Янтарные глаза

А сегодня оно бьется без меня».
Она сидела и стучала по столу дрӱэиновыми ногтями. Полседьмого. Без пятнадцати. Теперь из офиса точно можно уйти. Уже не казалось возможным, что спустя почти два часа после конца рабочего дня позвонит Стэффорд: он ведь о ней вообще не знает. Но… зачем же так спешить? Уже некуда. Разум говорил ей, что, даже если она выйдет прямо сейчас, из всей встречи застанет не больше чем последнюю четверть — и из-за этого не стоит ехать через весь город. Но что-то в ней отчаянно боролось с голосом разума. «Даже пять минут того стоят! Одна лишь минута! — Она тряхнула головой.— Ну нет, что бы я там делала так поздно? Кроме того, ведь ничего страшного. Я не обязана быть там каждый раз! Соберусь и поеду прямиком домой. Хотя бы вечер свободный будет». Но просто собрать вещи и выйти за дверь у нее не вышло. «Вот только… я должна была там быть».
В ней усиливалось странное чувство. Она знала, что это просто неправда — что Прастарая ее не ждет и что люди, которые там собираются, обойдутся и без нее; но при этом у нее не было сил сопротивляться. Она стояла перед компьютером, охваченная нерешительностью.
В восемь она уже не могла находиться в офисе. Отправилась в туалет — просто чтобы иметь предлог пройтись туда-сюда по коридору и хоть немного подвигаться, без упрека в попытке бегства. Знакомые стены, неживой белый свет, жесткий серый офисный ковер… — все это вызывало в ней призрачное ощущение нереальности.
«Я здесь и не здесь. Я… не там».
Когда она возвращалась, перед ней будто из-под земли вырос мужчина.
Он вышел из-за угла, медленно и тихо. Это было так неожиданно, что она чуть не уронила свой камень; но от взгляда на его лицо у Фионы перехватило дыхание. Она всегда видела его идеально опрятным, уверенным в себе, элегантным; его настоящее «я», если оно у него вообще было, скрывалось за стеной иронии и сводчатым потолком изысканных фраз, будучи неприкосновенным. Но теперь он не улыбался. Темные волосы, слипшиеся от пота, спадали на лоб. В его серых глазах светилась безнадежность. А его лицо… лицо было будто составлено из кусочков глянцевой бумаги — на нем была видна каждая морщина и каждая тень, сотни пор, трещин и швов; фиолетовые жилки в кругах под глазами, потрескавшиеся губы. Фионе в ее призрачном состоянии мысли казалось, что его лицо не разваливается только по инерции, что вот-вот, при первом же порыве ветра, оно разобьется на мелкие осколки и исчезнет навсегда в небытии и пыли.
— Что с тобой случилось? — вырвалось у нее раньше, чем она успела подумать.
Она совсем забыла, что обычно они в коридорах даже не здороваются.
Он удивился. Причесал рукой волосы, чем слепил свои крепко слипшиеся пряди еще больше.
— Ничего серьезного, Фиона,— пробормотал он.
Он хотел обойти ее, но она не смогла вовремя сдвинуться с места и уступить ему дорогу. «Рё Аккӱтликс… видеть его лицо таким!» Она все еще не могла прийти в себя. У нее мурашки бежали по спине от неожиданного осознания, что его гибель неотвратима.
«Как там говорила Прастарая?
Знамение Аккӱтликса.
Некоторые люди излучают ауру смерти».
Аура смерти Лукаса Хильдебрандта была так отчетлива, что Фиона почти могла ее потрогать.
Он посмотрел на нее, но его взгляд тут же скользнул с ее лица на грудь, как это обычно бывает у фаллоносцев. На смену усталости в его глазах пришел внезапный интерес. Ну конечно, все мужики — свиньи! Фиона хотела сделать какое-нибудь едкое замечание, но он ее опередил.
— Моя судьба и моя гибель, сжимающийся круг, душа в неволе,— я поддаюсь этому,— сказал он.— Вот это да!
— Что? — спросила она.
Он уже не смотрел на ее грудь.
— Не бойся, эта квинтэссенция инопланетной муд­рости точно не из моей головы,— заверил он ее ироническим смешком.
Пальцем он указал на ӧссенский знак из черного металла, который она надела утром и который теперь виднелся в ее вырезе.
— Это так, если вдруг тебе интересно, что за надпись ты носишь на шее.
Этот его насмешливый, невыносимо оскорбительный тон! Фиона затряслась от ярости. Кто дал ему право с таким презрением говорить о вещах, которых он не понимает?! Может, он и умеет читать ӧссенские знаки — в отличие от нее, стоит признать,— но их глубокий смысл обходит его стороной.
 
— Ты за свою заносчивость, Лукас, однажды поплатишься — это я тебе говорю! — зашипела она.— Я чувствую это. Вокруг тебя одна смерть!
Искорки сарказма в его глазах погасли. Ей даже показалось, что она его действительно задела: на его лице отразилась настоящая печаль, может даже страх.
— Точное попадание, Фиона. Подайся в гадалки — это нынче прибыльно,— сказал он.
Его голос звучал хрипло.
Она задумалась. Ей не хотелось напороться на очередную насмешку; с другой стороны, он выглядел действительно ужасно. Раз у него проблемы, ее обязанность — предоставить ему духовное утешение.
— У тебя есть предчувствие смерти? — спросила она.
Он покачал головой, и губы его снова скривились в язвительной усмешке.
— Предчувствия, к сожалению, нет. Все намного хуже,— посетовал он.— Как раз сегодня у меня дома сдохло пять пауков. Пять трупиков сразу, представь себе! Прямо как пять харӧкӱнов Судьбы. Как священная Пятерка! Вот это действительно плохое знамение.
— Идиот! — завопила она.
Потом прошла мимо него в свой офис и хлопнула дверью.
 * * *
Пока Лукаса не было, Стэффорд просмотрел корешки книг на его столе. Он всего лишь искал что-нибудь почитать, но, когда увидел набор заголовков, нахмурился. «Интерпланетарное право», том 6, «История звездных колоний» Джинна, «Комментарий к Закону о гражданстве». Целая стопка других юридических книг — нет, такое ему отнюдь не по вкусу. Здание Совета было от основания до крыши полно юристов, которые пытались — уже не элегантно, скорее хоть как-нибудь — разрешить д-альфийский кризис. Стэффорд не хотел, чтобы Лукас занимался этим делом; правда, он не мог запретить ему в свободное время читать об этом, но все равно чувствовал бы себя лучше, если бы Лукаса это совсем не коснулось. Он взял в руки лежавшую сверху книгу — в ней было много закладок, а под ней лежали бумаги с пометками Лукаса. Теперь он мог только посмеяться над собой: да, он действительно до последнего момента надеялся, что от Лукаса каким-то чудом скроется то, что происходит вокруг.
Он еще держал книгу в руках, когда Лукас вошел в дверь. На нем была чистая рубашка из прекрасного ­герданского шелка, волосы расчесаны; с его лица даже почти исчезла эта страшная бледность. Может, он и не признавал анальгетики, но земная химия двадцать седьмого века может и не такое. Она знает невероятно действенные энергетические таблетки, изобрела эффективные дезодоранты… а еще в какой-то мере спасающую от смерти краску. Только круги под глазами смыть не удастся.
— На свое несчастье, я, конечно же, столкнулся за углом с Фионой,— произнес Лукас.— Она спросила, что со мной, почему я выгляжу так плохо, а я сказал, что грущу из-за пяти мертвых пауков. Фиона любит животных. Она почти плакала, так растрогалась. Когда она у вас об этом спросит, я надеюсь, вы меня не выдадите, Рой! — добавил он с виду серьезно, но в глазах его искрилась насмешка.
Стэффорд улыбнулся с благодарностью за то, что Лукас освободил его от переживаний. Это была абсурдная попытка пошутить, но все лучше, чем говорить снова на эту душераздирающую тему.
— Даю слово, Лукас.
Пока Лукас убирал в шкаф свою помятую одежду, глаза Стэффорда снова опустились на шестой том интерпланетарного права. Он откашлялся.
— Я вижу, что у вас тут за книги. Не стоит тратить время на Д-альфу. У меня для этого множество работников, которые не могут ничего лучше, чем копаться в законах. Медианты, конечно, создали вокруг колонистов шумиху, но на самом деле это ясная и несложная ситуация. Жаль вас для такого дела.
— Как вам угодно, Рой,— сказал Лукас нейтрально.