Кай

– Верно. Но ведь именно этот цвет ты совершенно не видишь. Я вот о чем думала… – Она шагнула ближе. – Учитывая твой недостаток, тебе никогда не говорили, что ты занимаешься не тем, чем надо? Наверняка ведь это случалось.
Заведя руки за спину, Дева склонилась, так что ее голова оказалась справа от лица Кая, а белоснежные волосы коснулись ткани его одежды. Несмотря на недавний поцелуй, рука Кая онемела от холода.
– Постоянно, – выдавил он, неожиданно для самого себя начиная злиться.
– И что же ты? – с предвкушением, словно добралась до чего-то интересного, продолжила она.
По лицу Кая пробежала тень, но глаза блестели так ярко, будто в них плескалась вода, озаренная лунным светом.
– Я никогда их не слушал, – с нажимом процедил он. Его голос звенел от ярости, и Кай не понимал, на кого именно и за что злится. На мир? На Деву Льда? Или, может… на себя самого, на то, что лишь теперь понял очевидное?
Каю было шесть, когда он по-настоящему осознал, что смотрит на мир иначе, чем остальные люди. Оттенки искажались, красный цвет в зависимости от освещения виделся совершенно по-разному – от темно-фиолетового до ярко-желтого. Но каждый раз эти оттенки отличались от настоящих цветов, они были слишком яркими, слепящими и одновременно с этим грязными. На «красные» предметы было совершенно неприятно смотреть. Если долго не отводить взгляда, они вызывали у Кая резь и усталость в глазах, которые вскоре начинали слезиться.
– Но все же отвечу на твой вопрос… – Голос Кая вновь зазвучал спокойно и непривычно низко. – Даже если бы я все же видел все оттенки, то это бы мне только помешало. – Его взгляд опустился ниже лица Девы, коснулся изгиба ее шеи – обнаженная кожа была неестественно бела, но несмотря на это, безусловно, идеальна, маня своей бархатистостью. – То, как я вижу, отличает меня от остальных людей. И мои полотна непременно стали бы каплей в море подобия. Моя индивидуальность – это то, чем стоит гордиться, а не стыдиться. Ты ведь хотела, чтобы я это понял, верно? – На последнем слове он вновь поднял взор к ее глазам.
– И ты прекрасно усвоил урок, – похвалила она, растягивая губы в улыбке. Дева похлопала его по плечу. – Надеюсь, больше не будешь разочаровывать меня своей унылостью.
Она двинулась дальше, сворачивая на более широкую улицу, где располагался гостиный двор, в котором остановился Кай. Неизвестно каким образом, но они с самого начала двигались в верном направлении. Дева Льда словно провожала его, пока высоко над крышами домов летала белая птица, которую Кай то и дело замечал краем глаза.
– И какова будет моя награда? – озвучил он в какой-то степени наглый вопрос.
Похоже, и Дева считала так же, но вместо того чтобы высказать свои мысли, обернувшись, она насмешливо спросила:
– А чего ты желаешь?
Ее будто забавлял сам факт того, что он хотел что-то от нее. И, зная это, Кай попросил о другом, не о том, что жаждал больше всего:
– Хочу узнать твое имя.
Он уже слышал его, но, возможно, Деве Льда лучше этого не знать. Кай заметил: чем больше она себя раскрывала, тем больше привязывалась к нему. Впрочем, и он ощущал эту связь.
– Имя?
– Верно, – подтвердил Кай, внимательно следя за ее лицом, которое приобрело слегка задумчивое выражение.
– Мое имя Йенни.
– Йен-ни… Звучит красиво, – медленно повторил Кай вслух, будто чтобы лучше запомнить. – Тебе дали его родители?
Невинный вопрос заставил ее лицо ожесточиться.
– Тебя это не касается.
– Как скажешь, – покорно согласился он. – Йенни.
Каю казалось, что имя очень подходило его хозяйке.
Дева Льда вдруг остановилась, и ее рука сжалась в кулак. Так сильно, что костяшки пальцев стали видны, как никогда, отчетливо.
– Что-то произошло, – не спросил, а понял Кай.
– Ничего.
– Тогда почему…
– Теплеет, – резко оборвала его Йенни. Она смотрела в небо, где белой точкой парил кречет. Его раскинутые крылья порой поблескивали, словно были выполнены из металла.
– Мне надо идти. И не отыщи себе новых проблем, пока меня не будет.
– Постараюсь. Меня искренне восхищает путь, который мы проделали.
 
– Что? О чем ты? – Ее выражение лица и взгляд прямо говорили: «Хватит нести чушь».
– Спасение, попытки убить, вновь спасение, злость и даже… преследование, – объяснил Кай, последним словом продолжая их немой диалог. «Я знаю, что ты приглядывала за мной всю оставшуюся зиму».
Йенни фыркнула:
– Как понял?
– Почувствовал.
– Да? – Дева удивилась, будто была уверена в совершенно ином ответе. – Теперь мне точно пора.
С этими словами Йенни немедля сменила человеческую форму на ледяную. Неожиданная вспышка на мгновение ослепила Кая. Когда же зрение вернулось, Йенни рядом уже не было, и даже кречет исчез с темного неба.
Он некоторое время еще вглядывался в облака, а после направился к гостиному дому. Снег же вокруг таял едва ли не на глазах – от обуви Кая на камне оставались мокрые следы. На губах его бродила легкая улыбка, а мелодию той самой скрипки со злополучной улицы он напевал себе под нос.
Когда Кай вернулся в гостиный дом, то с облегчением увидел господина Хакона, который сидел за одним из столов ближе к выходу и явно нервничал. Когда отец Герды увидел Кая, на его лице отразилось небывалое облегчение.
Он кинулся к нему, расспрашивая о случившемся. Чтобы не беспокоить мужчину, Кай сказал ему, что затерялся в толпе. Отчасти он не соврал, ведь так и было в самом начале. Если он и получил какие-то раны в драке, то они исчезли, а одежду он привел в порядок до того, как войти в здание.
Господин Хакон вроде бы успокоился, но весь ужин сохранял хмурый вид, будто чувствуя, что рассказали ему не все. А за окном снег обратился вновь дождем, мгновенно смыв с улиц и крыш из красной черепицы следы нагрянувшей раньше срока зимы.
Делать больше ничего не оставалось, и Кай вместе с господином Хаконом разошлись по комнатам, собираясь, как только солнце встанет, отправиться в путь. Отперев дверь тяжелым ключом, Кай остановился на пороге своей узкой комнаты. По одну сторону стояла скрипучая кровать, по другую – комод с тазом и кувшином воды для умывания, а в стене напротив двери темнело маленькое мутное оконце.
Жалкое зрелище. В домах Хальштатта даже подвалы выглядели лучше. Соль стоила немало, и соляные копи прокармливали весь городок.
Затворив дверь и разложив содержимое сумки на стуле, Кай налил в таз воды из кувшина. Зачерпнув руками ледяную воду, он плеснул ею в лицо.
– Забавный день, Кай Ларс, – сказал он самому себе, не желая даже думать о том, как бы выкручивался, если бы не явилась Йенни. Удача склонила чашу весов в его сторону, и этому стоило порадоваться.
Умывшись, он забрался в холодную постель, прикрывая глаза и вспоминая события вечера. В основном их разговор с Девой, пока они бродили по улочкам. Он запечатлелся в его памяти фрагментами: вот Йенни останавливается, вот идет вновь, в следующий миг замирает и иронично улыбается, а ледяные глаза опасно блестят. Было в этом что-то завораживающее. Она была словно клинок, способный восхищать и ранить. И беседы с ней были такие же, вот только Кай никогда еще не ощущал себя таким живым и целостным.
Он заснул, мгновенно провалившись в сновидение.
Розы цвели вновь. Они оплетали пальцы, колючки впивались в его кожу и обагрялись кровью. И если капля алой влаги падала на снег, то белые бутоны вспыхивали и росли еще быстрее, словно звери, делавшие прыжок.
Кай сидел прямо на снегу, скрестив ноги и прикрыв веки, но все равно зная, что происходит вокруг. Он ощущал их, чувствовал каждую розу, расцветшую на этом снежном лугу, словно они были продолжением его самого. Они серебром и золотом рисовались в его сознании. И с каждым сновидением бутонов расцветало все больше – на один, на два, порой на десятки, как сегодня.
А в его груди сверкал Осколок – лишь ему могла принадлежать эта сила. Кай ощущал боль во сне, но не просыпался, какой бы сильной она ни была…