На той стороне (СИ)

Двухэтажный дом будто бы и не изменился вовсе, только выглядел он гораздо ухоженнее, нежели в веке XXI. Выкрашенный свежей голубой краской, с рустованным первым этажом и небольшим балкончиком по центру здания, особняк выглядел уютным и каким-то домашним, что ли. «Будет очень жаль, если его снесут», подумала Аня. Поэтому она сделает все, что в ее силах, чтобы дом устоял на месте. Справа, все на том же месте располагалась проездная арка и рядом с ней прекрасная резная деревянная дверь с тяжелыми бронзовыми ручками, которая вела на парадную лестницу. Над дверью Аня увидела кованый козырек, который защищал гостей от дождя.
Аня стояла через дорогу и любовалась домом. Как же он красив, как сверкают на солнце стекла окон. Видимо, в доме следили за чистотой и состоянием ремонта. Ничем другим она не могла объяснить то, что выглядел этот довольно старый особняк ничуть не хуже, чем новые пяти-шестиэтажные дома, которые видела она немного раньше. Разве что отделан немного старомодно для 1912 года в классическом стиле.
Аня охватило волнение. Казалось бы, она уже адаптировалась здесь, пока шла от Рождественской улицы почти час через весь город. Но одно дело привыкнуть к странной обстановке на улице и совсем другое — идти в чужой дом и играть роль. Но без этого ей не проникнуть в дом и не выполнить задание, какое было поручено Порфирием Игоревичем. Вспотели ладошки, и Аня украдкой вытерла их о юбку. Так, соберись с духом, подбадривала она себя. Ведь, на тебя одна надежда. Если ничего не выйдет, то через два дня дом снесут и тогда этот красавец будет разрушен. Да и Порфирий Игоревич пострадает, оставшись без портала. Нет, пора идти, как бы страшно не было. Аня глубоко вдохнула и, решительно сжимая в одной руке стопку книг, а в другой держа дамскую сумочку-мешочек, направилась к парадному крыльцу.
На стене у двери на уровне груди Аня увидела кнопку звонка и табличку, которая гласила: «Звонок к швейцару». Уняв нервную дрожь, девушка нажала на кнопку и услышала внутри помещения трель звонка. Тяжелая дубовая дверь отворилась и на крыльцо вышел швейцар. Аня пришла рановато, он еще не успел выйти к месту своего дежурства и поэтому на ходу застегивал пальто, вышитое золотым галуном. Увидев девицу, швейцар крякнул, натянул фуражку с золотым околышем и поклонился:
— Утро доброе, сударыня! — И окинув Аню взором добавил. — Вы по делу к нам, али как?
— Доброе утро. — Поклонилась Аня, скрывая волнение. — Я на аудиенцию к графине Ильинской, по объявлению.
Аня достала из сумочки сложенную газету и протянула швейцару. Тот снова крякнул, поднес ее к глазам и закивал.
— Ее сиятельство намедни предупреждали, что будут ходить. Что ж, прошу Вас. — Открыл тяжелую дверь и пропустил Аню в вестибюль.
Глава 18. Гувернантка просит места
В просторном вестибюле было тепло и чисто. Прямо вверх убегала широкая лестница, устланная ковровой дорожкой. Перед ступеньками на стене слева Аня увидела массивное зеркало во весь рост. В нем отразилась изразцовая печь на противоположной стороне помещения, в которой за заслонкой потрескивали дрова. До самой входной двери от неё тянуло живительным теплом. У печи расположилось невысокое кресло-банкетка, обитое кожей и напольная вешалка. Под лестницей виднелась дверь, которая, догадалась Аня, вела в комнату старика.
Аня расстегнула пуговицы пальто и швейцар, ловко подцепив его, повесил на вешалку.
— Благодарю Вас, — выразила Аня признательность.
— Пройдемте-с за мной, сударыня. — Позвал её старик за собой. — Не пристало барышне в одиночестве ожидать.
Аня ступала по застеленной коврами мраморной лестнице и любовалась: богатая лепнина на потолке, кованные ограждения, приятные к рукам деревянные перила. Восторг! Ступени лестницы были довольно пологи и подниматься по ней девушке с юбкой в пол было очень удобно, хотя и, надо признать, приходилось идти неспешно. Сейчас Аня оценила задумку строителей. А в своем времени она всегда ругалась, потому что на таких старых лестницах невозможно было подняться быстро, как на стандартных узких хрущевских. Перепрыгнуть две ступени казалось вообще делом немыслимым.
 
Поднявшись на второй этаж, они остановились у двери в переднюю. Там, за массивным дубовым полотном она и скрывалась. И точно! Швейцар отворил двери, пропустил ее в переднюю особняка и жестом предложил сесть на небольшую скамеечку у входа. Сам же он отправился по коридору вглубь квартиры. Сердце девушки затрепыхалось. Поразительно, еще полтора часа назад она стояла здесь, в этой же передней перед дверью в чулан и слушала наставления Порфирия Игоревича, которые казались ей тогда невероятнейшим бредом. А сейчас!? Сейчас она чувствовала себя так, словно все произошедшее с нею было не часы назад, а годы или даже столетия.
Пока швейцар ходил узнавать насчет визита, Аня успела рассмотреть переднюю. Конечно, обстановка комнатки в ее времени не могла бы передать и на сотую долю того убранства, что предстало перед Аней. Обои были совершенно новые и блестели, словно были покрыты лаком. Аня вспомнила, что такая технология действительно существовала и оклеенные стены покрывали лаком для большей прочности и против извечной сырости петербургских домов.
Об этом она и думала, когда вдруг за ней вернулся швейцар.
— Пройдемте-с, сударыня. Их сиятельство Вас ожидают. — Пригласил он Аню пройти за ним.
Девушка вскочила со скамеечки, поправила платье и проследовала за ним не в коридор, а в смежную комнату через анфиладные двери. «Дура, ругалась про себя Аня, надо было думать, что графине сказать, а я обои рассматривала!» Но думать об этом уже было некогда. От волнения затряслись и вспотели руки, в голове зашумело.
Они вошли в комнату, которую, наверное, можно было назвать приемной. По стенам этой небольшой комнатки стояла немногочисленная мебель — в основном кресла и маленькие декоративные столики. Здесь была печь-голландка и у нее приютился небольшой изящный диванчик.
Старик жестом пригласил Аню присесть в кресло, сам же встал у входа. Анфиладная дверь в смежную комнату открылась и из нее показалась хорошо слаженная дама в красивом голубом платье в пол. За ним по паркету тянулся совсем небольшой шлейф. Дама придерживала подол юбки так, чтобы не запутаться в ткани и, надо сказать, смотрелось это довольно гармонично. Женщине, судя по всему графиня Ильинская, на вид было чуть за сорок. Выглядела она замечательно — на щеках горел румянец, белая нежная кожа без признаков старости и серого оттенка излучала здоровье, взгляд серых глаз был внимателен и спокоен.
— Их сиятельство, графиня Татьяна Александровна Ильинская. — Чопорно представил входящую женщину швейцар.
Вместе с графиней в приемную впорхнула и ее старшая дочь Наталья, долговязая, немного вертлявая девица 19 лет в розовом платье. В глазах ее плясали искры и нескрываемый интерес к процессу. «Увязалась за матерью на претендентку посмотреть», подумала Аня. В женской жизни этого времени было не так много радостей и от этого найм гувернантки становился целым событием.
Аня поспешно поднялась и присела в реверансе.
— Здравствуйте. Как я могу к вам обращаться? — Поинтересовалась графиня, окинула Аню внимательным взглядом и обратилась к швейцару. — Можете идти, Иван Кузьмич.
— Здравствуйте, Ваше сиятельство. Меня зовут Анна Алексеевна Терепова. Я увидела сегодня в газете ваше объявление и решилась попытать счастья. — Вымолвила Аня, пытаясь унять волнение в голосе. Она поразилась сама себе, потому что по сути бояться ей было нечего — в дом она уже попала, теперь главное как-то поговорить, затем остаться одной и вложить шкатулку в нишу камина. Но на словах все было просто и легко, а поди, попробуй это воплотить в жизнь!
— Терепова? — На лице графини мелькнула тень озадаченности. — Не тот ли это граф Терепов, бывший владелец нашего дома?
— Вероятно, он и есть. Батюшка сказывал мне, что у наших родственников был когда-то особняк в Петербурге. — Соврала Аня и вдруг решила, что это даже и лучше, она представится дальней родственницей Порфирия Игоревича. Так ей хотя бы легче будет врать графине, ведь, она хотя бы знает концертмейстера лично. Он будет некой точкой опоры во всей канве ее рассказа. И действительно, Аня почувствовала себя немного увереннее.