Вася Красина и Бюро Изменения Судеб (СИ)

— Но я не страдаю от одиночества. Есть свобода действий и выбора. У меня есть Бракс, жизнь совсем не скучная. То одно, то другое. Особенно в последнее время, — вот тут я была искренней как никогда. – А вы молодая, красивая. Можете сделать карьеру.
— С незаконченным высшим, — с сарказмом произнесла Алия. — Ушла в академ на четвертом курсе, когда забеременела.
— На кого учились?
— Преподавателем хотела стать. У меня вполне сносный английский. Могу учить детей, люблю учить.
— Можно сейчас закончить.
— У меня двое, скоро родится третий. Куда мне учиться? Где я найду время для учебы, экзаменов? А потом и для работы…
— На заочном можно попробовать, — произнесла я, вдруг почувствовав волну легкой досады от Шурзиной. Алия не хотела говорить об этом, флюгер развернулся от меня в противоположную сторону, пришлось быстро менять настроение. — Но, конечно, каждый поступает сам, как считает нужным. Вот я бухгалтер, а цифры считать не люблю. Теперь работаю секретаршей.
— И не на работе сейчас?
— Можно сказать, у меня маленький отпуск. Руководитель сам разрешил.
Я лавировала на грани обмана, стараясь обходить острые углы и препятствия. Врать тоже нельзя, потом не выкрутишься, закопаешься. Да и вообще лгать не любила и надеялась, что Алия не захочет задавать мне лишних, неудобных вопросов, а мне не придется на них отвечать. Например, где я живу, почему гуляю в этом районе. Одной лжи уже достаточно, про этот чертов синяк.
«Она должна признать, что находится в сложной ситуации. Себе признаться. Что так дальше нельзя. Нам нужна Честность. Без честности ничего не получится», — отчетливо проговорил Буров в ухо.
Алия сидела молча, теребя в руках влажный носовой платок, и думала о чем-то своем.
— А вообще я считаю, что люди должны разговаривать. Особенно близкие люди. Только через диалог можно решить какую-то проблему и договориться. Станет ясно, как поступать дальше, прояснятся мотивы партнера. А вдруг Тимура все устраивает, и он меняться не хочет? Что если он и дальше планирует так себя вести? Сколько лет придется ждать? А ваша жизнь, Алия? Вы разве не имеете права жить так, как хочется? Радоваться. Получать удовольствия от тепла и заботы. Жить без скандалов, в уважении.
— Тимур заботится обо мне… — Алия сопротивлялась. — И о детях. Он хороший отец. Хорошо зарабатывает.
— И при этом он сжигает ваши личные вещи. Он и со мной встречаться вам запретил? Я угадала?
Задала вопрос и увидела, что попала в самое яблочко. Алия горько поджала губы, но ничего не ответила. Только слезы выступили на глазах, но пропали, скинутые тонкими пальцами.
Что же за Тимур-то такой? Держит жену за куклу? Решил сделать из нее рабыню, обязанную потакать всем его прихотям в любом настроении? Нашел для себя удобного человека и радуется? Понимание, с кем живет Шурзина, неожиданно возмутило. Не годится, совсем не годится… Доведет ее, значит, Тимур, если судьбу изменить не получится.
Алия второй раз взглянула на часы. Время вышло, предстояло прощаться. Назойливость не нужна, и так сделано уже очень немало. Значит, честность в следующий раз. Не все сразу. Теперь важно тепло расстаться.
— Вы можете звонить мне в любое время дня и ночи, если захотите, — произнесла я с улыбкой, искренне добавила: — Вы мне нравитесь. Напоминаете сестренку. Она погибла много лет назад, до сих пор скучаю.
Я не просто так рассказала о Степке. Знала, что раскрытием трагического эпизода из личного смогу приблизить к себе человека, показать Алие, как она мне небезразлична, что я готова ей доверять не меньше, чем она мне доверилась. Стать ближе, проведя параллели. Да, это была чистейшая манипуляция, но во благо. Поэтому я даже не задумалась права ли я или нет. Если мои слова заденут её за живое, то у меня все получится. А смерть так и вовсе событие, перед ликом которой отступает весь пафос и лишнее.
— Вы тоже мне нравитесь, — чуть помедлив произнесла Алия. – Сочувствую вам в вашей потере. И знаете... Вы правы. Дальше так жить нельзя. Что-то надо делать. Что-то менять в отношениях.
 
— Это не быстрый процесс, но, главное, хоть с чего-то начать. Могу узнать у подруги телефон врача, если понадобится.
— Хорошо, Василиса. Мне девочек пора забирать. Занятия закончились. Спасибо вам, Василиса. Вы прям как сказочная фея сегодня меня поддержали.
— Надеюсь, я вам помогла.
— Помогли. Я поняла, что мне делать.
Взгляд Алии был полон решимости, она воспрянула духом, прям приободрилась вся. Стала увереннее, будто сбросила с себя часть камней, что носила тяжким грузом на сердце. Что же. Поживем, увидим. Теперь, когда связь налажена, можно немного расслабиться. Номер мобильного я у Алии не взяла. Знала, что при необходимости Буров или Глеб найдут точку входа, и мы случайно встретимся. На улице, на бульваре, в парке, в подъезде. А хороший, вообще, инструмент. Надо бы его как-то освоить.
Я улыбалась, когда вытаскивала Бракса из ямы, которую он выкопал за два часа. Как бы ее закопать, а то ненароком кто-то в ней вдруг окажется? Переломает все ноги, зайдя из любопытства в кусты.
Ноги… Так и пришлось мне в жасмине еще минут десять возвращать землю на место. К счастью, она была достаточно сухой, поэтому справилась быстро. Обувь от пыли протерла влажной салфеткой, что нашла в рюкзаке. Вышла из кустов с Браксом довольная и пошла на улицу под подозрительным взглядом проходившего мимо дедули. Даже не знаю, что он там мог подумать. Я же просто задрала нос и сделала вид важный и неприступный.
  
Когда вдруг понимаешь, что в шефе нет и капли сочувствия…
 
Перед выходом из закутка, где располагался детский центр, снова ожила гарнитура:
«Налево и метров сто пятьдесят по тротуару. Там моя машина. Довезу тебя и Бракса до дома.»
— Даже так? Вот спасибо! — обрадовалась я неожиданному предложению.
Слова Бурова успешно ответили и на вопрос, который я задала много раньше. Все это время, пока длился разговор с Алией, Михаил находился неподалеку. Он не сидел дома возле бассейна, не пил коктейли, не следил за мной из надпространства. Он был рядом. Может быть, через улицу или в придорожной кофейне, может, сидел в машине. Подстраховывал, контролировал, наблюдал, готовый оказать поддержку сразу, как только понадобится. Да и приехал сюда наверняка раньше меня, осмотрел место, где мы с Шурзиной будем общаться.
Другое дело, что ответ на вопрос хоть и согрел пониманием, но оказался не таким уж и важным. Дорога ложка к обеду, как говорят. В голове накрепко засели мысли об Алие, ее муже. Я видела в ее страданиях несправедливость и не могла избавиться от чувств сострадания и жалости.
Буров сидел в машине, положив руки на руль и с внимательной задумчивостью смотрел на меня через зеркало заднего вида. Я увидела это, когда вплотную приблизилась к «Опелю». Сосредоточенный взгляд, терпеливое ожидание, на губах ни тени улыбки, пока я открывала дверь сзади, засовывала Бракса в салон и садилась сама.
— Что с лицом, Василиса? – вместо приветствия спросил Буров. – Ты съела по дороге лимон?
— Алия. Живет с абьюзером. Мне ее очень жаль. Ни один из людей не заслуживает насилия в жизни.
— Не нужно ее жалеть, — с усмешкой произнес Буров. — Каждая жена заслуживает своего мужа. И наоборот. Мы всегда получаем по законам мироздания то, что заслужили. Жалеть, значит не доверять Вселенной в реализации ее тонких идей и высшей воли. У Единого нет задачи мучить, люди мучают сами себя.
— Я не могу быть равнодушной, циничной. Смотреть на это.
— Никто тебя не заставляет быть равнодушной. Сопереживать можешь, ты ведь человек.
— А вы? Вы — человек? – недовольно спросила я.
— Снять кожу и показать тебе, что я рептилоид? – сарказм в голосе чуть протрезвил.
Меня поражала бесчувственность, с которой шеф рассуждал о законах Вселенной. Для меня это было дико, неправильно. Человек видит себя в других и получает всегда то, что заслуживает. Эта истина для меня имела смысл. Но разве она касается случаев, когда на невинных людей сливается чья-то агрессия? Это агрессор обязан держать себя в узде и нести ответственность за поступки. А тут, выходит, не так?