Память гарпии (СИ)

Вдвоем кочевники установили на нее полный бак. Затем Алтай перебрался на пустой плот, а зрячий завел лодку, оплетенную кровавым цепнем, и пустил ее вверх к дирижаблю. В первый момент Рите захотелось броситься следом, вцепиться в борт и сдернуть призрака вниз. Вместо этого она лишь отчаянно посмотрела на Алтая.
— Мне очень нужно в Чертоги! Пожалуйста!
— Тогда дай мне пару клятв, — холодно отозвался он, чуть смещая рычаги на панели управления.
Рита осеклась и уставилась на кочевника. Слова и клятвы ничего не стоили в Пурге. Разве не наивно полагаться на них?
— Во-первых, что не причинишь мне вреда.
— Клянусь.
Повисла странная пауза.
— Не могу больше бросать своих людей, — наконец сказал Алтай.
Разбитая лодка под управлением зрячего тем временем поднялась к дирижаблю, и ее закрепили у борта. Алтай махнул рукой наверх и подал знак тем, кто наблюдал оттуда. Дирижабль неохотно тронулся с места и вскоре исчез в серой мгле.
— Как хорошо, что я обучил молодого пилота… и могу теперь пускаться в самоубийственные авантюры.
Он завел двигатель и жестом позвал Риту заходить на борт. Лодка приподнялась и полетела.
Рита молчала. Ей сдавливало горло горечью. Освободить Орфина может только Асфодель, но она ни за что не согласится. Выходит, его никак не спасти? Старик скорее всего давно стал древом. Так чего ради они двое летят в «утробу»?
— Вы слышали о ком-нибудь, подобном Асфодели? — спросила она, нарушая удушливую тишину полета.
— Читал одну легенду, — терпкий голос Алтая лился как чай. — В Праге триста лет назад завёлся колдун. Некромант, который подчинял души мертвых, а сам был неуязвим для пуль и мечей. Похищал женщин, как водится. Победить его смогли, лишь договорившись с духом одной из жертв. Она душила его тень за завесой, пока живые топили колдуна в реке.
— И это сработало?
— По легенде — да, — он пожал плечами. — Но мы летим не за этим и постараемся с ведьмой не сталкиваться, ясно?
Рита кивнула. Она долго сидела, обхватив себя за локти, и смотрела в одну точку. Лишь когда впереди показалась чудовищная глыба Чертогов, она заставила себя снова заговорить.
— Я не знаю, как просить прощения, Алтай. Но мне чудовищно жаль.
Он ничего не ответил.
***
Живой клубок Чертогов, казалось, стал еще больше и спутанней. Кровавые корни свисали с него длинной бородой.
Рита указала на небольшую расщелину в органическом месиве, и Алтай мастерски подвел лодку прямо к этому тайному входу. Они вместе привязали канаты к костяным ветвям, кочевник отключил двигатель, и они залезли внутрь лабиринта. Если старший инженер еще не стал древом, он должен быть где-то в этой части Утробы.
Они шли молча, Алтай зажимал нос шарфом. Вскоре он остановился на несколько минут, сдерживая рвоту и привыкая к этому месту. На несколько мгновений Рита возненавидела себя за то, кем стала — за то, что для нее Чертоги были домом, и она до сих пор может спокойно тут находиться. Естественная реакция кочевника напомнила Рите, насколько сама она стала далека от людей, и это было горько.
Она приносила сюда в когтях стольких несчастных жертв, и все они приходили в смятение и ужас от этих чудовищных коридоров. Кричали, умоляли ее, пытались сбежать. Рита зажмурилась, пытаясь не вспоминать. «Это была не я! Гарпия канула, ее нет!» Но это было ложью. Такой же, как святая уверенность Тисифоны в том, что она действует по приказу. Словно вкусив плод познания, Рита вернула собственный человеческий разум и не могла теперь избавиться от рационального осознания, которое терзало ее виной.
Алтай немного оклемался и сухо кивнул ей. Его брови были мрачно сведены на переносице. Рита повела дальше вдоль заросших арок, за которыми располагались камеры для пленников. Она пояснила это Алтаю, и они оба заглядывали в просветы между лозами, пытаясь разглядеть кого-нибудь внутри.
— Мастер? — вдруг раздался сдавленный хрип Алтая за спиной.
Рита обернулась и увидела, что кочевник впился пальцами в ветви и почти вжимается в них лицом. Она тоже осматривала ту клетку, но никого не заметила.
 
Изнутри вдруг послышалась тихая бронь.
— Можно? — Рита жестом попросила Алтая посторониться. Накачав мышцы мнемой, она яростно вырвала несколько ветвей и лоз, освобождая проем. Асфодель не заметит вмешательства, если не обратит пристального внимания на этот отсек Чертогов.
Старик выбрался через пробитую дыру в стене.
— Кто ты, девочка? — спросил он, глядя на Риту слезящимися глазами.
Будь она жива, живот бы свело от этого вопроса. Она помнила, как похищала этого призрака — но без обличья гарпии он ее не узнавал.
— Вы двое так рискуете ради меня, — продолжал растроганно Мастер.
— Нам теперь без тебя никак, — напрямик сказал Алтай. — Тохи нет.
Старик охнул.
— Я и не надеялся… — пробормотал Алтай. — Как ты, Мастер?
— Да получше других пленников буду. Этот зеркальщик всё хотел, чтоб я ему какую-нибудь скульптуру сваял, совсем поехавший.
— Вам нужно уходить. Скорее, — вмешалась Рита, пока их разговор вовсе не довел ее до слез.
— Всем, всем нужно, — закивал старик.
— У меня еще здесь дело.
— Какое же? Хотя… Дай-ка угадаю.
И старик вдруг полез обратно в свою камеру. У Тис всё сжалось внутри от этой внезапной пантомимы. Они с Алтаем нервно переглянулись.
— Мастер! — Алтай схватил товарища за запястье и потянул обратно. — Не время сейчас!
Но старик уговорил его дать минуту и вернулся, таща за собой некую бандуру. Рита помогла ему поднять странный предмет и перенести через высокий порог прохода, который уже постепенно начинал срастаться. Стоило взять штуковину в руки, и Рита поняла, что это оружие — что-то среднее между булавой и молотом, собранное из разного производственного мусора — обломки шестерней и балок, куски арматуры и бетона. Но в руках оно лежало неожиданно удобно. Она недоуменно уставилась на старика. Конечно, он зодчий, и мог создать в своей камере что угодно — попросту свить из пурги. Но почему из всего возможного он решил сотворить именно это?
— Оставь себе, девочка, — сказал он. И пояснил, отвечая на ее немой вопрос: — Думал проломить им костяные стены, но так и не смог как следует размахнуться.
Оружие действительно было очень увесистым. Чтоб попросту поднять его, требовалось потратить немного мнемы, так что сражаться им будет тяжело. Но для крепчей, в отличие от других каст, физически возможно.
Алтай начал прощаться, но в этот момент по ветвям пробежал серебристый отсвет. Из-за поворота — горы жира и нервов — вкрадчиво выступил призрак в зеркальной маске. Он замер на пути к выходу. Рита свирепо пошла ему навстречу, держа новообретенный молот наперевес.
— Посторонись! — рыкнула она.
Никтос стоял точно тень — невозмутимый и неподвижный. Когда Рита настигла его и занесла оружие для удара, он легко скользнул к ней, резко выпростав руку вперед. Он был ловчим, и ему хватило бы одного прикосновения. Рита увернулась, но потеряла баланс, и молот врезался не в голову фамильяра, а в стену, раскрошив костяную ветвь.
Краем глаза Рита заметила, что кочевники не медлят. Как только она дала им такую возможность, они бросились мимо драки к лодке. Рита мысленно попрощалась с ними.
Пользуясь ее промедлением, Никтос беззвучно нырнул вниз, чтоб схватить ее за ногу. Рита быстро перенесла вес на другую, отдернула эту, и обрушила молот туда, где только что была спина ловчего, но тот перекатом ушел от удара.
Пока он поднимался, Рита отбежала на несколько шагов — вслед за кочевниками, чтоб перекрыть путь — и выставила оружие вперед, почти как щит. Теперь между ней и фамильяром было расстояние, и она надеялась поговорить.
— Орфин здесь? Прошу, скажи! Он здесь?
Никтос, как всегда молчаливый, снова словно впал в анабиоз. Возможно, он пытался связаться с Асфоделью. Если он сообщит ей о беглецах, у тех, считай, не будет шансов. Управляя древами, Асфодель перекроет тоннель, по которому они бегут — и делу конец.