул меня в моей же кухне!»
 — Может, он потерял мой.
 — Может… — по голосу слышу, что верит слабо, но всё же соглашается.
 — Никитос, ты вечером сегодня как? — вдруг меняет тему.
 — А что?
 — Ты чё, чувак, забыл?
 — Э-э-э…
 — Сегодня же у Ленки днюха: выпивка, танцы и всё такое! — по голосу понятно, что Яр уже предчувствует большой движ.
Точно! Сегодня же у Владлена день рождения! Я так застопорил свои мозги на позавчерашнем, что забыл про всё на свете. Надо выкручиваться.