Подвалы твоего сердца (СИ)

— Госпожа желает выпить? — донесся снизу писклявый голосок, и Нарцисса склонила голову. Эльф с подносом выжидающе смотрел на неё большими блестящими глазами.
— Нет, благодарю. Постой, — окликнула домовика Нарцисса, когда тот уже вознамерился исчезнуть. — Ты не знаешь, где находится мой сын?
— Господин Малфой приказал эльфам принести в его покои еще несколько бутылок огневиски. Некоторое время назад он определенно точно был с бедной мисс Грейнджер.
— Бедной?
— Простите меня, — эльф зарядил себе звонкую пощечину и с усилием прикусил язык. — Я не должен был так говорить.
— Все в порядке, — поспешно прервав его приступы самобичевания, Нарцисса чуть склонилась. — Почему эльфы называют мисс Грейнджер «бедной»? Мой сын что-то делает с ней? Что-то плохое?
— Эльфы не знают, госпожа, но мисс Грейнджер всегда плачет, когда ест. Она сильно похудела и почти не спит. Простите, я не могу рассказать вам больше, иначе господин Нотт накажет меня!
Домовик, округлив глаза от страха, мгновенно испарился. Нарцисса выпрямилась и медленно осмотрела зал, пока не наткнулась на арочный проем, ведущий вглубь особняка. Фигура, привалившаяся к стене почти у входа в зал, казалась почти тряпичной — настолько изломанной и помятой казалась. Светлые волосы были взъерошены, а в руках покоился пресловутый хрустальный стакан, наполненный мутной жидкостью. Сомневаться в том, что это был какой-то вид алкоголя, не приходилось. Яростно приподняв подол своего платья, Нарцисса решительно двинулась сквозь толпу. Она жалела, что не могла оттаскать сына за уши, потому что её терпению, которое многие считали исключительно ангельским, приходил конец.
— Драко, — она остановилась у самого входа, закрывая ему обзор на происходящее в зале. — Когда ты прекратишь себя так вести? Только посмотри, в каком ты состоянии…
— Что? — Малфой пошатнулся и, с трудом оттолкнувшись от стены, встал на ноги. Несколько секунд его покачивало, словно он стоял на палубе корабля, попавшего в бурю. — Дорогая матушка… Пришла отругать меня за глоток огневиски? — он натянуто усмехнулся и в попытке разозлить её еще больше отпил из стакана очередную порцию алкоголя.
— Если бы это был только глоток! — в ужасе она отпрянула. Наверное, самым больным для матери было не понимать своего ребенка. Нарцисса чувствовала, что между ней и Драко разрастается пропасть. — Ты даже не в состоянии стоять!
— Да какая разница?! — отчаянно прошипел он. — У меня больше ничего нет, кроме злости и вина! Какого черта вы все пытаетесь сделать меня кем-то другим? Я не был хорошим мальчиком, и никогда не буду! Слышишь?! Прекрати! — Драко было рванул в зал, но на удивление твердая рука стиснула его предплечье.
— Пойдем-ка со мной, Драко Люциус Малфой, — Нарцисса дернула сына за руку, и он чуть не упал. В чертах лица миссис Малфой обнаруживался очевидный гнев, и Драко притих. Когда мать обращалась к нему по полному имени, нечто внутри, врожденное или взращенное с младенчества, замирало в щекочущем нервы страхе. Малфой почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, разбившим фамильный фарфор.
— Куда мы идем? — устало жмурясь, Драко медленно следовал за матерью.
— Закрой рот, — жестко выплюнула Нарцисса, даже не оглянувшись на сына.
Они достигли маленькой гостиной, и миссис Малфой, ничуть не церемонясь, толкнула Драко к креслу, в которое он тут же неуклюже упал. Голова шла кругом, а внутри нарастало чувство тошноты.
— Кого ты из себя строишь? — мрачно начала она, остановившись перед склонившим голову к коленям Драко. — Думаешь, если будешь пить и вести себя, как безумец, сразу станешь взрослым? Глупый мальчишка… Я жалею, что в детстве потакала тебе во всем.
— Если бы не это, — Малфой поднял голову и посмотрел на мать помутненным взглядом. — Я бы просто не выжил. Кто-то должен был меня любить. Не отец, так хотя бы ты…
— Люциус любил тебя!
— Ложь! — Драко стряхнул с руки расплескавшийся во время падения алкоголь. — Если бы это было правдой, мы бы сейчас так не страдали!
— Никто не идеален, — с расстановкой произнесла Нарцисса и опустилась перед сыном на колени. Насколько бы зла она не была, жалость и нежность, которые она испытывала к своему ребенку, заглушали все. — Ты думаешь, что взрослые всегда правы? Кто вообще такие эти «взрослые»? Возраст — всего лишь число прожитых зим, и ничего больше. Когда-нибудь ты поймешь это. У тебя будут дети, и, смотря на них, ты будешь думать: «Мерлин всемогущий, я же сам ребенок». Люциус был плохим отцом и не самым лучшим человеком, вот только в его сердце все же было место для нас с тобой. Вам не дали встретиться перед тем, как он отправился в Азкабан, но знаешь, что он сказал в тот последний вечер? — Нарцисса тяжело сглотнула и заметила, что взгляд Драко загорелся. Он задержал дыхание. — Сказал, что всю жизнь пытался вырастить сына лучше себя, но считал, будто ты хуже, однако после победы над Волан-де-Мортом понял, что все наоборот. Он бы никогда не признался тебе — в этом вы похожи. Люциус боялся показаться слабее, а чувства казались ему полнейшей чушью. Но в последнюю ночь дома он думал о том, что не мог желать сына лучше.
 
Драко неверяще качал головой, и в его глазах стояли злые слезы. Видеть сына абсолютно разбитым и потерянным было невыносимо больно — Нарцисса скорее бы согласилась на «круциатус». Поспешно взяв его руки в свои, она сжала их изо всех сил. Боязнь того, что тонкая нить, все еще соединяющая её с Драко, оборвется и исчезнет, пожирала разум.
— Зачем ты говоришь это сейчас? Почему не сказала раньше? — губы Драко дрожали, с них срывалось тяжелое сиплое дыхание.
— Я боялась ранить. Эти слова могли бы заставить тебя горевать по прошлому, сожалеть о том, что уже никогда не вернется. То, что Люциус понял свои ошибки, никому бы не принесло облегчения, ведь это случилось слишком поздно. Зло перестает привлекать, когда из союзника превращается в противника. Люциус много страдал в последние месяцы правления Лорда.
— Так почему сейчас? — напряженно выдохнув, Драко сжал руки матери в своих.
— Потому что твой отец был прав. Ты лучше, чем себе кажешься.
— Неправда… — злоба вскипала в опьяненном сознании с новой силой.
— Ты обманываешь себя, когда думаешь, будто нет в этом мире места, предназначенного для тебя! Люциус сделал из тебя циника, и этого я ему никогда не прощу, но, Драко, ради всего святого! Когда ты стал ближе с ней, я подумала, будто теперь все будет по-другому…
— Только не упоминай её имени… — прорычал Малфой, вскакивая с места. — Как ты смеешь давить на больное, когда сама привела к тому, что оба мы теперь страдаем?!
— Ты страдаешь не по моей вине, — Нарцисса бросилась вслед за сыном. — Открой же глаза, Драко! Ты почти потерял её!
— Я потерял себя. Лишений болезненней в моей жизни быть уже не может.
— Я вижу, что с тобой делают эти чувства. Пойми же — это не неправильно, не запрещено. Если бы ты только захотел быть с ней в том мире…
— Тот мир был не для меня! — выплюнул Драко, мечась по комнате. — В том мире я был лишь тенью, лишь ничего не значащей пылью под ногами таких, как она. — Малфой остановился и тяжело сглотнул. — Сын Пожирателя, почти убийца, предатель, крыса! И кто она? — его дрожащий шепот разрывал барабанные перепонки. — Героиня войны. Мораль во плоти. Божество Магического мира.
— Но она все же была рядом.
— Потому что таков был приказ Министерства, — мрачно усмехнулся он.
— Ты слеп, — покачала головой миссис Малфой. — Если бы не был слишком зациклен на том, что думают окружающие…
 
— Не пытайся обнадежить меня! — Драко отшатнулся, словно раненое животное, загнанное в угол. — Какая разница, что было в прошлом? Теперь я потерял её…
— Так вот что с тобой происходит… — понимание пронзило спутанные мысли. — Ты обижен на то, что она не отвечает взаимностью!
— Замолчи!
— Надругался над её волей, и теперь считаешь, что…
— Замолчи, просто замолчи! — Драко был готов закрыть уши руками, но это унизило бы его в глазах матери ещё больше.