Посмотри, наш сад погибает
– Что это ты про меня пишешь?
– Да всякие гадости, – подмигнула ему Мила, пролетая мимо с заставленным подносом.
Толкались глиняными боками миски и кружки, катались обглоданные кости, и пахло одновременно тошно и вкусно. Так вкусно, что аж подташнивало от зависти. Все вокруг пили и жрали, одному Белому жевать репу.
Он перепрыгнул через прилавок и приблизился к стене.
– Это не мой долг, – заключил он недовольно. – Я же платил.
– Ты платил за себя, а вот это, – Жировит взмахнул деревянным писалом, – за твоего дружка.
– Скотина, – процедил Белый сквозь зубы. – Шею немытую сверну…
– Не подхвати чего-нибудь, пока его шею будешь сворачивать, – выглянула из-за угла Мила. – Он эту шею лет десять не мыл.
Девка была такая глазастая и ушастая, что становилось не по себе. Такую бы в Вороны, а не пиво с квасом разносить.
– Ладно, – устало вздохнул Белый. – Принеси девке квасу.
– Сам возьми и принеси.
Он решил не спорить по поводу долга Вадзима, вычтет из его платы. Зато не придётся ссориться с хозяевами «Кабанчика». Эх, сейчас бы заказ попроще, а не эту бедовую Буривой.
Он оглянулся на Велгу. Она топталась всё так же у лестницы и крутила головой по сторонам. Наконец заметила Белого и, шарахаясь от каждого мужика, посеменила к нему. Страх быстро вытряс из неё гордость да манеры.
– Что будешь? – встретившись с её испуганными глазами и с трудом сдержавшись, чтобы не отстраниться, когда Велга неосознанно схватилась за его рукав, спросил Белый.
Она не ответила, только помотала кудрявой головой.
Белый взял солёных огурцов, капусты и немного печени. Он бы и чего подешевле съел, желудочки какие, но догадался, что княжна, пусть и ненастоящая, такого не будет.
– Помоги донести, – он впихнул ей в руки кувшин пива и кружку кваса.
Хотел и пару мисок отдать, но понял, что она уронит. Вряд ли Велга поднимала что-нибудь тяжелее ложки или иголки с ниткой.
Пришлось самому сходить к прилавку дважды.
– Не серчай, что всё сам, – пропыхтела хозяйка, передавая ему пирожки с крапивой. Пахло от них божественно. – У нас сегодня не протолкнуться. Ты, считай, уже свой, – подмигнула она.
Белый не сдержался и ещё на пути к столику вцепился в один пирожок зубами.
Впрочем, Велга блюдо не оценила и позеленела от одного его вида.
– Что там? – переспросила она. – Крапива? Это же сорняк!
Оборвалась музыка, и Велга не успела договорить, как за стол плюхнулся Вадзим. Он положил рядом с собой гусли с вырезанной головой ворона и узором из перьев. Гусли он заказал себе после самого первого успешного договора, когда они только начали работать с Белым.
– Подвинься, – пропыхтел Вадзим. – Дай горло промочить, – он схватил кувшин медовухи и налил в кружку. – Ух, напиток богов…
Девушка с любопытством наблюдала за ним. Гусляр наконец заметил её, метнул вопросительный взгляд на Белого, но сделал вид, что не придал этой встрече значения.
– Хочешь попробовать? Это медовуха. Подарил… во-он тот мужик, – он махнул в сторону, но никто, кроме Белого, не оглянулся.
У стены, спиной к остальным, сидел посетитель в зелёном шерстяном плаще. Ничего примечательного, хотя плащ был новый, ещё не засаленный, не порванный, не выцветший от бесконечных стирок и палящего солнца.
Велга, брезгливо державшая в руках кружку кваса, наклонилась над кувшином и принюхалась, точно кошка.
– Пахнет… мм…
– Да чего нюхать? – Вадзим поднял кувшин и налил в чистую кружку Белого. – Ты пробуй.
Белый и рта не успел открыть, когда у него увели кружку из-под носа. Вадзим на него даже не глянул
– Чтоб вас Пустошь…
Он не стал спорить, отпил пива прямо из кувшина. Тем временем Велга сделала небольшой глоток медовухи и неожиданно переменилась в лице.
– Ахаха! – захохотал Вадзим. – Вот видишь. Нравится?
– Да, – удивлённо признала Велга.
– А я говорил! – довольно закряхтел гусляр и сам поспешил осушить свою кружку до дна. – Давай знакомиться. Я Вадзим, гусляр и сказатель.
– Да озарит…
– Ой, не надо только этого, – скривился Вадзим. – Говори, как тебя зовут, этого хватит. А молитвы оставь за стенами «Кабанчика».
– Меня зовут Вел…
– Вильха, – перебил Белый. – Её зовут Вильха.
Вадзим лукаво сощурил тёмные глаза.
– Вильха, значит… Какое красивое имя.
Смущённая и растерянная, Велга уткнулась в кружку и некоторое время пила без остановки, явно не чувствуя опьянения. Остальные наблюдали за ней чуть насмешливо, ожидая, когда, наконец, медовуха возьмёт своё.
В конце концов чуть осоловелая Велга осмотрела стол и неуверенно потянулась за печенью.
– Правильно, поешь, – Вадзим пододвинул миску ближе к ней.
Постепенно все замолчали и принялись за еду. Белый отдал репу Галке, схватился за пирожок с крапивой. Галка жевала, громко чавкая. Когда Вадзим снова взялся за гусли и вернулся развлекать гостей, она сказала с набитым ртом:
– Подозрительная девка.
– Какая именно?
Сестра скосила глаза в сторону неутомимой фарадалки. Та весело хохотала, сидя рядом с Вадзимом. Она задрала юбку так, что стало видно её колени, и обмахивала подолом разгорячённое лицо. Посетитель в слишком дорогом для «Кабанчика» кафтане угощал фарадалку холодным пивом, копчёностями и куличами, а она жадно поглядывала на его кошелек.
– Все фарадалы подозрительные, – пожал плечами Белый. – Как все лойтурцы страшные, – он неожиданно для себя широко оскалился и, поймав взгляд Велги, потупился и тут же посмурнел.
Она боялась его. Пыталась это скрыть, побороть, пыталась саму себя убедить, что он ей друг, но чувствовала опасность, как птицы чувствуют приближающийся дождь.
Бедная девочка гуляла под руку с собственной смертью.
– Но если Грач нас предал…
Галка уткнулась в свою кружку, сжала её двумя руками. Она больше других любила своих «братиков», пусть Грача и не так сильно, но он был старше, сильнее, опытнее. Он учил их метать ножи и срезать кошельки. Галку притащили откуда-то с берегов Звени, из деревни, в которой вырезали всю её семью. Были то ратиславцы или рдзенцы, Здислава никогда не говорила, а сама Галка не помнила. От прошлого у неё остался огромный шрам на груди и отчаянное, неудержимое желание близости со всяким, кто был рядом. Она слишком рано потеряла мать. Впрочем, Белый свою мать вовсе не помнил, но от того не тянулся к людям, не искал ни тепла, ни любви, ни ласки. Ему хватило тепла кормилицы, любви матушки и ласки госпожи.
– Грачу дали другой заказ, дело не в предательстве. К тому же ты что, считаешь, ему знаком каждый фарадал?
– Он тосковал по своему табору, – корябая сломанными ногтями стакан, сказала задумчиво Галка. – Искал, вдруг кто выжил.
– И хочешь сказать, что эта женщина из его табора? Потому что она танцует с Вадзимом?
– Потому что она следит за Буривой, – процедила тихо Галка.
А вот это уже было подозрительно.
Белый перехватил кружку в другую руку и будто из праздного любопытства обернулся на фарадалку.
Немолодая, уже рожавшая. Сильные стройные ноги, облупившаяся от солнца кожа на голых плечах и руках и замотанная тонким троутосским платком шея. Она звонко хохотала так, что, несмотря на гул голосов, её смех было слышно на всю корчму. И она, пусть и плясала, пусть веселилась с богатым гостем, а всё равно постоянно кидала взгляд на их стол. На Велгу.
А Велга, наконец наевшись, косилась на плясавшую фарадалку. И та заметила её взгляд.
– Идёт, – прошептала Галка.
– Вижу.
Фарадалка, уже не пытаясь скрыть любопытства, остановилась у их столика:
– Как вам мой танец?
– Отлично, – вперёд остальных ответила Галка. – Со мной станцуешь?
Танцовщица оглядела её с ног до всклоченной светловолосой макушки.
– Тебе, мальчик, ещё рано со мной танцевать, – улыбнулась она уголком губ. – А вот тебя, красавица, – она вдруг протянула руку Велге, – пора научить плясать. Я вижу, тебе и самой хочется.