Любовь на капоте

«Полина. Это Казанцев. Не знаю, что с тобой случилось. Видимо, что-то совсем плохое, если ты не смогла предупредить, что не явишься на занятие. Если ты все же услышишь это сообщение – прошу чисто по-человечески: дай знать, где ты и что с тобой. Я… мы… мы все беспокоимся за тебя. И Виктор, и Георгий. Понимаю, что мы для тебя люди посторонние, но, если тебе нужна какая-то помощь – поверь: мы сделаем все возможное… Просто перезвони мне или пришли СМС, как только сможешь. Пожалуйста...»
Запись закончилась, а я остановилась посреди лестничного пролета, чтобы смахнуть с внезапно увлажнившихся ресниц соленые капли слез.
Кто-то, наверное, испугался бы Александра Аркадьевича, когда он злится, шипит и гудит, как закипающий чайник. Я же испугалась его смирения, вот этой просьбы, почти мольбы, которая звучала в неразборчивых словах мужчины. Так мог говорить только человек, близкий к отчаянию. Но… неужели Казанцев, с которым мы знакомы от силы месяц, настолько боится за меня? А я настолько ослепла, что до сих пор не разглядела этого?
Чувство вины вгрызлось мою душу, хотя умом я понимала: мне не в чем себя упрекнуть, я никак, ну, никак не могла тратить драгоценные секунды на звонок или СМС, ведь в нашей работе «промедление смерти подобно».
Но и игнорировать это послание я не посмела. Это было бы… жестоко. Проморгалась, высморкалась в бумажную салфетку. Задержав дыхание, набрала номер Казанцева...
Отсчитала пять гудков и уже собралась нажать на кнопку отбоя, когда в динамике раздался приглушенный рокот мотора, тяжелое дыхание, сдавленное восклицание Казанцева «твою ж дивизию!..» и шум падения телефона. Связь прервалась. Перезванивать я не стала: если Александр Аркадьевич в сердцах выругался и отшвырнул трубку, то я лучше подожду, пока он успокоится и перезвонит сам.
Он перезвонил почти сразу же, не дожидаясь моего «алло», заговорил громко, будто пытаясь докричаться до меня без помощи телефона:
– Полина?! Полина! Ты?..
– Да, я, Александр Аркадьевич, здравс...
Договорить мне не дали.
– Ты жива? Цела? Где ты? – Казанцев частил вопросами, как автомат Калашникова пулями, не давая мне вставить ни слова. – Просто скажи, что случилось – я приеду, и мы все решим!
– Не надо ничего решать, – сумела наконец вставить я пару слов. – Я почти дома. Со мной все нормально, не считая убийственной усталости.
Казанцев резко замолчал. Слышно было только его неровное дыхание. Потом, что-то там осмыслив, спросил уже без крика:
– Ты на работе была, Полина?
– Да.
– Где ты работаешь? Кем?
– Психологом в МЧС, – ну вот, наконец-то я дождалась этого вопроса. Всего-то месяц потерпеть пришлось.
– В МЧС… Значит, ты была там… – теперь голос Казанцева был едва слышен, и в нем чувствовалась какая-то обреченность.
Я сразу поняла, что он слышал про ЧП в лагере «Парашютик» – а кто не слышал? Разве только глухой…
– Да, там, – подтвердила ровно.
– Устала? – внезапно «догадался» мой тренер. Или до него, наконец, дошло то, что я сказала парой секунд ранее.
– Очень. – Подтвердила еще раз.
– Я… Нет… В общем, будешь готова обсудить дату следующего занятия – позвони мне.
– Хорошо, Александр Аркадьевич, я наберу вас. Доброго вечера.
– Доброго, – по-прежнему тихо попрощался Казанцев.
Я закончила разговор, помотала головой, чтобы прийти в себя, и обнаружила, что стою, тупо пялясь в собственную дверь. Дверь, за которой меня ждет теплый душ, легкий перекус и – тишина... много-много тишины, которая окутает меня мягко, как самое легкое одеяло.
Думать о чем-то, кроме сна, сил не осталось – теперь уже окончательно. Я вошла в квартиру, перевела телефон в ночной режим, скинула обувь и уже через двадцать минут обнимала любимую подушку. Глаза закрылись раньше, чем я успела улечься поудобнее.
***
Продрыхла я, как сурок, почти сутки: окончательно проснулась только около двух часов дня в субботу. Приняла душ и пошла на кухню с мыслью, что неплохо бы чего-нибудь пожевать. На кухне хозяйничал Стас: разогревал рассольник, посыпал тертым сыром пасту и успевал переворачивать шипящие на сковороде отбивные.
 
– Ну, что, выспалась, засоня? Есть будешь? – глянул мельком на мою все еще помятую от длительного сна рожицу.
– Буду. Как отдежурил? – брат вернулся только утром, и я слышала сквозь сон, как он, стараясь особо не шуметь, переодевался и возился на кухне с обедом, которым сейчас собирался меня накормить.
– Нормально, – ответил на мой вопрос Стас. По опыту я знала: дальше расспрашивать бесполезно, подробностей не будет, потому что братец-молчун считает их несущественными.
– Супчику мне побольше, что-то я голодная, как стая койотов, – попросила, чтобы перевести тему.
– Угу… сутки подушку давила… – Стас пребывал в ворчливо-добродушном настроении, а это лучше всяких заверений говорило о том, что и смена обошлась без серьезных происшествий, и у родни все путем.
Мы с удовольствием навернули по тарелке рассольника. Заполировали пастой с отбивными и салатом из свежих томатов.
– Что у тебя с «ЭргоДрайвом»? – выстрелил в меня вопросом Стас и попал точно в яблочко: я чуть не выронила тарелку, которую мыла.
Блин блинский! Как я могла забыть, что мне нужно созвониться с Казанцевым?
– Домою посуду и наберу, договорюсь о переносе занятия, – успокоила братика.
Стас удовлетворенно кивнул, сказал «пойду почитаю» и ушел в свою комнату. Я знала, что именно он будет читать: новости автомира, статьи о гонках и все в том же духе.
Домыла и убрала посуду, вытерла руки, параллельно подумав, что надо будет кухонное полотенце в стирку отправить, и взялась за телефон.
Казанцев не обманул, когда обещал не беспокоить: ни звонков, ни голосовых сообщений, ни СМС. «Мужик сказал – мужик сделал!» – хмыкнула про себя и набрала номер своего инструктора.
В этот раз он ответил почти сразу, телефон не ронял и в трубку не пыхтел.
– Алло, Полина? Слушаю тебя, – произнес ровно.
– Здравствуйте, Александр Аркадьевич. Я готова назначить дату следующего занятия.
– Учитывая обстоятельства, предлагаю не откладывать на потом и позаниматься сегодня. – Тон Казанцева был сух и деловит.
– Во сколько? – ответила я не менее деловито.
– В восемь.
Вот тут я не стала скрывать овладевшего мной удивления и сомнения:
– Так поздно? Я бы не хотела занимать ваше личное время… Да и добраться потом до дома будет проблематично.
– Я отвезу, – отверг мои сомнения мужчина. – Точнее, ты сама нас отвезешь. Пора тебе начинать по городу ездить, а в одиннадцатом часу вечера даже в центре города движение уже не такое интенсивное.
Я замялась, не решаясь сказать ни да, ни нет. С одной стороны, выспалась так, что до полуночи точно глаз не сомкну. Свежа, бодра и готова к новым свершениям. С другой – все-таки смущает эта готовность господина Казанцева предлагать помощь, жертвовать своим личным временем, подвозить меня домой…
Неспроста это. Я-то думала, внезапный мужской интерес, который проявил ко мне инструктор на первом занятии, уже прошел, а тут поняла: нет, никуда он не делся. И сейчас только от меня зависит, держать Александра Аркадьевича на расстоянии или согласиться на сближение, выходящее за рамки отношений «студент – преподаватель».
Казанцев меня не торопил. Молчал. Ждал. Но его дыхание в трубке стало чуть чаще и громче. Я все не могла ни на что решиться: стоит ли обнадеживать и поощрять человека, к которому испытываешь скорее профессиональный интерес, чем влечение? И понимала, что, заставляя мужчину ждать, снова невольно играю на его нервах.
– Хорошо, – решилась, сделала шаг навстречу. Может, еще получится подружиться, найти общий язык? – Я буду к восьми.
– Жду. До встречи, – тут же прозвучало в ответ.
– До встречи.
Я завершила беседу, еще раз осмотрела кухню – все ли убрала? – и пошла подлизываться к Стасу: трястись сорок минут в переполненной маршрутке не хотелось, а Стас все равно собирался прокатиться. Крюк ему, конечно, придется заложить немаленький, чтобы подбросить меня до «ЭргоДрайва», но брат мне все равно не откажет…