Посмотри, наш сад погибает

Зачем он произносил эти слова? Как мог он их произносить?
– Ты ласкова и так… ох, Велга… я не могу дать тебе ничего, кроме своей любви, верности и восхищения. Я знаю, что в Ниенскансе тебя ждёт жених. Он куда красивее меня. Кто угодно красивее меня, – Матеуш давился словами. – Но я обещаю, клянусь, что… если ты выйдешь за меня замуж, то никто и никогда не посмеет обидеть тебя. Я клянусь защищать и оберегать тебя. У тебя будет всё, что пожелаешь…
– Как ты… князь…
– Прошу, зови меня Матеуш.
Ей сдавило грудь. Она задыхалась, словно от слёз, только слёз не было. Голова закружилась, и Велга оперлась о домовину и тут же отшатнулась, глядя на свои руки. Ладони остались чистыми, но ей всё равно захотелось вымыть их щёткой, пока не исчезнет запах крови.
– Ты не можешь. Ты женат на моей тётке. Как ты… Да как тебе такое в голову пришло?
– Далиборы больше нет.
Шумела берёза, оглушительно громко, и ветер гулял по полям. Он закружил вокруг, развевая подол платья и длинную косу. Велга поёжилась, заморгала. В глаза полетела пыльца, и нос зачесался.
Она стояла долго, молча, не в силах осмыслить услышанное.
– Больше нет? – спросила наконец она. – Как это возможно?
– Её убили Во́роны. Кто-то желает уничтожить твою семью.
– Кто заказал её?
– Велга, – он улыбнулся широко, так умильно, точно говорил с маленьким ребёнком. – Откуда же я знаю?
– Кто?
Князь помотал головой:
– Кто бы это ни был, он охотится за Буривоями. Но, если ты станешь моей женой, я смогу защитить тебя…
– Далибору ты не защитил.
Кровь стучала в голове, и мысли смешались. Велге хотелось заткнуть уши, закричать во всё горло.
– Как же тогда ты собираешься защитить меня?
Она отвернулась, не в силах смотреть на него и гадать: ты мне друг или враг?
– Велга…
Там, на севере, где она никогда не была, её ждал жених. Неизвестный, невиданный. Он мог стать другом, союзником, любовником, любимым. Но этого знать наверняка Велга не могла.
Но она точно знала, что здесь, на Трёх Холмах, её помощи ждал умирающий младший брат. Здесь были её враги и возможные союзники.
И здесь она хотя бы понимала, чего ожидать и за что бороться.
– Хорошо…
– Что?
Велга посмотрела ему в глаза. Ветер плясал в ветвях берёзы, и солнце то и дело сверкало в листве, ослепляя и заставляя щуриться. От света она почти ослепла, смотрела на князя, но не видела.
– Хорошо. Я выйду за тебя замуж.
В ответ ей досталась тишина. Матеуш хмурился и бегал глазами по сторонам.
Из травы выпрыгнула Белка и ловко залезла к нему на плечо. Он поднял руку, погладил её привычным рассеянным движением.
– Матеуш… я выйду за тебя, – повторила Велга, облизав губы.
Она не должна была принимать такие решения. Её отец, её мать, кто угодно, но не она. Не так прямо, не так быстро…
– Если ты скажешь мне, кто заказал Во́ронам меня с братом.
И только тогда он посмотрел на неё. Чёрный глаз казался злым, тогда как голубой испуганным.
– Я не…
– Скажи мне правду. Ты же знаешь. Ты пытался перекупить договор на моё имя, значит, знал о нём изначально.
– Неправда… я… случайно.
– Матеуш! – Велга чувствовала, как тряслись её пальцы, когда она заставила себя взять князя за руку. Его ладонь была липкой, влажной, словно лягушачья лапа. – Я стану твоей женой, если поклянёшься быть честным со мной. Если я смогу тебе доверять. Так скажи, только правду, кто заказал мою семью Во́ронам?
Он замотал головой, и волосы рассыпались по плечам. Матеуш опустил взгляд на их переплетённые пальцы. И медленно, так трепетно, словно она была из стекла, провёл большим пальцем по её ладони. То ли собственные чувства, то ли неопытность ослепили его, и он принял её дрожь за волнение.
– Ты не можешь… это всё равно ничего не изменит, – произнёс Матеуш. – Нельзя ничего сделать…
Он сомневался, и это придало Велге смелости.
– Кто?
– Нет, прошу, Велга…
– Кто? Матеуш, скажи мне правду, и я стану твоей женой.
– Ты… – он поднял взгляд, доверчивый, словно у ребёнка. – Клянёшься?
Одну клятву она уже дала, держа за руку лендермана Инглайва. Перед богами предков она стала женой Оддбьёрна Раннвайга. Могла ли она снова выйти замуж при живом муже? И стоили ли хоть чего-нибудь эти клятвы, раз их можно было легко нарушить?
 
Велга кивнула:
– Скажи мне правду. Я хочу тебе доверять, но не могу…
– Ты должна понимать, что… я делаю всё это, чтобы защитить тебя.
Она облизала пересохшие губы, предчувствуя с жадностью и решимостью это имя. Чтобы повторить его уже самой.
– И пожалуйста, пойми, что я не могу пойти против неё. Она королева. Если она узнает, что я сделал для тебя, то не простит. Но, когда ты станешь моей женой, ей придётся смириться. Ты станешь Белозерской, возьмёшь моё имя, и тогда ей не придётся тебя убивать…
– Кто?
Ему и не требовалось больше ничего говорить. Велга поняла всё сама. Она не хотела произносить это имя первой, ей нужно было дождаться, чтобы он сказал сам, но Матеуш молчал.
– Белая Лебёдушка.
Пряча взгляд, он кивнул.
– Моя… сестра… Королева Венцеслава не могла допустить, чтобы твой отец вмешался в войну.
– Поэтому послала за нами?
– Это очень в её духе, – горько усмехнулся Матеуш. – Королеве хорошо известно, что больнее всего те удары, что наносят близким, – он подставил руку Белке, которая настойчиво пыталась перебраться к нему в объятия.
Велга отпустила его ладонь, нащупала на груди сол, спрятанный под одеждой. Она должна была испытывать гнев. Она должна сгорать от ненависти теперь, когда узнала имя. Но в груди осталась лишь пустота. Ни боли. Ни горя. Ни ярости. Ничего.
– И как ты защитишь меня от своей сестры? Твою жену она убила.
По-прежнему отводя взгляд, Матеуш ласково ткнулся носом в макушку Белке. Мартышка залепетала что-то на своём зверином языке и стала перебирать его волосы.
– Ты… кхм… я скажу ей, что ты подаришь то, чего не смогла Далибора.
– Это что же?
– Наследников.
Это было так очевидно и так предсказуемо, но щёки Велги залил румянец, а от одной мысли о князе, о его руках, губах, о нём самом без одежды скрутило желудок.
Но она дала клятву. Она должна была хотя бы сейчас притвориться, что собиралась её исполнить. Не нужно было думать. Нужно было что-то сделать. Время утекало. А там, на Трёх Холмах, её ждал брат.
– Я дала тебе клятву, Матеуш, – она сглотнула и отвернулась.
Они стояли спина к спине, не глядя друг на друга. И только голоса могли выдать их истинные чувства. Потому Велга сжимала кулаки, впивалась ногтями в ладони, стараясь говорить спокойнее, равнодушнее.
– И я её исполню.
– Я… – голос Матеуша дрожал.
Когда не было видно его лица и горбатой спины, когда лишь один его мягкий, нежный голос касался ушей, Велге хотелось отказаться от всего, что она задумала. Ей хотелось броситься в ноги, обнять его и просить прощения за всё, что хотела сделать она. И благодарить за всё, что сделал он. Потому что нельзя было ненавидеть того, в чьём голосе звучало столько любви.
– Велга, я так счастлив, что не выразить словами. И я знаю, моя девочка, что не достоин тебя, но сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты никогда не пожалела о своём решении.
Она пожалела о нём ещё до того, как произнесла свою клятву.
Кожу холодил лёгкий ветер, но Велга задыхалась. Набрав воздуха в грудь, она выпалила:
– Мне нужно будет написать письмо жениху в Ниенсканс.
Позади раздался тихий вздох.
– Конечно. Передай письмо мне, я отправлю…
– Я бы хотела отправить его сама.
– Конечно. Я попрошу смотрителя принести тебе ворона.
Они по-прежнему не смотрели друг на друга.
Каково было тётке Далиборе? Нашла ли она в себе силы смотреть на своего мужа? Целовала ли она его? Обнимала ли?..
Невольно вспомнилось, как Белый вжимался в Велгу бёдрами, как она чувствовала его возбуждение и не могла увернуться от губ, от рук, от похоти. Тот, кого она желала, стал мерзок до тошноты. Тот, кого она целовала, чьим рукам подставляла своё тело, был по локоть в крови её родных.