В теле пацана (СИ)
Руки прочь убрать хочу, а она обратно поднимается плавно, накрывая мои ладони своими! Прям моими руками себе по сиськам упругим ведёт, надавливая с силой. Затем ниже по косым мышцам живота и к голым бёдрам. По ним моими ладонями проводит почти до колен, что приходится садиться. Затем обратно и вверх. Снова на сиськи! А они здоровенные, тяжёлые, холодненькие…
Сбрасывает мои лапы резко. Делает разворот, и теперь она лицом ко мне! Не отрывая похотливого взгляда, начинает садиться на корточки, широко расставив ноги. В декольте её смотрю, и голые сиськи уже вижу. А она по моим бёрдам руками ведёт и вверх. Ещё и выгибается, будто сейчас вот — вот высунет мой член и начнёт его наяривать своими пухлыми губищами.
Поднимаясь полностью, делает волну, и сисями о меня ещё трётся. Губы её в миллиметрах от моих проходят, дыханием горячим обдав. Не знаю, что на меня нашло, но я хватаю её за задницу, уже не контролируя свои руки. Ягодицы спортивные, на ощупь как камень. Но когда она вдруг подаётся тазом назад, расслабляя их, попа становится уже более женственная, мягкая, податливая. Бери да шлёпай. Их — ха!!
Снова волной обратно, напрягая булки. Она что, изображает секс стоя? Отталкивает меня игриво вдруг! Глазища горят! Хватает за руку и тащит через танцпол прочь! За колонны, к диванам у лестницы, что ведёт наверх, где ни души! Чувство авантюризма, волнение и похоть, заполоняют меня. Я вижу лишь её виляющий зад! И мне плевать, что я для неё пацан. Может, она видит по — другому. Я даже не сомневаюсь, что она хочет со мной сделать. Почему — то от этой мысли в штанах слабеет сладко и ахает томно.
Мимо диванов проносимся, похоже, хочет на балкон подняться. Но у арки на лестницу вдруг дёргает вправо и прижимает к стене спиной!
По взгляду ненасытному вижу, что уже не может вытерпеть. Хватает руками за виски первой. Опускается, чуть присев. И её губы касаются моих! Юркий язычок, словно змея, проскальзывает в мой рот! В этой сладостной битве, она нападающая. Мой язык касается её холодненького. И мы начинаем страстно целоваться в засос. Просовываю руки нагло в разрезы на бёдрах и беру её за голые ягодицы, ниже, прям под них. Сжимаю, что есть силы. И чувствую, что её мощное бедро упирается у меня между ног. Начинает давить в районе паха.
Ягодицы её напрягаются, снова превращаясь в камень. И вдруг случается взрыв!
Мой взрыв. Тело вздрагивает само от мощнейшей сладости и боли одновременно, и это уже неконтролируемо. Мычу с язычком во рту чужим. Ощущая бешеные конвульсии по всему тазу.
Но Шейла продолжает целовать и трогать меня бедром ещё какое — то время. Словно издеваясь над моими сладкими мучениями. Я дёргаюсь от этого ещё сильнее.
И чувствую, как что — то горячее обильно разливается у меня между ног. Млять, я кончил. И тело, похоже, не очень было к этому готово. Всё слишком чувствительно. Сверхчувствительно.
Суккубка отпускает меня, и с глазами полными хищного злорадства отступает на несколько шагов. Демонстративно переводит свой взор на мои штаны.
В аховом ужасе я тоже туда смотрю. Твою мааать.
Вся промежность и часть бедра с пятном мокрым. Сползаю по стенке вниз, силы оставляют меня. Я хочу быстрее прикрыть этот срам. И с ужасом осознаю, что за Шейлой стоят ещё восемь суккубок из её танцевальной группы.
Все они ухмыляются.
— Хорошо ты его подогрела, вон, сколько семени изверг, — говорит одна из её подруг.
— Да не жмись, по обильному запаху и так всё ясно, — смеется другая.
— Судя по тому, как бедолага дёргался это впервые у него, — комментирует Шейла с видом полного превосходства.
Суккубки начинают гадко хихикать. А затем я слышу, как раздаётся раскатистый девичий смех. С дивана поднимается Имиретта, отчаянно давя ладошкой хохот.
— Зачем же так жестоко, сестра? — Выдаёт она весело, обращаясь к Шейле.
— Сам напросился, — бросает в ответ белобрысая сука с сарказмом и проходит мимо, ныряя в арку.
Сестра? А впрочем, уже не важно. Хочется провалиться сквозь землю со стыда.
Имиретта окидывает меня хмурым взглядом. А я, сжавшись в позу эмбриона, смотреть на неё уже не могу. Являю портал… даже слишком быстро. И сваливаю из зала, как побитый пёс.
Высоко летишь — больно падаешь.
Глава 24
Глава 24. КОГДА НИКТО НЕ НУЖЕН
В тихой мрачной комнате, не снимая одежды, залезаю под одеяло и сворачиваюсь там в клубок.
Даже предположить не мог, что так отреагирую. Вроде взрослый, а рыдать хочется, будто ребёнок. Всхлипы, вздрагивания, дискомфорт, мурашки по телу. Стоит только эпизоды вспомнить. Что всё это значит? Почему…
Меня поимели, однозначно. И скорее всего Имиретта приложила к этому руку. Наказала меня за поцелуй с помощью своей старшей сестры. И надо сказать, вышло выше всяких похвал. Я унижен, раздавлен и опустошён. И мне до давящего в горле больно.
Как теперь смотреть ей в глаза? Опозорился, сконфузился. Строил из себя мужика, а меня трахнули играючи, как щегла. Цинично, беспринципно. Целенаправленно. Теперь будут знать все суккубы, что я мальчишка, кончивший себе в трусы. Какой позор.
И время назад никак не вернуть. Прокручиваю в голове наш с этой тварью танец. А на что ты рассчитывал, сосунок? Спасибо, что на танцполе прям не засосала. Это ж суккубы, искусные соблазнители. В сексе им нет равных, в прелюдии тоже. Может, она знает определённые точки, где нажать, как погладить и куда прислониться. Или же сперва изучает мои реакции, а уж потом действует. Магии я не увидел, это точно какая — то техника. Или же слюна её как афродизиак действует? А впрочем, не важно.
Как сказала бы сейчас Вебисида, поздно меч точить.
Терзая себя, так и уснул. И утром легче не стало. Потому что ощущение такое, что боюсь нового дня. Мне страшно идти снова на бал, где при виде любого суккуба я буду сгорать со стыда. А ведь они там везде. Разве что в зале у фелисов их не будет. Но это ничего не меняет. Уверен, проститутка Шейла позаботится о том, чтобы знали все. Особенно те, кто мне важен.
Подумал о миленькой принцессе Нелли. И выть захотелось в голос. Но я держусь из последних сил. Наверное, только Лина сейчас от меня не отвернётся.
Поэтому решил для себя, что больше не пойду вообще никуда. Просто отлежусь. Или свалю к чертям из двора на время праздников. Пусть ищут. Опущенным лохом по празднику бродить не собираюсь.
Пусть только попробуют заставить идти туда!
До обеда в дверь стучались раза три. Но я не ответил, поэтому никто не посмел войти. Значит, это были служанки.
Наставник вошёл без стука.
— А говорите, лорд не входил! Бездари! — Прошипел Деодор на стражников и уже мне. — Сколько можно валяться? Давай вставай. Сегодня включение в праздник трёх дворцовых парков, музыка под открытым небом. Прибывают новые гости, масштаб бала стремительно растёт. И для детей специально в Розовом парке планируется грандиозное представление магов. Уверен, тебе понравится. Кристиан?
Лежу под одеялом к нему спиной. Смотрю на стенку из синего кирпича. Мужик, что тебе надо?
Обходит кровать! Слышу, каблуки защёлкали. Нависает надо мной, а мне даже смотреть на него стыдно. Хочется вообще с головой закрыться, да поздно.
— Ты что, одежду не снимал даже? — Ворчит. — Ты давай бросай налегать на выпивку. Молод ещё! Чтобы я больше не видел тебя с пойлом тем коварным. И вообще завязывай бегать по дворцу без присмотра. Ты понял? Что молчишь?
Не реагирую. Наставник резко сдёргивает одеяло и выдыхает с облегчением.
— Подумалось, что с девкой, — выпалил и обратно пошёл, продолжая уже деловито: — Поднимайся, обедай, готовься к выходу.
Слышу служанка пришла с подносом, воспользовавшись возможностью.
— Кристиан?! — Рявкнул вдруг Деодор.
— Да не пойду я никуда! — Взвизгнул я, ухватил за край и обратно натянул одеяло, да по самое горло.
— Распоряжение короля никто не отменял, — выдал важно и дальше снисходительно: — ты отлёживайся, если плохо. Ванну там прими до вечера, и к закату в Розовый парк.