Любовь на капоте

На парковку «ЭргоДрайва» шоколадно-коричневый Рено Дастер брата доставил меня без трех минут восемь. Казанцев, против обыкновения, ждал меня прямо там – прохаживался, чуть прихрамывая, вдоль своего Рубикона, полировал и без того сияющие бока.
– А ничего такая машинка у твоего инструктора. Это же он? – проявил догадливость Стас.
– Да, это Александр Аркадьевич.
– Ну, тогда шуруй, малая, не заставляй человека ждать. – Стас перегнулся через меня, открыл мне дверцу и едва ли не вытолкнул из салона. – За тобой точно не приезжать?
– Точно. Пока.
– Угу. – Брат лихо развернулся и укатил в закат.
Я двинулась навстречу Казанцеву, который уже спрятал ветошь и глядел на меня в упор, даже не пытаясь делать вид, что занят чем-то другим.
– Доброго вечера, – кивнула я, отдавая дань вежливости.
– Здравствуй, Полина. Садись за руль, – инструктор кивнул на свой танкоподобный кроссовер. – Это Вранглер Рубикон. Проедешься на нем сначала по треку, затем по полигону для новичков, освоишься. А там можно будет и в город выезжать.
– Вы уверены? – попятилась я. – Это же ваш личный автомобиль.
– Вот именно, – согласился Александр Аркадьевич. – Не думала же ты, что я на школьном тебя до дома подвозить буду?
Я пожала плечами в растерянности. Весь мой опыт кричал, что мужчины терпеть не могут пускать женщин за руль любимой «ласточки». Тут у нас, правда, не ласточка, а целый птеродактиль, но все же…
– Смелее, Полина, смелее! Раньше сядешь – раньше поедешь!
О! А вот и знакомые раздражительные нотки прорезались. Ох, не любит бравый командир, когда его приказы выполнять не торопятся.
Я вздохнула и полезла в салон, на водительское сиденье. Ключи уже дожидались в зажигании. Казанцев тяжело вскарабкался с другой стороны, уселся, едва заметно морщась и пытаясь выпрямить хромую ногу.
Я положила руку на рычаг, выжала сцепление, закрыла глаза и прошлась по всем передачам, не запуская двигатель. Потом включила зажигание, вывела джип со стоянки и проехала через раззявившие пасть двустворчатые металлические ворота на автодром. Свернув направо, глянула искоса на своего молчаливого соседа – не уснул ли? Нет, не уснул. Проследила его взгляд: Казанцев сидел и таращился на мою руку, переключающую передачи. Интересно, что он там такого увидел?
Не стала его дергать: мне еще круги наматывать в разных направлениях, приспосабливаясь к новой машине. Сосредоточилась на том, чтобы чувствовать автомобиль, как продолжение себя. То ускорялась, то притормаживала. В общем, традиционные четыре круга откатала, и не заметила – как.
Казанцев вышел из задумчивости, зашевелился, предупредил:
– Хватит по ровной дороге кататься, выезжай на трассу для новичков.
– Хорошо. – Я была не против попробовать свои силы в управлении очередным железным монстром в условиях, приближенных к сельскому бездорожью.
На полигоне, который раньше явно был обычным пустырем, да и сейчас таковым оставался, инструктор ожил, начал комментировать мои действия, давать советы, командовать – все, как я привыкла.
– Хватит ползать улиткой, Полина, – заявил в какой-то момент мужчина. – Ты разве не чувствуешь, какая мощь кроется под капотом этого зверя? Как рвется он ускориться? Я понимаю, этот полигон – не гладкий паркет, но до сорока, а местами и до шестидесяти тут разогнаться есть где. Газу, газу!
Я прибавила газу, промчалась с сотню метров, местами лавируя, лихо взлетела на пригорок и… ухнула передними колесами в неглубокий, но крутой обрыв. Вранглер обиженно крякнул, застонал всем своим нутром.
Казанцев схватил меня за руку, переключая передачу с третьей сразу на первую – на педаль тормоза я и сама нажать догадалась.
– Ты что творишь, Лисицына? Ты совсем дорогу не запоминаешь, да? И с Жорой тут ездила, и со мной уже два раза этот участок прошла – могла бы запомнить, что тут крутое начало спуска.
– Я… не знала, что надо запоминать, – мне снова стало стыдно: ведь и правда, даже ни разу не задумалась!
– Не знала, значит. И Георгий не говорил?
– Нет…
– Понятно. – Похоже, Галкина ждет не слишком приятный разговор.
 
Неудобно получилось, словно я наябедничала и снова могу оказаться причиной раздора между друзьями.
Долго мне печалиться и копаться в себе Александр Аркадьевич не позволил. Скомандовал остановиться, принялся объяснять:
– Полина, знаешь, почему, к примеру, таксисты и водители маршрутных такси так расслабленно чувствуют себя за рулем?
– Почему?
– Потому что они на дорогах города не то что каждый знак и каждую линию дорожной разметки помнят: они каждую выбоину и лужу знают, и сколько секунд горит зеленый свет на каждом из светофоров, наизусть помнят. Учись запоминать все эти детали, если не хочешь, чтобы каждый раз был для тебя как первый. И запомни главное правило автомобилиста: в каждой луже – яма, в каждой палке – гвоздь!
– И что это значит? – поинтересовалась я.
– Это значит, что их лучше объехать, – вздохнул мой наставник.
Замолк, перевел взгляд на собственную руку, которая продолжала сжимать мои пальцы, лежащие на рычаге. Напрягся, сглотнул, глянул странно и выпустил мою ладонь.
– В общем, давай прокатимся еще раз медленно, чтобы ты могла заметить все особенности рельефа. Я буду подсказывать, на что обратить внимание, – голос мужчины сел, в нем появилась завораживающая хрипотца.
– Давайте, – я поспешила завести мотор и замять возникшую неловкость.
Где-то через полчаса Казанцев расщедрился на похвалу – кажется, впервые за все время нашего знакомства:
– Вот теперь я вижу, Полина, что ты эту трассу знаешь хорошо, понимаешь, где и почему можно разгоняться, а где лучше ползти аккуратно на низких оборотах.
– Спасибо, Александр Аркадьевич, – поблагодарила искренне.
Мужчина замолк, отвернулся, потер больную ногу. Потом, глядя не на меня, а в лобовое стекло, проговорил так, что за повелительным тоном я с трудом угадала просьбу:
– Полина, давай уже переходи на «ты». Если тебе это не принципиально – выкать всю дорогу.
– Спасибо, – предложение, правда, сомнительной ценности, но не поблагодарить было бы совсем некрасиво. – Я… постараюсь.
– Ладно, трогай. Заедем на парковку, потом по городу прокатимся.
...Пока я вела джип на парковку, мой инструктор набрал чей-то номер. Я невольно подслушала его разговор, впрочем, Казанцев и не скрывался:
– Виктор, собирайся, запирай там все и выезжай на парковку, мы тебя заберем.
Ждать администратора Витю долго не пришлось: он появился из дверей административного корпуса, толкая натренированными руками свою инвалидную коляску, почти сразу, как я остановилась. Запер дверь, включил сигнализацию и, развернув свой транспорт, бодро покатил к нам.
Казанцев вылез из автомобиля, помог Виктору забраться на заднее сиденье, сложил и закинул в багажник коляску. Потом вернулся на свое место возле меня.
– Отвезем Виктора, потом тебя, – объяснил мне немногословно.
– А я все голову ломала, – проговорила я, выруливая со стоянки и обращаясь к парню, – как ты, Витя, до дома добираешься.
– Да, меня всегда Александр Аркадьевич привозит и увозит, – улыбнулся тот. – И коляску, кстати, тоже он мне отдал – свою. Иначе я бы до сих пор в четырех стенах гнил в ожидании, когда обо мне социальные службы вспомнят.
Витя говорил легко, даже с улыбкой, и смотрел на моего инструктора влюбленными глазами. Теперь я понимала – почему.
Казанцев, когда Витя заговорил о том, что коляска раньше принадлежала ему, напряг плечи, обернулся, видимо, желая попросить парня замолчать. И без того опущенный уголок рта Александра Аркадьевича пополз вниз. Он это почувствовал, потер щеку ладонью. В глазах его вспыхнула злость – та самая, которую увидела в нем в первую встречу. Только теперь я сообразила, что злится он не на меня – на жизнь, на травму, на людей, не имеющих сил разглядеть за шрамами – человека.
А еще… еще вдруг поняла, какая сила духа кроется в этом мужчине, сумевшем встать на ноги, снова начать ходить…