Ключи от королевства (СИ)

- Мадам, мы не знаем, что нам делать без вашего брата, - продолжил Бадвард с виноватым видом, - никто не соглашается принять на себя его обязанность обеспечивать мятежников… простите, союзников деньгами и провизией. А некоторые сеньоры не желают идти против короля, по крайней мере, сейчас, когда наши силы разобщены, а его – собраны в кулак…
- Трусы! - вскричала Розмунда, бледнея от злости и досады, - вы упали духом от потери только одного полезного человека… Как же вы задрожите, когда Рихемир одолеет Бладаста и затем велит вздёрнуть вас на виселице, обвинив в измене и мятеже!.. Да поразят вас всех боги праведным гневом за вашу трусливую медлительность!
Оба брата молча смотрели на разъярившуюся женщину; их щёки полыхали то ли от стыда за свою беспомощность, то ли от её упрёков, то ли от восторга перед её красотой. Маркиз Гундахар, пока не проронивший ни слова, также восхитился своей любовницей, успев уже позабыть, к какому бесчестному поступку она его недавно призывала.
- Трусы, неужели среди вас нет никого, кто имел бы мужество покончить с Рихемиром?! – Розмунда продолжала метать громы и молнии. – Моего родного брата я готова принести в жертву ради наших общих интересов, а вы… какие же вы союзники? Какое же, право, несчастье жить в окружении одних только трусов!
После этих слов она бросила на маркиза быстрый, но выразительный и припоминающий взгляд.
Гундахар поморщился: ему было неприятно осознавать, что его отказ подвергнуть Ирис пыткам Розмунда называла трусостью. Однако, какие бы пылкие чувства ни испытывал маркиз к своей любовнице, ни за что на свете он не согласился бы выполнить подобный приказ. Скорее уж он заставит себя не грезить о соблазнительном теле Розмунды, чем тронет хотя бы один волосок на голове Ирис…
- Говоря откровенно, мадам, вы слишком много с нас спрашиваете. Убить короля Рихемира нелегко, - возразил старший из баронов-заговорщиков. И неожиданно, набравшись храбрости, прибавил: - Убейте его сами, мадам, если сумеете.
- Мои руки уже и без того в крови, которая не отмоется даже в священной воде Брасиды, - холодно ответила Розмунда, в душе изумлённая таким поворотом беседы. - Но я готова и на новое злодеяние, если мне удастся. Теперь давайте думать, что нам предпринять? Сколько с вами прибыло людей? Достаточно ли хорошо они вооружены и готовы ли немедля выступить в поход?
Трое мужчин как будто лишь теперь осознали со всей ясностью, что именно эта женщина взяла на себя руководство не только мятежом, но и всей военной кампанией.
- Ну что ж, сидеть сложа руки и ждать, когда в Тревии появятся фризы, некогда: нет времени и смысла нет, - продолжила Розмунда, получив ответы на свои вопросы. - Нужно отправить к Альбуену гонца с приказом двигаться сразу на Макону. Я со своими людьми и рыцарями баронов Галеарты немедленно выезжаю к Бладасту. Ты, маркиз, соберёшь своих рыцарей и тоже направишься в Макону, - там и встретимся. Полагаю, в долине Брасиды, мы и дадим бой армии Рихемира. Для него это будет большая неожиданность – появление союзных войск тогда, когда он рассчитывает сразиться только с Бладастом!
Бароны Галеарты снова в откровенном восторге воззрились на женщину.
- Хорошо придумано! – поддержал Розмунду старший из братьев. – Ведь вправду, нас там никто не ждёт, - и король, и его советники уверены, что глава мятежа – граф Раймунд!
- В этом вся суть, - отозвалась бывшая королева таким тоном, что всем стало ясно: её стратегическое решение верное и другого быть не может.
Чёрный Вепрь промолчал. Его угнетало мрачное состояние тревожности и подозрений; он ждал момента, чтобы остаться наедине с Розмундой и спросить о её истинном отношении к Бладасту Маконскому. До маркиза доходили слухи о том, что вдову Фредебода связывала с графом какая-то фривольная интрижка, но он хотел знать, осталась эта связь в прошлом или продолжалась и ныне. Однако в тот день ему так и не удалось развеять свои подозрения и услышать ответ из уст самой Розмунды: покинув покои в сопровождении баронов Галеарты, бывшая королева отправилась в Макону.
 
 Глава 23 
Ирис поднималась по узкой тропинке, между колючим кустарником и сухими травами, от которых исходил горько-пряный аромат. Горы, совсем голые - ни деревца, ни кустика, - чёрные в свете закатного солнца, вставали перед её взором: дикие, страшные и пустынные, точно в каком-то ином, неизвестном, мире. Холодный сильный ветер бил девушке в лицо, рвал на ней одежду, со злостью трепал волосы, откинув с её головы капюшон плаща.
Но Ирис, упрямо сжав губы, поднималась всё выше и выше, и с каждым шагом даль открывалась перед ней всё шире и шире. Ещё несколько шагов – и девушка замерла на краю обрыва. Камень, сорвавшийся из-под ноги, с гулом покатился в пропасть. Дальше идти было некуда, можно было только… лететь. Ирис наклонилась, чтобы заглянуть в бездну, и внезапно её охватило неожиданное и мощное чувство неизбежности полёта. Она сама не понимала, откуда возникло это странное желание, которому было невозможно сопротивляться. Ирис взмахнула руками и… смело шагнула в бездну. Медленно, с невероятной плавностью и непередаваемым словами восторгом, она воспарила над бескрайними далями; она то ныряла с головой, как в воду, в белоснежную гущу облаков, то выныривала из них с ощущением свежести и обновления. Она не сразу смогла понять и принять на веру, что исполинские крылья, рассекающие лазурь неба, принадлежат не ей, а тому дивному существу, на спине которого она сидела. Ирис узнала Тайгета, - и душу её наполнило безграничное ликование…
- … Мадемуазель! Мадемуазель Ирис!.. Ваше высочество, проснитесь! – Раздался голос служанки, и Ирис, перед тем, как открыть глаза, почувствовала, что кто-то трясёт её за плечо.
Так это был всего лишь сон… - с горькой досадой подумала Ирис, и радость в её сердце тотчас сменилась тоской.
Девушка села в постели, провела рукой по лицу, точно смахивала, как паутину, остатки сновидения, и с безмолвным вопросом воззрилась на служанку.
- Вы как-то спрашивали меня о господине Адальрике, - заговорила та с видом лукавой заговорщицы, посвящённой в сердечные тайны своей госпожи. - Так вот, мадемуазель Ирис, спешу вас обрадовать: благородный рыцарь Адальрик этим утром вернулся в замок и сейчас разговаривает со своим отцом, его сиятельством маркизом!
Щёки Ирис тут же вспыхнули от предчувствия долгожданной встречи, а её сердце забилось радостно и вместе с тем тревожно, как голубка, по неосторожности попавшая в сети птицелова. Сколько дней она грезила о красивом юноше, сколько бессонных лунных ночей томилась, воображая, как он целует и ласкает её! И вот он… здесь…
Первым желанием Ирис было тотчас написать Адальрику записку, чтобы служанка тайком передала её молодому рыцарю. Но она передумала: ей не хотелось, чтобы в их отношениях, которые сама Ирис называла первой любовью, она выступала навязчивой просительницей. И дело было не только в строгом монастырском воспитании: девушка от природы обладала гордым нравом. А с тех пор, как её заточили в замке и ей открылась тайна её происхождения, она многому научилась: и придворному этикету, и тонкостям взаимоотношений между малыми и большими сеньорами, и умению управлять своими желаниями. Отправить сыну маркиза, человека, который действовал заодно с Розмундой, письмо с просьбой о свидании, казалось Ирис глупой и унизительной затеей. То, что когда-то между Адальриком и нею промелькнула любовная искра, могло оказаться заблуждением. Конечно, она по-прежнему хранила в своей памяти первое любовное признание, а в сердце пыл того чувства, которое она испытывала к Адальрику. Но остался ли сам Адальрик верен словам, произнесённым им на берегу Брасиды? Может быть, для него то была лишь игра и теперь, узнав, что она просит о встрече, он станет смеяться над нею? А ведь ей суждено стать правительницей Фризии, а может, даже королевой Аремора…
Никогда ещё Ирис не испытывала такого волнения, как в тот день, когда узнала о возвращении Адальрика. Она была уверена, что встретится с возлюбленным уже сегодня, - и стала ждать.