Рождение нации (СИ)

Течение вынесло плоты в Дунай. Водный поток в этой реке было довольно сильным, так что плоты с притороченными к ним животными, лошадьми и коровами с быками, довольно сильно сносило на восток, до самого озерано как бы там ни было стали перебираться на другой берег.
– Лодки и плоты не бросать! Вытаскивайте их на берег! – Требовал Рус.
Более того, Рус потребовал, чтобы все лодки и сотню подходящих ему плотов оттащили на несколько километров выше по течению и замаскировали. Часть плотов оставили демонстративно валяться на берегу. Остальные плоты пошли на дрова. Обсушившись и приготовив еды, люди после обеда двинулись на север.
Переправились последние отряды лангобардов.
Степняки появились на другом берегу лишь под вечер и на ночь глядя они конечно переправляться не стали. Рус с лангобардами на берегу тоже не отсвечивали, наблюдая за лагерем противника из замаскированных позиций.
Савиры, наученные горьким опытом на горных дорогах вперед очертя голову бросаться не стали, а сначала послали на другой берег с пару десятков разведчиков, что должны были обследовать окрестности на наличие возможной засады. Все-таки форсирование любой реки, когда на другом берегу тебя принимают в «радостные и крепкие объятия» весьма хлопотное дело.
Но все было чисто. По крайней мере ничего подозрительного разведчики не заметили, а обследовать озеро с противоположной его стороны не стали. В конце концов они не знали как далеко оно тянется, а долго затягивать тоже нельзя, так что дали сигнал своим соплеменникам на другом берегу сигнал, что все в норме и можно переправляться.
И переправа началась.
И как только первые кочевники стали подгребать к берегу, Рус дал команду:
– Вперед! Греби!
В воду столкнули лодки, за ними плоты и воины заскочили на плавсредства.
Подловить и атаковать врага во время переправы, когда он в воде это и вправду большая удача особенно когда противник фактически беспомощен, ведь степняки переплывают реки держась за своих скакунов, еще в качестве поплавка используют специальные бурдюки, сами-то люди по большей части плавать не умеют.
Ну и началось форменное «избиение младенцев».
Лодки влетели в самую гущу переправляющихся и воины стали работать копьями пронзая беспомощных людей. Собственно, не все оказались так уж беспомощны, кто-то пытался отбиваться с помощью боевых хлыстов взобравшись на спину своего скакуна и практически топя его. Но для таких умников имелись лучники, благо, что савиры перед тем, как начать переправу, сняли с себя доспехи.
С южного берега вслед проклятиям полетели стрелы, но если и долетали, то вреда причинить не могли, а слишком близко к вражескому берегу приближаться не стали.
Сколько тысяч воинов степи по итогу утопло, подсчитать не представлялось возможным, но не меньше трех точно.
Савиры, поняв, что попали в западню, повернули обратно и стали думу думать. Впрочем, думали недолго и пришли к единственно верному решению, сделать собственные плоты с которых будут оберегать прочих переправляющихся, постройкой оных и занимались весь оставшийся день.
А на другом берегу собирали неплохие трофеи среди которых самым ценным собственно были сами кони, что доплыли до другого берега.
С рассветом началась вторая попытка переправы. С обеих сторон теперь шли плоты с лучниками, дабы прикрыть их от врага. Вот только их теперь ждала вся армия лангобардов…
В общем лодки под командованием Руса сковали на себя внимание охранения, а лангобарды высыпав на берег и смяв первых выбравшихся из воды, воспользовались «брошенными» плотами и ударили навстречу в самую гущу из переправляющихся степняков, коих было так много и плыли они так плотно, что чуть ли н по головам можно было ходить. Вновь началось «избиение младенцев» с жуткими жертвами.
Савирам не осталось ничего другого как вновь вернуться на исходные позиции.
«Сколько они уже потеряли в общей сложности? Тысяч десять? Ну может чуть меньше… – подумал Рус. – Можно и отступить».
Но савиры почему-то не отступили. То ли приказ от великого кагана в принципе не предполагал такого маневра, то ли сами савиры до предела обозлились и решили во что бы то ни стало покарать врагов. Как бы там ни было, они спустившись чуть ниже по течению, там где древесины было в достатке, стали рубить еще больше плотов, видимо решив переправить всех людей «на сухую».
 
– Уходим, – принял решение Рус. – Свою задачу мы выполнили, а устраивать полноценные речные баталии с большими собственными потерями нам ни к чему.
Альбоин согласно кивнул. Со стороны лангобардов тоже не обошлись без убитых, но их насчитывалось меньше двух десятков, плюс немного раненых.
Уйти же могли быстро ибо лошадей выловили столько, что их более чем хватало, чтобы посадить каждого его воина в седло, да еще запасные оставались (ведь в этой операции участвовало всего пять тысяч человек). Так что оторваться от степняков не проблема.
Хотя изначально предполагалось, что они уйдут ночью на плотах и так сплавляясь вниз по течению доберутся до слияния с Дунаем реки Олт и при возможности даже немного поднимутся вверх по руслу. Но верхом, конечно, гораздо лучше.
Бегущие же славяне за это время должны были дойти до подножия Южных Карпат и даже втянуться в русло реки Олт, по берегам которой и предстояло идти дальше на север.
 Глава 12 
 
27
На третий день состоялась массированная переправа на плотах, что вязали весь предыдущий день. Тархан Кегульт ожидал масштабного сражения, но его «обманули», врагов поблизости не наблюдалось. Наученный горьким опытом он послал разведку во все стороны, но обнаружили лишь следы уходящие на север.
Сразу пуститься в погоню не было никакой возможности. После форсирования Дуная, лошади сильно устали. Врагов может быть и догнали бы ближе к вечеру, но тогда все равно ни о какой битве можно было бы даже не мечтать, ибо скакуны бы просто пали от усталости.
Сам тархан просто пылал от неконтролируемого бешенства. Он потерял треть своей армии и вернуться обратно просто так, побитой собакой просто не мог. Дело даже не в однозначном приказе великого кагана, нарушить который себе дороже выйдет, но и просто не позволит гордость и честь представителя старинного рода. Лучше уж тогда самому встать на пути несущегося табуна…
Утром, тархан вновь разослал разведку во все стороны.
– Скачите до самых гор! Тот след, что обнаружили, может быть обманкой, дабы увести нас в сторону. Они могли как резко повернуть, так и вовсе задав дугу вернуться к реке. А я все же пойду по этому следу, чтобы не терять времени если никакой хитрости все же нет…
Воины понятливо кивнули и ускакали.
Беглецы словно специально обозначали направление своего движения. Тут и там валялось различное барахло: посуда, шкуры, гончарные и прядильные станки и прочее. Невольно закрадывалась мысль, что это отвлечение внимания, но нет, на следующий день стали возвращаться разведчики с сообщением, что других следов не обнаружено. Более того, ни пообщались с немногими местными, кои признали власть авар и остались в родных местах после их отступления под натиском ромеев и те подтвердили, что чужаки не проходили.
Тархан спешил. У беглецов есть несколько дней форы и подгоняемые страхом они могли уйти очень далеко, а воевать в горах…
«Никогда больше не полезу в горы», – передернул плечами Кегульт, что лишь чудом уцелел, когда подлые славяне и их наймиты устроили тот жуткий обвал и под ним убило коня, а не дернись он в последний момент и валун прилетел бы ему по ноге.
То, что погоня идет по правильному пути, подтвердили не только последние вернувшиеся разведчики, но и тщательное исследование стоянок. Можно сколько угодно создать имитационных кострищ, но вот навалить говна столько сколько валит толпа беглецов навалить небольшой отряд, что создает ложный след при всем желании не сможет.
Но вот и горы. Тархан поморщился. Больше гор, хотя теперь он уже в этом не был так уверен, он не любил леса. А горы покрывали густые леса. Впрочем, как показали разведчики, беглецы не стали втягиваться в лес, там их скорость так же сильно упадет, бегущие двигались по берегам реки.