Рассвет Янгчен (ЛП)
Ей хватило места, чтобы повернуться на живот и поползти. Жаровню не убирали с тех пор, как ее забросили, и она двигалась по слою сажи.
Ее голова стукнулась об одну из каменных колонн, которые поддерживали слой над ней. Это хотя бы было на карте. От входа ей нужно было отсчитать пять колонн на север, двадцать — на восток.
Двадцать. Нужно поспешить.
Призрачная паутина задевала ее лицо, пепел забрался в нос, заставляя ее фыркать как страусовая лошадь. Бома и Сидао увяли бы от стыда, увидев, что она делала.
«Это для хорошего дела. И я помню, как много раз делала вещи позорнее».
Теоретически, ее уловка сработала бы. Важные данные собирались веками подслушиванием в скрытых пустотах Храма Огня и за непрозрачными ширмами замка Северного Племени Воды. Она уже слышала, как над ней шел слуга, ворча из-за плохого настроения, в котором будет его господин позже вечером. Но ей нужно было добраться до комнаты собрания, и быстро, если она хотела уловить что-то важное.
Ее объемное длинное одеяние зацепилось за рассыпающуюся колонну. Янгчен выругалась под нос, используя слова, которые она подслушала на причале. Она повернулась на бок, потянула за зацепившийся край. Раздался звук, но не рвущейся ткани.
Крепкая шерсть вытащила часть раствора. Ее глаза расширились, трещина потянулась по колонне и верхней поверхности комнаты. Тяжелые каменные плиты стали падать.
Ее огонек погас, она перестала вызывать его одной рукой, а воззвала к земле двумя, поймала плиты до того, как обвал выдал ее. Она смогла сдержать плиты вдали, как слуга в комедии на сцене с чашками, но последний кусок отломился над ней и упал на ее ребра.
Янгчен охнула во тьме. Плитка прошла защиту, к которой она так беспечно отнеслась ранее, но не пролетела далеко, хотя была тяжелой и острой. Хуже, боль была ужасно знакомой не для нее.
Нужный вид боли, полученный в нужное время, мог сбить ее, сколько бы упражнений настоятельницы Дагмолы она ни выполняла утром. В пустоте комнаты не было форм или звуков настоящего, чтобы она могла уцепиться. Воздух с пылью царапал ее горло. Сердце колотилось о стены груди, пытаясь вырваться.
— Не ты, — осмелилась прошептать она, чтобы отогнать тишину. — Не ты. Не ты.
Она не знала, чей страх сковал ее, чьи воспоминания сдавили ее, но это было не важно. Это была чистая математика. Из тысячи жизней хотя бы несколько Аватаров изнурительно боялись замкнутого пространства.
Это их ногти терзали сажу в поисках опоры. Их голоса сдавило удушье. Она пыталась сохранить контроль. Аватар Янгчен не боится быть закопанной заживо. Ты не умрешь тут. Ты не умрешь.
Но она погибала так много раз, да? Минусом бесконечного перерождения были бесконечные концы. Ее тело и разум помнили, как делать последний вдох. Янгчен обвила живот руками, сжалась, пытаясь стать бесформенным комком ранее, чем ее такой сделают сдвигающиеся стены.
ПРОСНИСЬ.
Голос из воспоминаний. Не прошлого Аватара. Голос Джетсун.
ПРОСНИСЬ.
Ее воспоминания. Разве мальчик из Племени Воды, который вылез из стены ее комнаты, не застрял так? Он выжил. Его звали Кавик, и он выжил в беде. Она была уверена.
Она медленно моргнула. Еще никто не встречал дерзкого грабителя по имени Кавик. Мальчика звали Кавик, и у него были хорошие зубы, и она держала его обмороженные ладони, пока они не согрелись. Янгчен сделала это. Ее звали Янгчен, и она не боялась тесных пространств, как не боялась высоты.
Она глубоко вдохнула и закашлялась от пыли. Да. Она позорилась ради долга. Кем она могла быть, если не Янгчен?
Приступ чьего-то страха забрал время. Секунды, часы — она не знала. Она выяснит, когда доберётся, куда ей было нужно. Она вытянула руки, чтобы оценить пространство, подвинулась туда, где, как она надеялась, был восток. Она уже делала такой трюк ранее, среди колонн поля для аэробола. Джетсун злилась на нее неделю.
Дело в том, что Аватар, который шел после Сцето, был скорее безрассудным, чем боязливым. Янгчен схватилась за рассыпающиеся колонны слева и справа и оттолкнулась, закружилась, как стрела со смещенным оперением.
Ее одеяние обвило ее тело, пока она управляла струей воздуха, которая не дала ей врезаться в пол или потолок. Она рухнула на спину и проехала. Поразившись, что она не разбила голову, она щелкнула пальцами, вызывая огонёк, и сосчитала колонны. Двадцать две. Немного перегнула, но достаточно близко.
Голоса звучали над ней, скамьи скрипели. Она оказалась под комнатой собрания, где она могла слушать ответ шаней на огонь, который она обрушила на них.
Над ней были люди, но они мало говорили. Похоже, ей повезло, и она мало пропустила. Шани ждали, наверное, Хенше, чей голос ещё не донесся до нее.
Ей придется потерпеть. Янгчен устроилась удобнее и ждала ход противника.
12
ВНЕШНИЕ ВАРИАНТЫ
Хенше плеснул на лицо воду из чаши. Она была достаточно холодной, чтобы его губы посинели, если бы он окунул туда голову дольше, чем на минуту. Он был из «середины континента», как звала молодежь Племени Воды людей из Царства Земли и Народа Огня, но он не был против холодного климата. Это всегда волновало его меньше всего.
Он зажмурился, жидкость капала с его носа. А потом он сжал маленькую деревянную чашу обеими руками, бросил ее в дальнюю стену пустой казармы. Вода пролилась на пол. Чаша с глухим стуком отлетела, а не разбилась, словно смеясь над его гневом.
До этого он опустился. Прятался в умывальне и рыдал. Он хотел кричать из-за несправедливости.
Хенше неспешно вытер рукавом лицо. Омовения были редкими моментами дня, когда он не слушался шаней. Они говорили бы его в его снах, если бы могли. Он прошел мимо пустых деревянных кроватей, подставок без оружия. Бин-Эру, как и другим таким городам в других народах, было запрещено защищаться от суверенной земли вокруг него.
В коридоре он поманил лидера его наблюдателей, молодую женщину по имени Мики. Он разместил слуг у окон и углов и сказал им выглядывать что-то подозрительное.
— Где Аватар? — спросил он.
— Она ушла. Я видела, как она села на зубра.
— А ее спутник?
Глаза Мики расширились.
— Не знаю.
Хенше уставился на нее.
— Ты не заметила медленного старика?
Женщина не смогла ответить. Она была не-магом с младшим братом дома, вспомнил Хенше. Он постоянно болел, кашлял или страдал чем-то еще.
— Вот, что я скажу, Мики, — он указал на бамбуковые леса, тянущиеся до высшего окна в зале, давно забытого, ведь покраску внутри зала бросили на половине пути. — Почему бы тебе не проверить, что он не следит сейчас за нами с крыши?
— К-крыша, сэр?
— Я знаю, что она отвесная и покрыта льдом, но ты нужна мне там сейчас больше всего, — Хенше опустил ладонь на ее плечо. — Мы оказались в неприятном положении, потому что не учли, что за нами могли следить сверху. Давай не повторять ошибку.
Хенше платил своим наблюдателям из своего сундука, и он выбирал людей, у которых почти не было других способов заработать на жизнь. Без его покровительства они были бы на улице. Губы Мики задрожали, но она прошла к лесам и с трудом забралась на первый уровень.
Крепежи строения ослабели, будучи заброшенными. Бамбук шатался и скрипел под ее весом, с него сыпалась пыль, собравшаяся за месяцы. Она оглянулась, прежде чем лезть выше. Хенше улыбнулся ей, поддерживая.
— Ты молодец, Мики, — сказал он. — Продолжай работу.
* * *
Потребовалась пара глубоких вдохов перед тем, как он открыл двери комнаты собрания. Мужчины и женщины внутри уже стояли. Если бы они были зеркалами на солнце, он поджарился бы заживо.
Хенше сохранил улыбку.
— Вот так встреча, да?
Тейин, известный среди обычных людей Бин-Эра тем, что ничего не говорил на публике, сорвался первым: