Обрученные с Югом
— Я хочу задать тебе один вопрос. Только ответь, пожалуйста, серьезно.
— Валяй.
— Ты любишь меня?
Я неуклюже поворачиваюсь, пытаюсь встать. Но Молли держит меня за плечи и смотрит требовательно, не позволяя увильнуть от ответа.
— Мне кажется, я ответил тебе в пятницу вечером. Почему ты снова спрашиваешь? Почему сейчас? Спросила бы в самый счастливый день своей жизни — в день свадьбы с Чэдом. Спросила бы в тот день, когда думала, что выходишь замуж за лучшего мужчину города и окрестностей. Но сегодня ты не вправе задавать такие вопросы. Ты разбила Чэду нос, в результате он перепачкал кровью свой «порше», к тому же ты помешала ему отправиться в Бразилию на Марди-Гра. [67]
Молли ударяет меня ладонью по плечу и вскрикивает. Именно этой рукой она расквасила Чэду шнобель и теперь чуть не плачет от боли.
— Покажи мне руку. — Я наклоняюсь и включаю настольную лампу.
Ладонь у нее опухла и покраснела. Я осторожно прощупываю ладонь, пытаюсь понять, нет ли перелома, но ничего определенного сказать не могу. Могу сказать только, что Чэду повезло — Молли ударила его правой рукой. Если бы левой, на которой она носит обручальное кольцо с бриллиантом в два карата, Чэд мог бы лишиться глаза.
— Завтра нужно сделать рентген, — говорю я.
— Так ты правда любишь меня? — не отступает она. — Ответь уже, черт подери! Меня всегда дразнили этим. Особенно Фрейзер и даже Чэд. И Старла тоже не давала покоя в первые годы, когда она еще жила с тобой.
— Я полюбил тебя в день нашего знакомства, как уже сказал.
— Почему? Это же глупо. Неслыханно глупо. Ты меня совсем не знал. Совсем ничего не знал обо мне.
— Я видел, как ты ведешь себя. Как ты держишься, относишься ко всему, что тебя окружает, — ласково и внимательно. Мне понравилось, как ты встала на защиту Фрейзер в тот день, когда мы познакомились. Я понимал, что ты прекрасная партия для Чэда. Ты прекрасная партия для кого угодно. Я почувствовал, что ты сильная. И еще твоя красота, необыкновенная красота. Я ответил на твой вопрос, Молли, настырная девчонка? Больше ты меня бить не будешь?
— Разве только другой рукой.
— Почему ты сидишь у меня на коленях?
— Черт возьми, Лео! — смеется она, протягивает руку и выключает лампу. Мы смотрим друг на друга в лунном свете. — Давай сядем щека к щеке и вместе разберемся. Начнем с очевидного. Я закатила скандал мужу-бабнику в присутствии лучших друзей. Разбила в кровь ему нос и убежала домой, где стала дожидаться его. Дура набитая. Я-то думала, он прибежит за мной и будет просить прощения за все страдания, которые причинил. Не тут-то было. Время идет, а мужа нет как нет. И я поняла, что он побежал искать утешения в объятиях бразильской шоколадки. Кстати, в Бразилии пьют шоколад?
— Никогда не был в Бразилии.
— Тут я поняла, что нежному примирению не бывать, все это слащавая мура. И пошла погулять, чтобы успокоиться, и очутилась возле твоего дома. Как и все мы, я знаю, что ты прячешь запасной ключ в водосточной трубе, поэтому я вошла. Допила бутылку вина, улеглась на твою кровать и проспала два часа. Я почувствовала себя спокойно, безопасно, уютно. Проснувшись, приняла душ, помыла голову, как у себя дома. На туалетном столике Старлы нашла ее косметичку, накрасилась и надушилась. Потом включила телевизор — играли «Брейвз» — и стала ждать твоего возвращения.
— И кто выиграл?
— Заткнись. Я отвечаю на твой вопрос: почему я сижу у тебя на коленях?
— Давай продолжай.
— В пятницу вечером, когда Шеба закончила представление, она ушла к себе в гостевой домик. Утром вышла к завтраку. Мы немного погуляли, поболтали по-девичьи. Оказалось, что Чэд ворвался в гостевой домик и чуть не ударил Шебу. Та сказала ему, что весьма польщена таким горячим приемом. Но считает со своей стороны несколько бестактным драться с человеком, пока пользуется гостеприимством его и его жены. Он согласился, что в этом есть резон, и свалил в свой офис. Ты же знаешь, он готовится к важному процессу. Очень, очень важному.
— Весьма деликатный отпор со стороны Шебы. А Чэд, он все же джентльмен.
— Мы все знаем, что собой представляет Чэд. И всегда знали это. Он единственный из нас никогда не притворялся хорошим. Меня всегда это в нем восхищало. Чэд скептически относится к роду человеческому. Он и меня обратил в свою веру. Точнее, в свое неверие. Теперь Молли уж не та, что прежде. Вот почему, толстокожий баран, она сидит сейчас у тебя на коленях.
— Звучит вполне обоснованно. Но неубедительно.
— Разве ты не замечал, Лео, что в последнее время я гляжу на тебя так же, как ты всегда глядел на меня? — Она нежно целует меня в губы, потом в обе щеки, потом в кончик носа.
— Я не хочу, чтобы ты убедила себя, будто неравнодушна ко мне, только из желания отомстить Чэду.
— Ты совершенно не разбираешься в женщинах.
— Немного разбираюсь. Знаю о них кое-что плохое. И кое-что хорошее.
— Нет, послушай меня. Ты пустой, чистый лист, когда речь о том, что заводит женщину. Включает или выключает ее, переключает на другую скорость. Переводит в режим автопилота. И что там еще бывает, бог его знает и черт меня подери.
— Тебе сейчас нелегко с Чэдом. Выслушай меня.
— Пригласи наконец меня в спальню.
— Нет. Я хочу, чтобы ты знала: если Чэд уйдет от тебя, если Старла уйдет от меня, как не раз грозилась, то я буду счастлив жениться на тебе. Хоть я недостоин тебя и лучше всех это понимаю. Если поцелуй в пятницу вечером был началом, я хочу, чтобы продолжением стала вся наша дальнейшая жизнь.
— Хорошо, а чем мы займемся сейчас?
— Я сварю тебе кофе. Давай спустимся на кухню. Я хочу сказать тебе нечто очень важное, от чего зависит вся наша жизнь. Мы проверим — либо Чэд прав и человечество безнадежно погрязло во грехе, либо у нас есть надежда и мы можем стать лучше, чем нам предначертано.
Молли в последний раз целует меня, на этот раз, как сестра, в знак нашей дружбы, в ознаменование того, что перед нами открылась дверь в будущее.
— Хотя бы намекни. Что может нас обратить к добру? Где начинается путь к свету?
— В Сан-Франциско. Команда «Мятежников» снова вместе. Мы отправляемся на поиски Тревора По. Он умирает от СПИДа. Мы должны привезти его домой, Молли. Нельзя допустить, чтобы он умер в одиночестве.
Часть III
Глава 14
Побережье Тихого океана
Запад всегда вызывает жажду и устойчивое, как безветренная погода, любопытство. В Калифорнии ощущается сухое, безумное дыхание пустыни. Небосвод над Сан-Франциско такой ослепительной синевы, что на ум приходят только исключительные эпитеты и хочется сравнить его с ляпис-лазурью. Облака зарождаются над морем и формируются в загадочных просторах над заливом, откуда туманы движутся в глубь материка, как лишенные разума создания, состоящие из миллиардов клеток-капель, как ядовитые медузы, как мертворожденные участники ночных сновидений. Южные туманы действуют на меня успокоительно, оставляя на болотах следы своих выпачканных в молоке пальцев. А туман Сан-Франциско — коварный охотник в серебряных доспехах, и он всегда вселяет в меня тревогу. Я просыпаюсь под звуки его рожка, и мне в них мерещится жалобный стон города, страдающего от безмерного сексуального истощения.
Я понимаю, что мне, как коренному чарлстонцу, не пристало падать ниц от восхищения перед удивительной, хрупкой первозданностью этого горного края. Но я не устоял перед Сан-Франциско еще в первый свой приезд, когда навестил Тревора По в его квартире на Юнион-стрит. Сан-Франциско покорил меня. От каждого дюйма этого города, утопающего в розах, эвкалиптах и пальмах, веет роскошью и декадансом, он предается безумствам и вращается вокруг оси человеческих пороков. Он выглядит преувеличенным, приподнятым над обыденностью, чересчур великолепным, и любой городской пейзаж представляет собой зрелище, вызывает восторженные восклицания. Сан-Франциско требует от человека пары здоровых ног. В этом городе утесы ошибочно именуются холмами. Наклонные улицы усеяны нарядными домами, которые присосались к ним прочно, словно моллюски. Здесь утром между Президио и Саусалито вы можете заметить кита, в Чайнатауне купить на завтрак живого угря, в полдень полюбоваться Шекспировским садом в парке у Золотых Ворот, днем поймать тихоокеанскую волну вдоль Грейт-хайвей, вдохнуть незабываемый запах пукающих морских львов у «Пирса 39», [68] а вечером принять участие в фестивале гейско-лесбийского кино в театре Кастро, [69] купить в городском книжном магазине книгу с автографом Лоуренса Ферлингетти, [70] выпить что-нибудь в «Топ оф Марк». Тревор По уехал в Сан-Франциско, оставив нас в Чарлстоне вести нашу серую жизнь, зато преподнес нам царский подарок — этот изумительный город.
