Подвалы твоего сердца (СИ)

Обязательно загляните в группу и оставьте комментарий под записью, где я прошу у вас помощи в теме написания небольших зарисовок о героях)
Жду бомбических комментариев!
(Каждый из них я перечитываю по несколько раз и сумасшедше улыбаюсь, так что не думайте, будто для меня они ничего не значат)
Огромное спасибо за моральную поддержку!
========== 19. Ненависть ==========
— О, то было много славных столетий назад, когда земля и небо еще не разъединили своих объятий, а люди верили в волшебство и жили в мире с магами, как добрые соседи. И славился в те великие века Мерлин, чье имя у каждого вызывало благоговейный трепет. Маг был добр к людям и нес свет знания в их племя, а потому стал любимейшим советником доблестного короля Артура. Много различных подвигов совершили они плечом к плечу, но тем славнее деяния, чем сильнее противление им. Моргана, ученица Мерлина и сильнейшая ведьма тех времен, вдруг возгордилась и не захотела делить знания и мир с теми, в чьих жилах не текла магическая кровь. И пришла она к Мерлину и начала молить его отречься от «грязного» рода и пленить его, сделав рабами магов. Глубокая тоска охватила сердце Мерлина, и слезы его, скатившись по лицу, превратились в черный жемчуг. Лишь раз воззвал волшебник к совести и душе Морганы, но те настолько затянулись туманом гордыни, что ведьма не почувствовала и кончика той иглы человечности, которой её пытался уколоть учитель. «Как ты можешь говорить, что любишь меня, если хочешь обратить в пепел народ, почитаемый мной?», — сказал ей Мерлин и в глубокой скорби изгнал из королевства Артура, чтобы она не навлекла на себя беду. Но ненависть, лишь однажды посеявшая свои зерна в горячей душе, обязательно даст свои плоды. Моргана не забыла обиды. В отчаянии припала она телом к земле и зарыдала, взмолившись древней Силе, таящейся в недрах до того дня, который люди именовали Судным. Услышала её Сила, проснулась и протянула свои когтистые лапы к очерневшей душе ведьмы. И настолько каменной и пустой была та душа, что Сила, поразившись отчаянию, обитавшему внутри живого тела, поднялась из земли и легла в руки Моргане. Обретя великие способности и никому до этого не известные секреты магии еще более древней, чем сам мир, ведьма обрадовалась и под покровом ночи вернулась в королевство Артура. Черная тень, именуемая завистью и злобой, упала на плечи могущественного Мерлина, и занемог он, а потом и умер, в последний свой миг увидев лишь лицо Морганы, искаженное ненавистью. И оттого предательство было горче, что любил её маг ровно так же, как и любого из своих приближенных. И погиб он за любовь к людям, в чьих венах не текла магическая кровь.
Лишь секундную радость ощутила Моргана от смерти отвергшего её учителя, а потом поселилась в ней великая тоска, ибо уничтожила она единственного человека, отеческая любовь которого отогревала её крошечное ледяное сердце. И, поскольку Сила забрала последние остатки её души, Моргана не могла раскаяться, но была способна лишь на ненависть. Тогда возжелала Моргана смерти всего человечества, что так любил Мерлин. Скрываясь от гнева преследующих её рыцарей короля Артура, бежала она в темные непроходимые леса. Но Сила с каждым днем забирала все больше и больше, и, когда Моргана решила, что убьет каждого младенца, рожденного от союза мага и человека, последний клочок её души почернел и обуглился. Поняла Сила, что служит глыбе, но не человеку, и тогда спросила ведьму: «За что ты борешься и за что хочешь погубить человеческий род?». Отвечала ей Моргана: «Борюсь за себя, а гибели людей желаю во имя одной только смерти. Покорись же мне и дай силы осуществить задуманное». Не зная и не ведая, оскорбила Моргана Силу, не покоряющуюся никому, но отдающуюся лишь в те руки, которые могли её выдержать. И сказала Сила: «Представь свою ненависть толщей воды, и тогда, если сумеешь не захлебнуться в ней, помогу тебе и приму как свою хозяйку». Посмеявшись, закрыла глаза Моргана и тут же вообразила себе черную кипящую воду. Вмиг оказалась она в обжигающем темном море, и было оно так велико, что не было видно ни конца ни края жалящим её тело волнам. Кричала и молила ведьма, но Сила лишь наблюдала за Морганой, тонущей в собственной ненависти. И, когда последний стук сердца коварной женщины отразился в небе раскатом грома, отхлынула вода в разные стороны, и погибло там все живое. Заросли эти места непроходимым, страшным лесом, и наполнился он невиданными черными существами. А Сила, поселившись в безжизненном теле, ушла в недры земли и снова заснула. Наросли над ней горы столь же черные и столь же беспощадные, как и душа самой Морганы, маленьким угольком сдерживающая в себе неистовую магию… Ты спишь, милый?
 
— Нет, — хриплый детский голос разрезает тишину детской. — И почему Мерлин не заметил с самого начала, как она ужасна?
— Любовь ослепляет, Тео, а еще делает нас большими эгоистами.
— А вдруг я стану таким же, когда вырасту? — испуганный голос мальчика дрожит.
— Не станешь. Я дам тебе столько любви, что ты сможешь утонуть в ней, как и Моргана — в своей ненависти, — женщина смеется, трепля сына по темным волосам. — Спи.
Мягкий поцелуй опускается на лоб мальчика, и он приятно жмурится.
— А папа… — ребенок замирает, заметив, как посерьезнело лицо матери. — Папа стал, как Моргана? Он из-за любви хочет тебя убить? Чтобы ты не отдавала её мне?
— Глупости! — шепчет она и обнимает сына за плечи. — Где ты такое услышал?
— Когда к нам в дом приходили те люди в черных масках.
— Твой отец любит нас и ни за что не даст никому в обиду. Все будет хорошо. Спи, дорогой. Завтра я расскажу тебе новую историю, — голос женщины дрожит, а в темноте не видно слез.
— Обещаешь? — недоверчиво переспрашивает мальчик и слышит короткий всхлип.
— Ну конечно.
Когда дверь открывается, в струе света, опустившегося на пол, кроме тени матери отражается чья-то чужая, и Теодор с головой накрывается одеялом, чтобы эта тень ни за что не нашла его.
Стук веток в окно пробудил Нотта от глубокого сна, которым он забылся впервые за двое суток. На улице разыгрывался шторм, и крючковатые пальцы не успевшего еще позеленеть клена скреблись в стекло, словно просясь внутрь. Несколько минут Теодор приходил в себя после яркого и такого до боли знакомого сновидения. Последняя их с матерью встреча снилась юноше до завидного часто. Теодор прекрасно помнил, как на следующий день дом наполнился людьми в черных мантиях, называющих себя Аврорами, а отец был так бледен, что сливался с мраморными колоннами. Еще там были родители миссис Нотт. Они что-то долго, упорно и громко выясняли с Протеусом за закрытыми дверьми его кабинета, но Тео не различил ни слова. Когда бабушка появилась в распахнутых дверях, она, прошептав: «О, мой бедный мальчик», кинулась его обнимать.
Зажмурившись, слизеринец потер переносицу пальцами. Не хватало еще неприятных воспоминаний. За последние дни ему хватило переживаний и страха за жизнь Гермионы, так что мысли о матери были слишком неуместными. Волшебные часы, едва Теодор перевел на них взгляд, тут же засуетились, и стрелки, пару раз повернувшись по всей оси, указали на три часа ночи.
Дурное сновидение отвратило юношу от попыток уснуть снова, и он, поднявшись с заправленной кровати, прошелся по отведенной ему в поместье Паркинсонов комнате. Прибыв сюда день назад, Теодор даже не подозревал, что Пожирателей окажется настолько много. Он успел насчитать два десятка, но был уверен, что были и другие, те, кто не прятался в поместье порабощенных «Империусом» родителей Пэнси. Паркинсоны были похожи на безвольных кукол. Протеус тянул за ниточки, и они кивали, улыбались и смеялись. Зрелище было убогое и ужасающее, потому Теодор нехотя признал, что для Пэнси, вероятно, не было другого выхода. Но от этого вывода слизеринка святой не становилась, и Нотт все еще хранил в сердце болезненную злобу. Как она посмела шантажировать его смертью Гермионы? Это было опрометчиво, опасно и ненадежно, но все же… умно.
 
Вскоре Теодор понял, что уже ни за что не уснет снова. Накинув поверх тонкой измятой рубашки теплую мантию, юноша вышел за дверь. В поместье, казалось, холодало все больше с каждым часом. На улице разразился настоящий ураган, а ливень уже несколько часов впивался ледяными каплями в только-только успевшую отогреться землю. Из-за состояния Паркинсонов магическое регулирование погоды сбилось и пришло в хаос, а потому солнечное поместье превратилось в мрачный дворец привидений.