Предел прочности (СИ)

— Я думал, что ты посреди ночи убежишь в свою комнату,— слышится сонный голос Андрея, который сдвигает в сторону её распущенные волосы, невесомо целуя Улю в шею.— Только не говори, что мы поторопились. И так уже больше месяца живём вместе, считаю, что я достаточно себя зарекомендовал.
— Какой смысл мне куда-то бежать… Даже если удастся спрятаться в одной из комнат, то на работе в любом случае придётся встретиться со свои начальником,— кокетливо отвечает Ульяна, блаженно улыбаясь.
— Сколько можно говорить, что ты наш партнёр, а не наёмный работник.— Он вдыхает аромат её кожи, путешествуя ладонью по плавным изгибам разгорячённого тела.— Был бы я художником, то непременно нарисовал бы тебя именно такую: в сладкой истоме, без капли косметики…
— Потапов, ты льстец, даже я бы не стала себя такую рисовать,— улыбается Ульяна, невольно вспоминая о недавнем подарке Андрея, заветной мечте любого художника.
— Ты обещала нарисовать нашу полянку, пока пейзаж окончательно не станет осенним, ну а потом и осенний нарисуешь,— напоминает он ей.
Андрей слегка прикусывает плечо Ули, вызывая на коже волну мурашек.
— Мне до сих пор тяжело ходить по посёлку,— признаётся она.— Не хочу с ним встречаться. Такое ощущение, что я пытаюсь внутренне отгородиться от прошлого. Наверное, это слабость… Хотя я никогда и не претендовала на звание женщины с железным стержнем,— грустно вздыхает Уля.
Она уже не в первый раз прокручивает в голове, чем может обернуться для неё встреча с Мишей. Ульяна, конечно, понимает, что он ничего не сделает ей в физическом плане — он уже сделал всё, что мог,— но найти парочку оскорблений будет как раз в его духе.
— Ты мне нравишься вовсе не за мифический стержень, моя нежная, добрая, чуткая Ульяна.— Андрей разворачивает её к себе, осыпает лицо невесомыми поцелуями.— А ещё ты самая красивая.
— Скажешь тоже,— смущается Уля.— Иди уже, вари свой фирменный кофе, а я оденусь и тоже спущусь.
— Коварная женщина, хочешь меня спровадить из комнаты? Кажется, что вчера я здесь всё видел, так что можешь смело одеваться при мне,— Андрей демонстративно приподнимает одеяло,— а может быть и не всё, при дневном свете гораздо лучший угол обзора, говорю как инженер-строитель.
Не давая Ульяне опомниться, он подминает её под себя, жадно впивается в раскрасневшиеся губы, чувствуя новую волну возбуждения от её невесомых прикосновений на спине.
Когда они наконец спускаются на кухню для позднего завтрака, то не сговариваясь решают приготовить что-нибудь на скорую руку, не желая тратить лишнее время. Андрей ставит перед Ульяной тарелку с горячими бутербродами, с умилением наблюдая, как она сразу же подхватывает один и быстро с ним расправляется. Яркий румянец во всю щеку, кокетливая улыбка — и всё это только его, совершенно искренне и на этот раз абсолютно взаимно.
Он уже убедился, что Ульяну держит здесь не страх остаться без крыши над головой. Андрей не без улыбки вспоминает её рвение в общем деле, как она практически до утра прорисовывала эскизы багетов, как открещивалась от первой прибыли, которая не заставила себя ждать.
— Ты так странно на меня смотришь, будто я ем последний в мире бутерброд,— говорит Ульяна, заметив его взгляд.
— Любуюсь тобой, но и за бутерброды, естественно, переживаю,— улыбается он лукаво и, сорвав с её губ невесомый поцелуй, тоже принимается за нехитрый завтрак.
— Может, ну его, этот пригорок, посидим дома, что-нибудь посмотрим или я какой-нибудь эскиз набросаю, у меня столько идей,— предлагает Ульяна.
— Подождут немного твои идеи, пока погода нас балует, надо сходить развеяться. Нас и так Илья Родионович обеспечил дополнительным выходным, укатив с невестой на курорт, а ты собираешься дома киснуть. Доедай и пойдём.
— Потапов, с тобой невозможно спорить…
***
Оглушая себя собственным стоном, Лёля сильнее прогибается в спине, усиливает темп, опираясь ладонями на живот Михаила, такой же унылый и рыхлый, как и он сам. Она то и дело сексуально всхлипывает, хотя все её усилия ни к чему не приводят: никакого влечения она не чувствует ни в себе, ни у своего любовника. Её энергичные движения удивительным образом вызывают у неё острый приступ морской болезни, особенно в те моменты, когда её взгляд опускается на седую грудь Михаила. Если бы на его месте был Макар, то она бы с удовольствием прошлась острыми ноготками по упругому торсу, наклонилась бы вперед, щекоча его кожу напряженной от возбуждения грудью. Но в случае с Бузыкиным такие маневры совершенно бесполезны… Ей безумно хочется получить разрядку, и Лёля едва сдерживается, чтобы не опустить руку и не вознаградить себя за эти бессмысленные попытки доставить хоть кому-то удовольствие. Она знает, что ей хватит буквально несколько поглаживаний по изнывающей плоти, и её желание будет удовлетворено.
 
— Лёлечка, что-то ты меня практически убаюкала своими прыжками, может быть… — тихо шепчет Бузыкин.
Его ладони ложатся на её идеальные бедра, медленно движутся по линии талии и опускаются вниз. Хотя Лёля только что мечтала о подобной ласке, но… в её мечтах это были вовсе не его прохладные прикосновения. Ей на помощь приходит воображение: там, в полумраке её смелых фантазий, она уже бьётся в экстазе от точных движений Макара, стонет в его приоткрытые губы, с жадностью пробует их на вкус. Ещё чуть-чуть, и она рассыплется на осколки, чтобы собраться вновь, а по венам потечёт обжигающая лава их страсти. Но наяву она лишь отдаёт своё тело в угоду скромным потребностям дедушки Миши, чувствуя себя резиновой куклой, подаренной тринадцатилетнему подростку.
— Я всё… — сквозь губы говорит она и падает ему на грудь.
— Что-то сегодня у нас всё затянулось, уже давно пора спать,— сонно говорит он, поворачиваясь на бок.
— Я в душ,— сопит Лёля, стремясь побыстрее уединиться в ванной комнате.
Проснувшись от громкого храпа Михаила, она пренебрежительно сбрасывает с себя его руку и тут же вскакивает с кровати, отчего пружины матраса отзываются мелодичным скрипом. Лёля крадучись выходит из комнаты в коридор, подходит к перилам и мечтательно смотрит вниз на большую гостиную первого этажа. Как же долго она ждала приглашения стать хозяйкой этого дома, ведь, по её мнению, таких королевских хором заслуживает только истинная королева. Но, несмотря на взятую вершину, Лёля до сих пор не может расслабиться и с головой погрузиться в новую жизнь.
Её богатое воображение подбрасывает ей довольно занятный сюжет, будто она страстно отдаётся объятиям крепкого мужчины, он решительным жестом смахивает со стола безвкусные, но безумно дорогие вазы, чтобы усадить на него её. Лёля нервно сглатывает, понимая, какой именно детали не хватает ей для полного счастья, но правда жизни такова, что к классу люкс зачастую прилагается подобный Бузыкину мужчина.
Она прокручивает на пальце одно из колец Ульяны, сетуя на то, что Михаил, заметив на ней украшения жены, надёжно запер их в сейфе, не дав присвоить.
«Раз она больше месяца не объявляется, значит, ей комфортно живётся и без драгоценностей. Терпеть не могу притворство… Сначала выставил её вон, а теперь изображает благородство. Хорошо, что я вовремя сориентировалась и успела выдать это чудное колечко за своё»,— раздражённо думает Лёля. Мысленно оценивает его стоимость и довольно причмокивает, любуясь на благородный отблеск драгоценных камней.
— Лёлечка, ты чего так рано встала? — слышит она из спальни хриплый голос Миши.
— Хотела тебе завтрак сделать,— пылко отзывается Лёля в ответ, возвращаясь в спальню.
— Спасибо, но я совершенно не успеваю на твои фирменные бутерброды. Не желаешь поехать со мной? Выходной день, а ты, кстати, давно у тёти не была, проведала бы старушку,— предлагает Михаил. Взъерошивает рукой седые волосы, вызывая этим жестом её пренебрежительный взгляд.
— Я, пожалуй, останусь дома, тётка поздно встаёт, к тому же у неё объявилась двоюродная сестра, которая слишком усердно приняла эстафету. Не хочу мешать их идиллии,— быстро ориентируется Лёля.