Измена. Право на семью (СИ)

— Какая досада, — пренебрежительно цыкает.
— Пока вы приумножаете капитал, мне рожать и терпеть? — вскидываю бровь.
— Я не думаю, что тебе делать трагедию из-за измен Валерия, — дядя недобро щурится. — Ты с ним поговорила? Сказала, чтобы он свои гулянки скрывал тщательнее?
— Да.
— Я еще сам с ним побеседую, — дядя закидывает ногу на ногу и покачивает носком туфли. — Тебе не стоит беспокоиться об этом, Вика. Лучше расскажи, как твое здоровье?
— Ты спрашиваешь, когда тебе ждать новых потомков?
— Дети — это счастье и семья должна быть большой.
— Тебе-то откуда знать, что дети — это счастье? Раз такое счастье, что ж не усыновил никого?
— И в довесок получить сомнительные гены? — удивленно вскидывает бровь.
— Так и у меня с ними беда, — невесело усмехаюсь. — Отец у меня был идиотом, по твоим словам.
— Но он не был алкоголиком, наркоманом, игроманом и по-своему был успешен, — скалится в улыбке. — И он ведь стал даже дирижером, а это подразумевает под собой, что в нем была жилка руководителя. И, кстати, раз зашел разговор об изменах…
— Остановись, — дрожащим шепотом отвечаю я. — Это неправда. Мать все это придумала. Ясно? Придумала, чтобы в который раз его очернить в моих глазах.
— Как часто он бывал дома? Как часто ты его видела и как часто ты с ним проводила время? — дядя похож на крокодила сейчас.
— Прекрати…
— Он крутил роман с молоденькой скрипачкой, Вика.
— Это ложь! — я вскакиваю на ноги. — Вы все его ненавидели!
— Это он всех ненавидел, — дядя поднимает взгляд. — Обидчивый, эгоистичный и капризный идиот. И сейчас я в тебе вижу его отражение. Тоже был всем вечно недоволен, искал себя, был не таким, как все, и что в итоге? Наглотался таблеток в номере отеля с предсмертной запиской, что его никто не понимает, и он устал от этого уродливого мира, в котором все лжецы и негодяи. А сам? Сам не был лжецом?! — дядя встает. — Да, Вика, не было у него разрыва аневризмы! Если твой отец и был идеальным папочкой, то только в твоих фантазиях. Твоя мать не была с ним счастливой!
— Зато сейчас счастлива, да? Продала свою дочь и довольна, — в тихой истерике смеюсь я. — Куда ты в этот раз ее отправил? На Бали?
— Да.
— Вы, что, любовники? — меня неожиданно пронзает страшная догадка.
Дядя развелся с третьей женой через год смерти моего отца и больше не женился, хотя вряд ли его можно назвать человеком, который может разочароваться в любви и поэтому выбрал гордое одиночество, чтобы больше ни к кому не привязываться.
— Допустим, — холодно отвечает дядя.
— Это какое-то безумие, — падаю в кресло и накрываю лицо вспотевшей ладонью.
— Мы тут все взрослые люди, Вика.
— Ты развелся из-за измены с моей матерью? — тихо и в тоске спрашиваю я и поднимаю глаза. — Вы в своем уме? Вы еще поженитесь, а после потребуй, чтобы я тебя папой называла.
— Хорошая идея, — дядя садится и ухмыляется. — Кстати, прогресс налицо, Викусь. Материнство тебе на пользу. Ты не кричишь или закинулась успокоительным чаем?
— И неужели мою дочь ждет то же самое однажды? — задумчиво поглаживаю подбородок. — Неужели она в будущем будет сидеть перед Валерием, а он ей скажет, что хватит истерить, ведь с ее мужем у него большие планы по бизнесу?
— Знаешь, дорогуша, у тебя есть на руках все карты, чтобы найти общий язык с Валерой, — дядя вытягивает ноги. — Ты красивая баба, все при тебе, кроме мозгов. Да, твою ж мать, Вика!
Слышу, как щелкает замок входной двери и тихие шаги. Валерий заходит в гостиную в обуви. Меня это злит до желания крепко ругнуться и швырнуть в мужа чайником.
— Юра? — спрашивает Валерий, бросает на меня недовольный взгляд, а я отворачиваюсь. — Вика вызвала?
— Сам решил заехать, — дядя мило улыбается. — Сонечку проведать и племянницу любимую. Да и с тобой лично побеседовать в домашней обстановке, — встает, подхватывает блюдце с чашкой чая. — Ты уделишь мне время? Знаю, поздно уже, но раз я приехал, то не выгонять же меня?
  
Глава 4. Ты в своем уме?
  
— Я устал, — сажусь за стол. — Чего ты хотел?
— У тебя под галстуком у ворота рубашки пятно от помады, — Юра делает глоток чая и обнажает мелкие зубы в улыбке. — Так сразу не заметишь, но… Валер, какого черта?
Я не слышу в его голосе осуждения, лишь легкое возмущение. Включаю на ноутбуке камеру, оттягиваю галстук. Действительно, пятно от помады есть. Все-таки, мазнула. Раздраженно захлопываю ноутбук.
— Вике нервничать нельзя, — Юра опять прихлебывает чая. — Молоко пропадет от стресса.
— Она у тебя не очень понятливая, — тихо отвечаю и медленно выдыхаю.
— А ты не аккуратен. Я могу тебе прочитать лекцию о том, как скрывать свои интрижки и что в первую очередь проверять, когда возвращаешься домой. Личный опыт, так сказать, и ошибки, на которых я сам учился, — усмехается и вновь подносит чашку ко рту, но отставляет ее на подлокотник и хмурится. — Я не могу требовать от тебя верности Вике, учитывая ее характер и какие-то просто дикие установки в голове, но шлюшек своих надо прятать, Валер. Ты же и меня подставляешь. Что скажут люди обо мне, как о человеке, если твои интрижки вскроются, а я не защищу свою кровиночку? М?
— Не надо читать мне нотации.
— Кто она?
— Тебе какое дело?
— Большое, — Юра легко посмеивается, но я улавливаю сердитые нотки. — Валер, ты женат на моей племяннице. Ваш брак это и наш с твоим отцом деловой союз. Я должен знать, с кем ты связался и насколько все там серьезно. Она беременна? Или уже родила?
— Нет и нет.
— Значит, только секс?
Я молчу. Мне с Ладой легко. Было легко до разговора с Викой, а после появилось неприятное чувство тревоги, что грядет разрыв с милой студенткой, которая чуть не попала мне под колеса на велосипеде. И я не хочу этого разрыва.
— Ты издеваешься, Валер? — Юра в гневе смахивает чашку с блюдцем с подлокотника.
И Лада так горько плакала, когда я выразил недовольство ее глупым и опрометчивым поступком. Я подозреваю, что она хитрит и манипулирует мной, но у нее выходит это очень наивно и очаровательно.
— Выходит, Вика не зря беспокоится? — Юра постукивает пальцами по подлокотнику.
— Она ведь выразила тебе желание развестись, а не беспокойство. Знаешь, Юр, твоя дочь… — недовольно цокаю, — племянница… прости, в который раз оговариваюсь… Твоя племянница меня утомляет. Она не понимает сложившейся ситуации. Она любит драматизировать…
— Твоя шлюха отправила ей фотографию, на которой ты сладенько спишь, — Юра режет слова на четкие резкие слога. — Никто от тебя, мой дорогой друг, не требует великой любви к Вике, но приличия соблюдать важно и нужно.
Бесит. Бесит, потому что Юра прав. Я расслабился, но я устал от вечного контроля. Возможно, Вика права, что стоит тратить жизнь на тех, с кем хочется быть рядом? И согласился бы я на выгодный брак, если встретил Ладу до всей этой возни?
— Ты зря меня разочаровываешь, Валерий, — Юра озадаченно массирует ухо. — И вот сижу я и думаю, как направить брак в нужном направлении… Вика — романтичная и тонкая натура. И она не получает в браке того, что ей нужно. Внимания, мужского восторга и трепета, а ты ей этого, похоже, не дашь. И я не виню тебя. Быть с нелюбимой женщиной тяжело, но ответственность ты за нее все равно несешь. Как и я. Не хочу я и ее хоронить, понимаешь?
— Не совсем.
— Мужик ей нужен, — Юра встает и деловито приглаживает лацканы пиджака.
— Что? — я чуть не хрюкаю от удивления.
— Мужик ей нужен на стороне, — подплывает к столу и холодно улыбается, — любовник.
— Что? — вновь повторяю я.
— Могу выразиться более грубо, чтобы до тебя дошло, — прячет руки в карманы и щурится, — но я не буду сквернословить. Интрижка ее может успокоить. Согласись, не только тебе тут тяжело.
— Ты в своем уме?
— Я достаточно пожил на этом свете, и встречался в том числе и с замужними дамами, которые искали на стороне утешения. И знаешь, все они до сих пор замужем за теми же мужчинами, от которых бегали ко мне с горящими глазами, — голос у Юры спокойный, ровный и тихий. Он не язвит, а очень серьезен, как на деловой встрече. — Выпусти Викусю полетать.