Археолог: солнечный камень (СИ)

— Вот это находка! — выкрикнул Севка, не в силах сдерживаться. — Вытаскиваем?
— Осади! — остановил его Мишаня. — Будем всё делать, как положено. Света, сходи за Валерием Михайловичем!
— Сейчас!
— А мы пока снимем ещё слой.
— Да что тут снимать? — нетерпеливо возразил Севка. — Здесь уже материк, не видишь разве?
Материком в археологии называется глубина земли ниже культурного слоя. В ней уже не может быть никаких находок. Потому что, когда она была на поверхности, люди в этих местах ещё не жили.
— Надо убедиться, — строго сказал Мишаня.
Я положил руку ему на плечо.
— Миша, Севка прав. Это материк. Но даже если и нет — можно снять слой вокруг сундука.
— Логично, — согласился Мишаня.
Было видно, что ему и самому не терпится извлечь находку полностью.
Через полчаса сундук целиком оказался на поверхности. Располагался он ровно — было видно, что в яму его не сбросили, а поставили. Сундук был заперт на внутренний замок.
Валерий Михайлович сделал несколько фотографий на экспедиционный «ФЭД» и распорядился:
— Несите его в камералку! А что со вторым пятном?
— Пока ничего, — развёл руками Мишаня.
Валерий Михайлович взглянул на часы.
— Время обедать, — озабоченно сказал он и посмотрел на нас.
— Мы бы остались ещё поработать, — ответил я на его невысказанный вопрос. — Не бросать же такое дело на половине дороги.
— Правильно рассуждаешь, Гореликов! — кивнул Валерий Михайлович. — Я распоряжусь, чтобы обед нам принесли сюда. Георгий!
— Слушаю, Валерий Михайлович!
На краю раскопа появился недовольный Жорик.
— Георгий, скажи дежурным, чтобы нам сюда принесли обед на шестерых. А сами можете закругляться на сегодня.
— Хорошо.
Временно оставив середину раскопа, мы принялись расчищать второе пятно.
— Что-то твёрдое, — сказал Севка. — Оля, дай кисточку!
Оля протянула Севке широкую мягкую малярную кисть, которую мы использовали для того, чтобы очищать находки.
— И круглое, — добавил Севка, сделав несколько взмахов кистью. — Не металл — звучит глухо. И не дерево.
Совком он убрал ещё немного земли.
— Кажется, кость. Ого!
Я поднялся, расправляя затёкшие колени, и подошёл к Севке. Возле его ног лежал полузасыпанный землёй человеческий череп и приветливо смотрел на меня пустыми глазницами.
* * *
Апрель 997-го года, деревня пруссов 
Вайделот пришёл в деревню рано утром, когда жители только-только угомонились после пирушки. Он неторопливо, но целенаправленно шёл по узким проулкам между домов к торговой площади и мимоходом оглядывал селение.
На улицах не было ни души. Всю ночь на площади веселились, жгли костры, пили прямо из бочек мёд и пиво. Забивали визжащих поросят и тут же жарили на вертелах целые туши. Как будто пришёл конец мира, и бог Патолло вот-вот восстанет из бездны во всём своём ужасе и заберёт все человеческие души с собой.
Но любому празднику рано или поздно приходит конец. К рассвету деревня угомонилась. Первые лучи солнца осветили уже пустую площадь, на которой повсюду валялись пустые бочки, обглоданные кости, спали объевшиеся собаки и дымились угли костров.
Ничего не отразилось на неподвижном лице вайделота. Он, не спеша, пересёк площадь и стал подниматься по деревянным ступенькам к дому вождя.
От обычных людей жреца отличала одежда, украшенная вышивкой из птичьих перьев и татуировки в виде маленьких священных змей, ползущих по лбу и щекам.
Священные змеи — это испытание для того, кто хочет стать жрецом. Такого человека опускают в яму со священными змеями, и там он должен просидеть трое суток. Если змеи не тронут человека — значит, боги к нему благоволят. Если укусят — ну, что ж... Не он первый, не он последний.
Поднявшись к ограде, вайделот вошёл в незапертые ворота. Подошёл к двери дома и властно постучал.
Через некоторое время дверь открылась. За ней стояла жена младшего двоюродного брата Арнаса и щурила сонные глаза. Сообразив, кто перед ней, женщина охнула от страха и убежала, путаясь в длинном подоле домотканой рубахи.
 
А вайделот так же молча прошёл в большой зал, остановился у стены и стал ждать.
Ждать пришлось около получаса.
Конечно, Арнасу сразу же доложили о приходе жреца. Но опытный вождь не спешил навстречу незваному гостю. Поднявшись с постели, он сначала умылся ледяной водой из колодца. Это показалось ему недостаточным. Арнас разделся до штанов и окатил себя из ведра.
Взбодрившись таким образом вождь, тщательно расчесал бороду и гриву волос, оделся, повесил на пояс нож. Затем выпил большой стакан хмельного мёда. Хмель легко пошёл по жилам, мягко стукнул в голову. Тяжёлая ладонь похмелья, сжимавшая виски, разжалась.
И только тогда вождь Арнас вышел в большой зал к ожидавшему его вайделоту.
Взглянув на жреца, вождь прошёл к своему креслу и сел, поправив нож так, чтобы он не мешал.
— Садись, — кивнул он жрецу.
Вайделот остался стоять, и по-прежнему молчал.
— Чего ты хочешь? — громче спросил вождь. — Тебя послали что-то сказать мне — так говори.
— Криве-Кривейто послал меня к тебе, — негромко ответил вайделот.
— И чего хочет Криве-Кривейто?
— Он услышал о святотатстве, которое творилось здесь вчера, — так же негромко продолжал вайделот, — и хочет, чтобы все жители селения явились в священную рощу и принесли жертвы богам. Криве-Кривейто хочет, чтобы все жители умоляли богов простить их. Сделать это нужно до праздника лета. Кроме того, нужно привести к нему монахов, которые стали причиной святотатства. Криве-Кривейто лично принесёт их в жертву богам.
— Это всё? — мрачно усмехнувшись, спросил Арнас. — Больше он ничего не хочет?
— Криве-Кривейто напоминает, чтобы и ты, вождь, пришёл вместе с жителями и принёс жертвы.
— А не слишком много берёт на себя Криве-Кривейто?
Вождь поднялся с кресла и подошёл к вайделоту.
— Может быть, вам стоит вспомнить — чьи жертвоприношения позволяют вам жить? Ведь вы не пашете землю, не ловите рыбу, не охотитесь! Вы не разводите коз, коров и свиней, не шьёте одежду и обувь, не ткёте полотна. Только целыми днями молитесь богам! И, тем не менее — вы всегда сыты, одеты и обуты. А чьими стараниями, спрашиваю я! Не слишком ли много жрецов развелось на нашей земле? И не уменьшить ли их число... хотя бы на одного дерзкого вайделота?
С этими словами вождь Арнас неожиданно схватил жреца за горло сильными пальцами. Вайделот захрипел и выкатил глаза. Прижатый к стене, он поневоле вцепился в руку вождя, пытаясь освободиться. Но Арнас держал жреца железной хваткой, глядя прямо ему в лицо.
— Когда-то ты был сыном рыбака в нашем племени. Выходил с отцом в море и ловил рыбу. А когда у вас не было улова — вы приходили за хлебом в эту деревню. И вам никогда не отказывали. С чем же ты пришёл сюда теперь, вайделот?
Когда глаза вайделота затуманились, а ноги подогнулись, Арнас разжал руку. Вайделот рухнул на пол. Всхлипывая втянул в себя воздух, пытаясь отдышаться.
Убедившись, что вайделот жив, Арнас вернулся в кресло. Уселся и спросил, как ни в чём ни бывало:
— Может быть, Криве-Кривейто просил тебя передать что-то ещё? Говори, не бойся. Но осторожнее выбирай слова — я сегодня не в духе.
— Я не боюсь смерти, — хрипло ответил вайделот.
Вождь громко расхохотался.
— Не боишься? — насмешливо спросил он. — Видел бы ты свою перекошенную физиономию, когда я держал тебя за глотку! Если не боишься — чего же ты сучил ногами и хватался за мою руку? Ладно! Говори и уходи! Я не трону тебя.
— Криве-Кривейто велел передать, что соберёт совет вождей и не станет скрывать правду о твоих замыслах перейти под власть другого бога. Он знает, что ты решил предать союз пруссов. И все вожди узнают об этом!
— Что? — взревел Арнас.
Он снова вскочил с кресла и выхватил нож. Вайделот зажмурился и втянул голову в плечи, но остался стоять.