Кай

Временами Кай желал, чтобы они ненавидели друг друга. Он ловил себя на этой мысли уже некоторое время, ведь им обоим было бы от этого проще. Вот только ненависть не приходила, а вместо нее являлось нечто иное. Тепло? Чувство понимания и какого-то единодушия, что он испытал в первую их встречу, вернулось и становилось сильнее.
– Извини, сказала по привычке, – бездумно отозвалась Йенни и сразу поинтересовалась: – Тебе ведь не нужно будет это зеркало?
От Кая не укрылось, что она давно обратила на него свой взор. Йенни любила красивые вещи, одежду и даже людей. А еще ей нравилось любоваться собой. Никогда прежде Кай не видел, чтобы кто-то без малейшего стеснения самозабвенно предавался этому занятию.
– Нет, не нужно.
Кай скосил взгляд на Йенни. Она была занята – выводила ледяные узоры на потолке его комнаты. Уголок губ был нервно вздернут вверх. Раздался треск.
– Не разрушь мне потолок, – серьезным тоном попросил Кай.
Вместе со звуком его голоса Йенни поднялась. Порой она двигалась совсем не как человек, и сейчас был один из таких моментов. Вместо того чтобы неуклюже выбираться из кресла, как делали это все остальные, Дева подлетела, изящно становясь на ноги.
В дверь неожиданно постучали. Кисть замерла над полотном, так и не нанеся краску.
Йенни медленно повернулась на каблуке, губы ее растянулись в кривой улыбке.
– Кай, ты дома? – раздался голос Герды.
– Легка на помине, – негромко проговорила Дева.
– Тсс, – протянул Кай, откладывая кисть и на ходу переодевая рубашку. Он крикнул: – Иду!
Кай накинул на плечи пальто и вышел. Нередко Герда приходила в дневное время, когда была необходима помощь в хлебной лавке. Обычно требовалось либо наколоть дрова, либо передвинуть мешки с мукой, либо что-то подобное.
Так случилось и в этот раз.
– Моя мать зовет тебя, – скупо процедила Герда, стоило ему открыть дверь. Она не повязала платок, и ярко-рыжие волосы горели огнем.
– Хорошо, – отозвался Кай, выходя и запирая за собой дверь.
Они вместе направились к лестнице.
– Как у тебя дела? – спросил он, ощущая повисшее напряжение.
– Ничего нового. Все как всегда.
В ее словах Кай чувствовал холод. В какой-то момент, уже на улице, она повернулась к нему и почему-то посмотрела на его волосы, которые успели сильно отрасти к тому дню. Кай тоже не надел шапку, ведь идти ему было всего ничего, всего лишь до соседнего дома.
– Тебе надо их подстричь, – вдруг проронила Герда. – Или собирать хотя бы. А то висят, как… – Она не договорила, а помедлив, будто с сомнением предложила: – Приходи как-нибудь, я их подровняю.
– Ладно, – согласился он, не придавая этому особого значения.
– Буду ждать, – кивнула Герда, прежде чем они зашли в лавку на первом этаже дома.
После Кай на время позабыл о том их разговоре, вновь погрузившись в работу. Хотя в тот день, когда он вернулся, Йенни придирчиво осмотрела его и, ничего не найдя, мимолетно уронила:
– Остерегайся своей подруги. У нее рыжие волосы.
Кай не понял, что именно она имела в виду. Рыжие? Что в них особенного? В конце концов, в Хальштатте семья Герды была не единственной с таким оттенком волос.
Порой, чтобы немного отвлечься, Кай ходил в лес за хворостом – это был лишь повод выбраться на воздух, ведь даже он не всегда мог находиться в четырех стенах. Случалось это несколько раз, и когда Дева не бывала рядом, то в гневе встречала его прямо у опушки леса.
– Я говорила, жди меня, – шипела зло Йенни, едва не налетая на него. Из-за своих сил она казалась выше, зависая над кромкой снега.
– Я почти завершил полотно, – однажды ответил Кай, не став спорить. – С каждым днем моя жизнь истекает. Я не хочу чувствовать себя запертым.
– Если будешь ходить в Малервег в одиночку, проживешь и того меньше! – От ее гнева поднимался ветер, а кора деревьев трещала от мороза.
«Не все растения проснутся с приходом весны», – в тот момент думал Кай, почти не сожалея, что увидеть ему это не суждено.
– Ты волнуешься за меня? – задал он вопрос, который всегда заставлял Деву остыть. По крайней мере, гнев Йенни уходил куда-то глубоко.
 
– Нет, – отвечала она, разворачиваясь и первой вновь уходя в лес. – Идем!
Однажды они дошли до того самого колодца в лесу. Его камни были покрыты тонкой коркой льда, но не занесены снегом, в отличие от пейзажа вокруг. Он словно оставался неприкосновенным для стихии.
– Что это за колодец? Люди его не видят, – спросил Кай, неподалеку расчищая землю от снега голыми руками, не боясь, что пальцы замерзнут.
– Колодец как колодец, – помедлив, неопределенно проронила Йенни. Но Кай-то видел, как она посмотрела на него, когда он невольно вывел их к этому месту. Глаза Девы распахнулись широко – в ледяной радужке сильнее засверкали прожилки, которые рассекали ее, как трещины лед. Со временем они стали напоминать ему луну, что временами появлялась на зимнем небе, не прикрытая облаками.
Дева долго не сводила тяжелого задумчивого взора с лица Кая. У Йенни была эта привычка – подолгу смотреть на него, разглядывая совершенно без смущения, и она не прекращала своего занятия, даже будучи замеченной. Она совершенно не заботилась сокрытием своих эмоций, будто не задумываясь, что остальные могут легко прочитать их по ее лицу.
«Она провела слишком много времени в одиночестве», – в какой-то момент осознал Кай причину ее поведения.
– Ты что собрался делать? – опасно низким голосом проговорила Йенни, когда Кай, наконец-то отыскав под снегом камень, направился к жерлу колодца.
– Маленький ритуал, – небрежно отозвался он, останавливаясь достаточно далеко. – Когда прохожу мимо… Бросаю в него камень.
– Бросаешь камень, – протянула Дева, неосознанно поднимая руку и касаясь своего затылка. На ее лице отразилась палитра эмоций – от гнева, ярости и удивления до совершенно неожиданной растерянности.
Она не помешала ему, и камень со стуком упал, встретив замерзшее дно.
Их взгляды встретились, будто они оба ждали чего-то особенного в этот момент. Но ничего не произошло, и Каю показалось, что в ее взоре он рассмотрел мимолетное облегчение, которое быстро исчезло. Взгляд Девы прикипел к его руке.
– Кровь… В этот раз на камне ее не было, – едва слышно пробормотала Йенни себе под нос, прежде чем властно процедить, стремительно возвращаясь к деревьям: – Идем.
Пока Кай пробирался по сугробам, она даже не проваливалась в снег. Шагала по его глади, каким-то чудом оставаясь на поверхности.
Вдалеке над лесом растянулась гряда гор, чьи очертания выглядели размытыми из-за повисших у верхушек низких облаков. Вокруг застыла безмятежность, тишина и пустота. То самое спокойствие, способное вдохновить.
Чуть пройдя, Йенни остановилась, смотря на пейзаж вокруг.
– Сейчас твой взгляд будто принадлежит больше человеку, а не богу, – произнес Кай прежде, чем обдумать свои слова.
– Это скорее оскорбление, чем комплимент…
– Почему? Расскажи мне. – Взгляд Кая остановился на рассеченной брови. Он протянул руку к ее лицу, но остановился на полпути, так и не коснувшись. – Этот шрам ведь?..
– Верно. След, словно клеймо, – процедила Ледяница, встречая его взор. – В давние времена озеро находилось в человеческом мире. Зеркало разума, что хранило в себе небывалую мощь и таило судьбы всех существ мира. Что были, есть ныне и появятся в будущем.
– В будущем?
– Да, на то оно и Зеркало разума. Заглянешь в него – и в своем отражении увидишь себя таким, какой есть. Насколько чиста душа, настолько прекрасен облик. Оно явит истину, а не маску, подаренную людям от рождения. Но не все понимали его суть. Человеческие пороки многочисленны, и, когда кто-то видел свое искаженное изображение, легче было обвинить Зеркало в коварстве и лжи, чем признать собственные недостатки. И наконец, увидев свое будущее, люди часто оставались недовольны, ведь они желали большего. И не стоит забывать, что за будущим каждого человека стоит смерть. – Она зашагала, будто движение помогало ей говорить.