Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)

— У вас жертва виновата в насилии?
— По человеческим законам всегда виноват агрессор. По законам вселенной жертва несет ответственность за то, что с ней происходит. Душа отрабатывает свою карму. В прошлых жизнях она сама могла быть агрессором, убивать или за цикл реинкарнаций не может научиться преодолевать свои слабости, — спокойно заговорил Буров. — Жалея жертву, ты даешь ей компенсацию. Но это не любовь. Ты оказываешь ей медвежью услугу. Так жертва никогда не научится себя любить, будет искать жалости у тебя, у других людей, а если не найдет, то станет себя жалеть, но ничего не делать, чтобы выбраться из замкнутого круга.
— Не у всех жертв есть возможности вырваться. Бывает, что они просто тонут в болоте зависимости. Бывают слабыми. А если им помочь некому? Руку поддержки протянуть. Я не о жалости сейчас. Не все же сильные!
— Не все. Но такова жизнь. Потому они идут до точки невозврата. Иногда проходят множество реинкарнаций, чтобы понять. Рано или поздно чаша опыта переполнится, ну, или дно будет достигнуто, от которого можно оттолкнуться ногами и выплыть.
— Мне бы вашу уверенность.
— Алия уже десять воплощений подряд проходит одно и то же. Это ее личное чистилище. И не надоедает же. Покончит с собой, пойдет на новый круг.
— Вселенная так зла?
— Отнюдь. Вселенная ни злая, ни добрая. У матрицы нет цели держать тут тебя, Алию, кого-то еще. Это вы, люди, не дотягиваете до понимания, вот и повторяете одни и те же ошибки, барахтаетесь как слепые котята, вечно вас нужно направлять. Что с вами и делают. Но потому вы как слепые котята, что ничего не видите и замечать не хотите. Ни познавать себя, ни видеть инструментов, ни знаков. Не хотите учиться эмпатии, чтобы оказывать поддержку тем, кто в ней нуждается, или хотя бы друг другу не пакостить. Так и кидает вас из огня да в полымя.
Буров говорил странно. Он говорил о людях, будто сам к ним не имел отношения, что заставило меня насторожиться. Кто он? Посмеялся, что не рептилоид. Человек? Душа? Дух? Настолько развитый, что видит и умеет многое? Сколько он живет? Не удивлюсь, если узнаю, что не одну тысячу лет.
Буров говорил интересные вещи, заставляющие меня взглянуть чуть-чуть по-другому на взаимоотношения жертвы-абьюзера. Была в словах шефа логика, которая отзывалась внутри, даже против доводов разума, и все же… Не оправдывать же поступки Тимура? Впрочем, Буров его не оправдывал, не поддерживал. Он помогал Алие. Хотя за деньги Климовой он всего лишь выполнял свою работу.
— А вы бы стали помогать Алие просто так? – задала я новый вопрос.
— Просто так ничего не бывает. Алие пришло время помочь. Дать шанс. Деньги лишь направленный поток энергии для уравновешивания сил.
— А если бы заплатили за то, чтобы помочь Тимуру?
— Мы бы ему помогали точно также, как помогаем сейчас его жене. Поменяли бы пару узловых точек, привели бы к большей эмпатии, проработке психотравм. Глядишь, превратился бы тогда в приличного человека, — Буров почти смеялся.
Он завел машину и тронул ее с места. Я же размышляла о Шурзиной. Сегодняшний разговор для нее должен стать откровением. Она взрослый человек, все хорошенько обдумает, прозреет. Сама сказала, что так дальше жить нельзя.
— Ну ничего, думаю, Алия все поняла. Пройдет совсем немного времени, и все изменится. Она или уйдет от Тимура, или они вместе пройдут курсы психолога.
— А-ха-хах, — рассмеялся Михаил. – Не обольщайся. Не придумывай волшебства там, где его быть не может. Алия – жертва, а полтора года достаточный срок, чтобы подсесть на эмоциональные качели. Сегодня плохо, завтра хорошо, снова плохо. Она привыкла к страданиям, они для нее как наркотик. Не отношения, а американские горки. Так что отвыкнуть в один день не получится. Потребуется не меньше года и то, если она не сорвется. А до того должна принять решение и начать свое саморазвитие. Понимаешь, как все устроено?
— Не очень.
— Сначала человек должен захотеть измениться. Потом должен честно признать, чем страдает. Взять ответственность на себя за происходящее в его жизни и делать, действовать, а не ждать, что ему с неба свалится. Только так возможно чего-то добиться, что-то поменять, перейти на новый уровень перед очередной реинкарнацией и даже… иногда освободиться.
 
— У нас времени осталось одиннадцать дней без сегодняшнего, — я думала о своем. — Мы ничего не успеем! Мы не сможем спасти Алию.
— Это не наша забота – вывод Алии из состояния жертвы. Наша задача направить ее в нужном направлении и так изменить ее Путь. На узловой точке, на перекрестке показать куда еще можно двигаться. Поймет? Значит у нее все наладится. Нет? Будет дальше страдать. Уже в другой, новой жизни.
Я вздохнула. Цели бюро прояснились. Что ж. Но так лучше, чем совсем бездействовать. Главное, избежать трагического конца, а там… найдутся люди, произойдут событий, что-нибудь еще придумается обязательно. А потом в какой-то момент тишины, пока машина ехала по дороге, меня вдруг пронзила простая, но при этом тревожная мысль о своей роли во всем происходящем. Меня Буров знает всего три дня, не считая дня с собеседованием! И так мне доверяет?
— Михаил, ответьте, — я не вытерпела, — вы меня совершенно не знаете. Ни о моем жизненном опыте, об образовании ничего. Вы даже мое резюме не читали, и вдруг я тут, с вами, да еще и разговариваю с Алией, по сути, работаю со сложнейшим делом. Откуда вы знаете, что я справлюсь?
В зеркало заднего вида увидела, как дрогнул уголок мужского рта, приподнялся и вернулся обратно. Усмехнулся начальник, но что я такого спросила?
— Я понятия не имею справишься ли ты, — ответил Буров. — И могу лишь просчитать вероятности. Да и работаешь ты не одна, а под моим руководством. Алия выбрала тебя, она идет к тебе на контакт, поэтому мне придется чуть потерпеть и быть внимательнее. Заодно и проверю. Справишься? Значит, закончится испытательный срок. Не справишься? Пойдешь куда-нибудь считать цифры.
— Вот спасибо за откровенность, — недовольно парировала.
— Всегда пожалуйста. Обращайся.
Ответ Бурова лишь усилил мое недовольство. Где это видано, чтобы стажеру, пришедшему на работу на должность секретаря, ставили условие сохранения места, выдавая задание предельно высокой сложности? Разве это справедливо? Раньше я не имела никаких дел с эзотерикой, у меня нет диплома психолога, с надпространством я знакома два дня и такие запросы!
Чувства бурлили внутри оставшийся отрезок пути, я молчала, переваривая услышанное, но возмутиться так и не решилась. На это тоже были причины. Если меня отстранят от задания, то я могу и не вернуться к такой работе, которая была гораздо интереснее, чем кофе на сайте заказывать. Еще сильно беспокоила судьба Алии. Находиться в неведении сейчас, когда столько узнала, просто неслыханное кощунство над моими эмпатией и интересом.
Мы доехали до моего дома. Буров припарковал машину возле арки, ведущей в мой двор.
— Сегодня можешь не приезжать на работу. Отдыхай. Суббота и воскресенье выходные, но телефон не отключай на случай любого форс-мажора. Ты должна быть всегда на связи.
— Вы меня отпускаете?
— Сама сказала, что шеф отпустил тебя в маленький отпуск. За успешную реализацию, считай, тебя премировали несколькими часами отдыха в дополнение к выходным. В понедельник с утра ты должна быть на работе.
  
Благими намерениями...
 
Тимур был на суточной смене, когда Алия с детьми вернулась домой изрядно опустошенная от неожиданно сброшенной ноши. Боль внутри успокоилась, затихла, оказалась смыта слезами и доверительным разговором с женщиной, которую она видела второй раз в жизни.
Странная она, Василиса.
Случайная вторая встреча, нашлось время для поддержки, словно своих дел у нее нет. Рассказала о младшей сестренке, похожей на неё, Алию. В чем-то усмотрела в них сходство. Спасибо ей за всё, пусть будет здорова и счастлива.
Номер мобильного на этот раз оказался надежно записан в памяти телефона и даже сохранен в облаке. Тимур, даже если захочет, больше не сможет ей помешать общаться с людьми. И так правильно.