Память гарпии (СИ)

«Я успею остановить ее, если она подойдет к черте», — подумал он, но сам себе не поверил.
Кончики пальцев лишь самым краем касались ее локтя, и по ним бегали невидимые искры. Но стоило принять решение, и его ладонь скользнула вниз по девичьей руке и сомкнулась в замок с пальцами Тис, жесткими, как когти.
— Делай, что считаешь нужным, — сказал он. — Но постарайся вспомнить.
Тис подняла на него взгляд, удивленный и взбудораженный. Она осмотрелась с коварным прищуром, подняла руку и запустила пальцы в лампу под потолком. Та замерцала, и Орфин ощутил энергию, которая проходила сквозь него в мир живых. Он сам потянулся к столу и резко провел рукой сквозь вилку, как будто ударил. Та слегка зазвенела по столешнице.
Живой мужчина лишь безразлично покосился на странности и продолжил разделять гребнем светлые пряди. Зато глаза девушки потрясенно распахнулись, когда призраки начали вмешиваться в Бытое.
Тогда Тис взялась за ее волосы и принялась их электризовать и путать. Одни пряди застревали в расческе, другие, распушившись, взлетали к потолку.
— Я… сама… давай? — попыталась освободиться девушка, но мужчина продолжал бороться с ее шевелюрой.
Орфин усмехнулся. С каждой минутой его всё больше наполнял ребяческий задор. Вторя Тис, он тоже зацепил рукой лампу и заставил ее искрить, пользуясь пульсирующей энергией гарпии.
На мгновение он увидел самого себя мальчишкой лет десяти. Он принес в спичечном коробке пойманных пауков и многоножек, и теперь пускает их за шиворот другому парнишке, а тот вопит и пытается сбежать. Странный образ тут же развеялся, оставив терпкий привкус ностальгии.
— Просто скачки электричества, — успокаивал девушку мужчина.
Наконец он отложил расческу, помог девушке встать и повел ее по длинному коридору. Призраки последовали за живыми. Для этого Орфину пришлось нащупать в Пурге штурвал и встать вплотную к борту. Так он мог оставаться в Бытом, не рискуя случайно задеть рукой древо, захватившее центр плота. Чтоб перемещаться вместе с Тис по квартире, нужно было поворачивать штурвал на ощупь и тянуть небольшой поршень, придавая лодке толчок скорости.
Спальня, куда вошли живые, наполнила уши тиканьем сотни часов, и Орфин невольно отпрянул, едва не потеряв контакт с Тис. Внутри него самого как будто щелкнул механизм со стрелками-иглами и обратным отсчетом. На каждом скачке секунд его кололо странным беспричинным гневом. Он остановил лодку и уставился на дьявольскую коллекцию. На стенах и полках, на столе и в изголовье кровати — всюду шептались шестеренки. Циферблаты, как бездушные лица, смотрели на Орфина. Он тихо выругался. Верстак у окна был заставлен отдельными деталями часовых механизмов и инструментами. Всё разложено симметрично и аккуратно. Кроме того там стояла пара аптекарских пузырьков с маслянистой красной жидкостью, один почти пустой.
Живой мужчина усадил девушку в кресло, поцеловал в висок и коснулся ее щеки.
— Какая же ты у меня красавица. Папе пора на работу. До вечера, милая.
Он вышел из комнаты.
Тис выразительно посмотрела на Орфина, но он совсем потерялся в стрекоте часов. Оскалившись, он в ярости махнул кулаком сквозь одни из них, и часы забили раньше времени, хрипло звеня. Живая девушка затравленно посмотрела на них, и он опомнился.
— Всё хорошо? — настороженно спросила Тис. — Ты слышал, что он сказал? «Папа»? Я даже не знаю, что хуже! Орфин, ты точно в порядке?
— Да-да.
Вдруг голос подала живая.
— Зд-десь кто-то есть? — спросила она, нервно приглаживая наэлектризованные волосы.
Орфин и Тис переглянулись.
— Еще как! — эти слова Тис протолкнула за завесу, и они раздались в Бытом хрустким шуршанием, как потрескивание граммофона. Их энергия еще десяток секунд гулко и приятно звенела в Орфине.
Девушка взвизгнула, но тут же зажала рот ладонью. Ее светло-голубые глаза стали как серебряные монеты. Тис продолжила с нажимом и иронией:
— А ты у нас пай-девочка, да? Папочка в тебе души не чает?
Из глаз живой вдруг покатились слезы, и она закусила собственные костяшки пальцев. Она потянулась к пузырьку с красной жидкостью.
 
— Не смей! — рявкнул Орфин. Его голос разнесся треском и хрипом — так же, как слова Тис.
Девушка вздрогнула.
— Андрей?.. — спросила она со всхлипом. — Это ты?
Тис покосилась на Орфина. Тот повел плечом.
— Вспоминается что-нибудь?
— Да сколько можно спрашивать? Я понятия не имею, кто эти люди. Но творится у них что-то явно нездоровое, да?
Орфин потер лоб и кивнул. Он совсем перестал понимать, почему они с Тис оказались здесь. Возможно, это место манило ее не прошлым, а энергетикой? Может, эмоции живой девушки резонируют с ее собственными? Но они ведь совсем не похожи…
— Хочешь вмешаться?
Тис сощурилась, уголок ее губ пополз наверх.
— Накажем твоего папочку? Пусть не позволяет себе лишнего!
— Что? — живая вскинула заплаканное лицо и стала озираться. — Нет!
— Разве так ведут себя отцы? — с нажимом спросил Орфин.
— Он… он любит меня. Ты же знаешь! Он просто… хочет видеть во мне маму. Но нет, ты не думай! Он не позволяет себе… лишнего, он не извращенец. Как ты можешь так думать?
— Так тебе всё нравится?
— Всё?.. Нет. Но… я не могу быть такой же свободной и взрослой, как ты! Я никогда не смогу сказать ему «нет».
У него мурашки побежали по коже.
— Почему? — резко вмешалась Тис. — Что тебя держит?
— Я… не смогу. Я ни на что не гожусь.
Девушка всхлипнула и продолжила с горькой обидой.
— Почему ты не забрал меня отсюда? Тогда, раньше, когда я еще могла бы научиться жить! Ты пропал, бросил нас, а потом… вовсе умер. Как ты мог?! Ты всегда был самым живым из нас! Это я как в могиле, а ты должен жить!
— И я жил, — осторожно ответил Орфин. — Теперь твоя очередь.
— Андрей, это правда ты?
— Да, — соврал он, надеясь, что она не станет его проверять. — Прости, что пришел так поздно.
Тис продолжила за него, ведь для беспечной их голоса ничем не отличались. Она понятия не имела, что говорит с двумя призраками, а не одним.
— Хватит сидеть в этой клетке из часов. Кто такое придумал? Ты ведь не рабыня постоянно их перебирать!
— Но… мне нравится мастерить их… я всегда это делала, ты же знаешь…
Зря Тис напомнила про часы — Орфина снова разъело необъяснимой ненавистью к ним. Он толкнул несколько, беспорядочно переводя стрелки и сбивая шестерёнки внутри корпусов. Маятники зашатались, на одном из циферблатов стрелки стали вращаться в обратную сторону, а небольшие деревянные часы вовсе сорвались с крючка и разлетелись, ударившись об пол.
Девушка снова взвизгнула. Она оторопело смотрела на разбитые механизмы и беззвучно шевелила губами.
Орфин сжал зубы. Он не понимал, почему часы пробуждают в нем такую ярость. Что-то забытое и болезненное выплескивалось из разрушенных глубин памяти. Нужно попросить прощения у живой за этот припадок, но она вдруг подошла к стене, сорвала с нее другие часы, побольше, и швырнула их в другой край комнаты. Короткий истеричный хохот вырвался из ее горла.
Тис издала одобрительный клич.
— Так их!
— Может, — пробормотала девушка, — может, ты и прав. Иногда думаю: боже, как же они мне надоели! — с этими словами она разбила еще одни часы.
В восхитительном безумии они принялись все втроем крушить часовую коллекцию, и это наполнило Орфина упоительным восторгом.
Живая схватила с верстака массивные ножницы, оттянула свои длиннющие волосы и принялась отстригать их, хотя лезвия застревали в прядях.
— Другое дело! — подбодрила ее Тис. — Тебе идет!
Энергия страсти и свободы переполняла комнату. Орфин притянул гарпию за талию и закружил. Он почувствовал себя пьяным и умопомрачительно свободным. А Тис — хоть ни черта не вспомнила, но дико наслаждалась процессом. Пускай она не могла заполучить свободу себе, но сумела подтолкнуть к ней эту девушку, и оттого ликовала.