Правила первокурсницы (СИ)
— Да, — ответила я, а герцогиня снова повернулась к нам, в глазах девушки была тревога, рапира в ладони качнулась. — Это было ужасно, я… не могла этого выносить и… выпила яд… то есть настойку из коры лысого дерева, чтобы только… чтобы только демон ушел. С ними так боролись до изобретения черных клинков, и пусть я не была уверена, но… Демон и ушел, а я сбежала. Дальше вы видели.
— Откуда у тебя эта настойка? — резким голосом спросила Цецилия.
— Нашла у себя в комнате, — растерянно ответила я. — Кто-то подбросил целый пузырек…
— Хорошо. Это очень хорошо, — молодая женщина вдруг улыбнулась.
— Ну ты даешь, Астер, — герцогиня покачала головой, — По мне так пить заведомый яд для изгнания демона — это то же самое, что лечить головную боль повешением. И что в этом хорошего? — обратилась она к целительнице.
— А то, что раз у кого-то на Аэре есть яд, то значит, у него же есть и противоядие. Нам остается лишь…
— Найти этого «кого-то» вместе с противоядием, — закончила Джженнет.
— И не умереть раньше времени, — добавила я.
— А вот с этим я вам помогу, — сказали Цецилия и стала, что-то искать в сумке.
— Демоны, — задумчиво повторила, Дженнет, — словно пробуя слово на вкус. — До сих пор с трудом верится. Если бы сама не видела, если бы меня не привезли в первый форт, если бы князь счел нужным притворяться человеком… — Она поежилась, а мне оставалось только гадать, что она пережила за эти дни в резиденции первого рода, в резиденции демона разлома, которому надоело изображать человека.
— Если уж ты сомневаешься, — целительница достала один пузырек, затем второй, а потом убрала оба обратно, — представь, что скажут на это люди?
— Да они нас казнят за хулу и ересь, — фыркнула герцогиня. — Слава девам, Астер устроила пожар на дирижабле, переполошила этот гадюшник, и мы смогли бежать, — впервые в ее голосе я услышала немного теплоты. — Кстати, что насчет тебя, Оройе?
— А что насчет меня? — поинтересовалась та, вытащив на свет нужные пузырьки, и теперь энергично их трясла.
— Ты прожила с этими тварями столько лет, только не ври, что они не пытались взять тебя, не удивлюсь, если твои глаза сейчас почернеют… Ох, прошу прощения, они и так черные.
— Не слишком ли поздно беспокоиться об этом? — Цецилия снова улыбнулась и протянула один пузырек Дженнет, а второй мне. — Но чтобы не было недопонимания, скажу, демоны не любят переболевших коростой, точно так же как болеющих. Мы для них яд. Да, я сказала «мы». Я уже болела коростой.
— Правда? — с надеждой вырвалось у меня.
— Да, еще в детстве в степи. Мой отец даже вздохнул с облегчением, что заболела я а не брат. Но все же он отдал меня шаману и велел выторговать жизнь у духов.
— Слушай, а может, пригласим этого шамана к нам, пусть тут поторгуется, гарантирую ему райскую жизнь до конца дней, — задумчиво произнесла сокурсница.
— Пригласи, если хочешь. Правда, не знаю, жив ли он, я давно не была в степи. Да и потом, как бы хорошо он не торговался с духами, спасла меня его жена, сперва сварив эту настойку, — она снова протянула нам пузырьки, и, видя, что Дженнет взяла один, я тоже обхватила пальцами пузырек из темного стекла. — А потом напоив вытяжкой из семян лысого дерева. Правда, ее было мало, очень мало и она сама не знала, подействует ли.
— А… — начала герцогиня.
— Эта настойка хранилась у нее в семье много лет, она берегла ее для своих детей, но они так и не родились, хранить больше было не для кого и некому, и тогда она потратила ее на меня, взяв с меня слово, что буду молчать.
— Вечно все самое хорошее достается непонятно кому, — проворчала сокурсница.
— Мое выздоровление объявили чудом и милостью духов, но при первом же случае отправили с глаз долой. Так я и оказалась в Льеже в школе целителей.
— Почему он терпел тебя? — спросила я. — Он не мог… — Я замялась пытаясь подобрать слово, которое не вызывало бы во мне ужас, но так и не смогла.
— Пользоваться мной? — спокойно спросила женщина. — Моим телом? Да, не мог. Мало того, он собирался убить меня, но… Меня спас Северин, каким-то непостижимым образом он вернул себе тело и не дал демону причинить мне вред. Так я и поняла, что мой князь, мой Северин еще жив. А тварь поняла, что не всесильна, а еще она поняла, что может управлять нами, используя чувства, угрожая причинить боль то мне, то Северину. Демон любит боль, она его развлекает. — Целительница отвернулась, и я видела, как она смахнула слезы с глаз, а потом скомандовала: — Пейте! Это не вылечит вас от коросты, но отсрочит конец.
— До дна, — герцогиня откупорила пузырек и приподняла его в шутливом жесте, а, потом, не дожидаясь ответного с моей стороны, залпом выпила. — Похоже на свиной жир, пакость страшная.
Я осторожно вытащила пробку и понюхала, пахло и в самом деле не очень.
— Погоди, — Цецилия остановила мою руку, не дав поднести пузырек к губам. — Дженнет я уже предупредила, теперь должна сказать тебе. Да, эта настойка отсрочит болезнь, но чем более долгий срок она оттянет неизбежное, тем больнее будет исход. Один их наших погонщиков, которому настойка подарила два месяца жизни, умирал двое суток от страшной боли. И ни одно средство не могло приглушить эту боль, — горько сказала женщина. — Я считаю, ты должна знать.
С минуту я смотрела в глаза целительнице, а потом залпом, совсем как герцогиня опустошила пузырек и закашлялась. Вкус и вправду был отвратительный.
— Молодец, Астер. Не струсила. Тем более у нас с тобой есть универсальное средство от любой боли, — герцогиня отсалютовала мне рапирой, — И если твой срок придет раньше, даю словно, что два дня мучиться ты не будешь. Окажешь мне ответную любезность?
— Конечно, герцогиня Трид, вы всегда можете рассчитывать на меня, — ответила я ей в тон.
Дженнет отвернулась к окну, но я откуда-то знала, что она улыбается.
— Отлично, раз с этим закончили, то предлагаю… — начала Цецилия, но ее перебила сокурсница.
— Тихо, — скомандовала она, отпрянула от окна и едва слышным шепотом закончила: — Там кто-то есть.
— Кто? — одними губами спросила Цецилия, перебираясь ближе к окну.
— Он не представился, — так же тихо ответила Дженнет, когда я совсем неэлегантно устроилась на куче мусора под подоконником и выглянула наружу. Ничего кроме стены дождя не увидела.
Несколько минут мы вместе смотрели на струи воды, а потом…
— Вот, вы видели? — напряженно спросила герцогиня, и я кивнула, продолжая всматриваться в черные стволы старого сада.
Да, я видела пусть и мельком. Успела рассмотреть что-то размытое, очень похожее на человеческую фигуру и вместе с тем яркое, словно огненный всполох. Но первая странность заключалась в том, что никакого огня поблизости не ощущалось. Вторая — в том, что вряд ли какое пламя сможет гореть под этим проливным дождем.
Мы продолжали смотреть в окно еще несколько минут, но огненный всполох исчез и больше не появлялся, лишь снова пророкотал гром, на этот раз в отдалении.
— Что дальше? — спросила я. — Будем уходить из города?
— Дальше ищем место для ночлега. — Цецилия вернулась к чемодану и щелкнула замками. — И лучше прямо сейчас, пока идет дождь, так нас будет труднее найти.
— Вымокнем до нитки, — констатировала Дженнет, но все же отошла от окна и остановилась у дверного проема.
— Либо мокрое платье, либо сухая комната в первом форте, — предложила целительница. — Я думала, ты уже сыта по горло гостеприимством первого рода, но если это не так…
— Идем, — прервала ее сокурсница и первой оказалась под дождем.
За ней под холодные струи выскочила целительница, таща громоздкий саквояж. Я покинула наше временное укрытие последней, лишь раз оглянувшись. На полу рядом с кучей битых камней остались стоять два пузырька, содержимое которых, мы с Дженнет выпили, надеясь, что это продлит нам жизнь. Девы, как же страшно!
Одежда промокла через пять шагов. Вода стекала с волос на лицо и глаза, делая мир размытым, словно отражение в водной глади реки. Сокурсница шла первой, Цецилия о чем-то сосредоточенно размышляя, двигалась следом, я замыкала нашу тройку, и постоянно оборачивалась. Почему-то казалось, что кто-то смотрит в спину, но разглядеть чтобы то ни было, не представлялось возможным. Обувь промокла насквозь шагов через двадцать, когда полуразрушенная башня Серого чертога оказалась по правую руку. В стене была пробита дыра и провал, казался большим черным ртом, готовящимся проглотить путников.