Подвалы твоего сердца (СИ)

Задумавшись, Теодор слегка испугался, когда на очередном повороте столкнулся с высоким мужчиной. Его длинные спутанные волосы из-за сырости слиплись, а по щекам стекала влага. Вряд ли это были остатки слез. Такие люди, был уверен слизеринец, не умели плакать, а если и умели, то только кровью. Пожиратель улыбнулся ему по-своему добродушно, но Нотта передернуло от этого убогого изгиба потрескавшихся губ. Проводив мужчину откровенным ненавидящим взглядом, Теодор спустился по лестнице на первый этаж. В глубине комнат горел камин — юноша понял это, увидев мрачные отблески на тусклых стенах соломенного цвета. Недолго думая, он отправился на поиск источника света. Теодор не боялся внезапного нападения: не затем Пожиратели его так долго сюда заманивали.
Когда мерцание живого огня ударило его по глазам, Теодор остановился и припал плечом к косяку. Презрительным прищуром он впился в фигуру в кресле у камина.
— Ну наконец-то, — почти пропел Протеус, хотя в его голосе не было и капли довольства. Приподняв бокал со старым вином из погребов Паркинсонов, мужчина посмотрел сквозь него на огонь в камине. — Мой сын снова со мной.
Юноша, ничего не сказав, прошел вглубь комнаты и тяжело опустился на софу у стены.
— Даже не спросишь о том, как мое здоровье? — Протеус иронично хмыкнул, поворачиваясь к сыну. Теодор вскинул на него злобный взгляд, но все же смолчал. — Уверен, тебе будет интересно послушать истории Азкабана. Все они немного жуткие, но ты же справишься с собственным страхом? — вопросительная пауза не затянулась надолго. — Идеи темного Лорда из меня выбивали кнутами, прутьями и раскаленными тисками. Ужасные методы, варварские. Знаешь, почему? Потому что они были придуманы магглами. Все в мире, созданное этими никчемными тараканами, в итоге приводит к боли, разрушению и деградации.
— Боль и разрушение… — хриплый голос разразил помещение, и Протеус довольно прикрыл глаза. — Разве не к этому стремился Волан-де-Морт?
— Это заблуждение, порожденное глупцами. Темный Лорд лишь хотел освободить мир от грязи, получившей волшебную силу. Магглы и без магии способны на большое зло, а уж с ней…
— Именно поэтому вы так хотите уподобиться тем, кого ненавидите? Убиваете, пытаете… — Нотт замолчал.
— И предаете тех, кого любите.
— Любовь — самое последнее дело в мире, погрязшем в хаосе. И Пожиратели не настолько ужасны, как ты думаешь. Ты и сам станешь таким, когда поймешь…
— Пойму что?
— Больную паразитирующую плоть следует вырезать без всяких сожалений.
— Больной здесь только ты, — прошипел Нотт сквозь зубы, сжимая собственное запястье.
— Ну, Тео, не будь таким грубым. Я все-таки твой отец. Понимаю, что сейчас тебе скучно, но вскоре Лорд Малфой обрадует нас своей благосклонностью, и тогда тебе будет необходимо делать все, что он прикажет.
— Почему он? — спросил юноша, искренне интересуясь причиной такого выбора. — Это мог быть ты или любой другой Пожиратель, так почему Малфой?
— Только он может овладеть Силой.
Теодор неверяще замер, а потом громко рассмеялся:
— И ради этого вы сбежали из Азкабана и погубили Люциуса? Неужели дементоры, как заботливые родители, читали вам сказки на ночь? Силы не существует. Это лишь выдумка для запугивания маленьких детей.
— Она есть, — поспешно отозвался Нотт. — Но подвластна не каждому.
Теодор пристально смотрел на отца и впервые жалел, что не владел легилименцией. Однако вскоре юноша с ужасом осознал: Протеус не врал. Глаза отца были серьезны, как никогда, и Теодору оставалось лишь два вывода: либо старший Нотт окончательно спятил, либо говорил абсолютную правду.
— Откуда ты знаешь?
— Я прожил на этом свете куда больше твоего, Тео, — мужчина закрыл глаза и медленно выдохнул. — Изначально это было планом Темного Лорда. Но, когда он добрался до истинной сути Силы, понял, что она ему неподвластна.
— Тогда почему ты так уверен, что Малфой…
— Он подходит. Так уж вышло, что Моргана не была чистокровной, а потому Сила не проснется по зову волшебника, чья кровь хотя бы на часть состоит из маггловской. Именно поэтому, я полагаю, великая ведьма и потерпела поражение.
 
— А не из-за собственной ненависти? — скривился Теодор. — К черту. Так почему ты сам не захотел обладать Силой?
— Знаешь, в каком случае кровь волшебника считается абсолютно, идеально чистой? Когда её обладатель — наследник чистокровных предков в двадцатом поколении. Ты представляешь, Теодор, какое это великолепие? Семья, почти две тысячи лет не смешивающая свою кровь ни с одним магглорожденным или полукровкой! — в голосе Нотта проскользнуло ликование. — К тому моменту, когда Темный Лорд понял, что Силы ему не видать, была лишь одна семья, располагающая подобным наследником. Десятилетний мальчик из чистокровного рода Эйвери умер прежде, чем его родители смогли что-то сделать. Темный Лорд, как ты знаешь, не знал жалости. Устранять с пути мешающих ему юнцов, кажется, вошло у почившего в традицию… — мужчина хрипло рассмеялся. — Однако Лорд знал, что есть еще две семьи, которые могли обзавестись чистокровным наследником в ближайшем времени, — Протеус сделал интригующую паузу. — Люциус и я были девятнадцатыми.
— Получается… — Теодор чувствовал, как бледнеет.
— Нет, иначе ты бы не остался жив. Кто-то из родителей отца твоей матери был магглорожденным, — пренебрежительно отозвался мужчина. — Для успеха моя супруга должна была быть минимум пятой в чистокровном поколении. Но все случилось так, как случилось… Сейчас я даже рад.
Признание отца поразило Нотта, но вовсе не оскорбило. Наоборот, он почувствовал облегчение от слетевшего с него ярлыка и некоторое единение… с Грейнджер.
— Тогда почему же жив Малфой? Уверен, прорех в его родословной не существует.
— Так и есть. Но Люциус был правой рукой Темного Лорда, и, к тому же, в восьмидесятом году, когда Драко появился на свет, Пожиратели были слишком уверены в победе, чтобы обращать внимание на каких-то младенцев. Лорд бы обязательно победил, но Лили Поттер… — Протеус задержал взгляд на огне, вспоминая нечто ужасное и великое. — Нам всем чудом удалось избежать заключения. На некоторое время все притихло, однако вскоре Лорд вернулся, и мы воспрянули духом. Тогда, слабый и почти немощный, он не мог почти ничего, а потому Драко взрослел и креп с его вынужденного позволения. В последние годы борьбы, как ты знаешь, ситуация осложнилась. Волан-де-Морт стал более осторожным и жестоким. Его все еще терзало опасение, что «абсолютно чистокровный» сможет захватить его власть, когда придет время.
— Так почему он просто не убил его? — злобно прошипел Теодор, сжимая кулаки до побеления костяшек. Драко с каждой минутой становился для него все более и более ненавистным. Малфой был гениальной ошибкой природы.
— А что, по-твоему, почти сделал Волан-де-Морт, когда поручил Драко убить Альбуса Дамблдора? Лорд был уверен, что мальчишка струсит и не станет выполнять его приказ. А ты и сам знаешь, что делали с Пожирателями за непослушание. Однако Снегг спас своего крестника… — криво усмехнувшись, Нотт отхлебнул из бокала, и, размахнувшись, швырнул его в огонь. Пламя вспыхнуло особенно ярко, забирая в свои горячие объятия осколки фамильного хрусталя. — В последний раз.
— И что? Разве для того, чтобы пробудить несуществующую Силу, важна только чистая кровь в двадцатом поколении? Всего-то? — Теодор испытующе посмотрел на отца, а потом до боли сжал челюсти. Во взгляде мужчины не было и части родительского тепла. Казалось, будто перед Протеусом была шавка Пожирателей, а не собственный сын.
 
— Иногда, мой милый Тео… — Нотт слащаво улыбнулся и поднялся из кресла. — Нужно просто перестать бороться за то, что тебе никогда не достанется. Из-за крови или… — Протеус многозначительно поиграл бровями, словно бы намекая на очевидность продолжения.
— Или что? — твердо спросил юноша, с трудом сдерживая тяжелый укоряющий взгляд.
— В Азкабане у меня было много времени на размышления, — умело вывернул тему разговора Протеус, снова натягивая приторную улыбку. — Было настолько скучно, что я даже выбрал для тебя подходящую партию…