С оттенком помешательства (СИ)

Внезапно Север притянул меня к своей стальной груди и заботливо пригладил спутавшиеся волосы. Даря свое тепло, делясь спокойствием, обволакивая неповторимым ароматом.
— Не паникуй, что-нибудь придумаем! И Лерку твою найдем, и сумку отыщем. Слышишь?
— Ты не понимаешь, она бы никогда так не поступила, не убежала бы, ничего не сказав, — в панике замотала головой, тогда Север осмотрительно прижал ее к твердым грудным мышцам, чтобы я не заработала себе сотрясение.
— Перестань. Не думай о плохом. Сейчас Макс посмотрит записи с камер, там и будет видно, куда эта дурная ушуршала, — Север сжал мое лицо в своих грубых ладонях, озабоченно вглядываясь в глубину глаз, и голосом, полным уверенности, произнес: — Найдем, только не плачь, не надо плакать.
А я и сама того не заметила, как надломилась надвое. Слезы во всю струились по моим щекам, а Север удивлял все больше и больше, заботливо утирая их подушечками больших пальцев и не давая им скатиться вниз.
Мне стало чуточку полегче. Спокойней на душе.
Но ощущать его теплоту было по меньшей мере дико... Это же бесценное, редчайшее явление.
Он ведь может... Север может быть хорошим, внимательным и добрым!
Но почему это проявляется в нем крайне редко? Только тогда, когда что-нибудь случится...
Я чувствовала его учащенное сердцебиение под своей ладонью. Как свое собственное. Оно ведь есть у него. Трепещет за ребрами. Порывается ко мне.
Но почему Север порой ведет себя так, словно у него вместо сердца кусок многовекового льда?
Его объятия были настолько уютными, что я не прочь была бы укрываться ими вместо одеяла.
Разве только где-нибудь в параллельной вселенной это могло произойти. Север и уют — два абсолютно несовместимых понятия.
Через пару минут тревожного ожидания, спустя два сгрызенных под корень ногтя мой телефон пискнул. Я тотчас выпуталась из теплых объятий Севера и вчиталась в текст нового сообщения:
"Извините, девки, не получится вместе переночевать. У папы случился сердечный приступ. Я поехала в больницу. Вы с Веркой можете остаться на ночь у меня." 
— Отбой с камерами! Лера нашлась! — воскликнула я нервно.
Парни выдохнули с облегчением. Кто-то даже закурил на радостях.
— Так и че было? — поинтересовался Макс. — Колготки порвала?
— Ох, если бы. С ее отцом беда. Приступ вроде как. Она сейчас в больнице, — тягостно вздохнула, отчаянно жалея, что в такой момент не была рядом с ней, что не смогла поддержать ее. Что вместо всего этого я бессовестно подвергалась греховному падению в обществе Довлатова.
— Хреново, — виновато отозвался Казанцев. — Так понимаю, никто в клуб возвращаться не планирует?
— Нет, я хочу домой, — уставши вздохнула я.
Настроение, мягко говоря, было паршивым.
— И я не хочу оставаться. Я что-то перенервничала, ноги уже не держат, — поддержала Вера, взяв меня под руку.
— Я могу вас подбросить! — вызвался Ян. — Гайцы мою тачку точно не остановят!
Вот только Севера такая перспектива крайне не устраивала.
Покосившись на Бергера, мнящего себя благородным рыцарем, он недовольно свел брови к переносице, стиснул челюсть до характерного скрипа. И, клянусь, я увидела как отчетливое желание съездить Яну кулаком по морде промелькнуло вспышкой молнии в малахитовых глазах.
— Не-а, точно не сегодня! Я сам развезу их по домам! — безапелляционном тоном рубанул он, вытащив из кармана ключи от машины. — А вы возвращайтесь. Позже "перетрем".
  
Глава 17. Взял за правило
 
Дорога пролегала через тихий центр. В довольно напряженной обстановке.
В какой-то момент Север даже музыку выключил. То ли не хотел будить Верку, которая моментально вырубилась, стоило нам расположиться на заднем сиденье машины, то ли музыка раздражала его гораздо сильнее Вериных посапываний.
Я настырно села сзади него, несмотря на его просьбу разместиться спереди.
Просто я боялась, что не выдержу его взгляда на себе, если соглашусь сесть рядом.
Однако моя настырность вылезла мне же боком. Всю дорогу я не могла отделаться от стойкого чувства неловкости. Холодного и скользкого, словно ползущая змея. В зеркале заднего вида я то и дело перехватывала взгляд Довлатова. Он смотрел на меня всякий раз, когда машина притормаживала перед перекрестками или у светофоров.
 
И было в его взгляде что-то такое, отчего меня охватывал мандраж. Отчего ладони потели и дыхание сбивалось напрочь.
Нет, он уже не был столь тяжелым, как во время нашего пребывания в кабинете клуба. Скорее, в нем угадывалась озабоченность. В нем пробивалось недоумение и... чуждое тепло.
Или мне просто показалось.
— Разбуди ее. Я не знаю, куда дальше ехать, — отозвался Север бесцветным голосом, свернув на обочину и притормозив.
— Я думала, ты меня сначала отвезешь. Мой дом был ближе, — ответила полушепотом.
— Ты хреново думаешь, — снова он включил невыносимого грубияна. — Так ты собираешься будить ее? Или мне самому? — потянулся рукой к регулятору громкости на автомагнитоле, намекая, что в случае моего отказа, врубит на всю катушку.
И я сдалась. В который раз.
— Не нужно! Я знаю, где ее общага. Поезжай до кинотеатра, а потом сверни во дворы.
Довлатов сиюсекундно возобновил движение, расплываясь в плутовской улыбке. Словно план какой замыслил.
— Вер, просыпайся, — тормошила сонную подругу. — Уже почти приехали.
— Ох, — потянулась она, зевая, — если я еще когда-нибудь предложу пойти в клуб, стукни меня чем-нибудь тяжелым по башке, хорошо? — проговорила заплетающимся языком. — Держу пари, эффект будет тот же, что и от помелья!
— Как скажешь, — хихикнула я. — На проходной проблем не возникнет? Тебя хоть пустят домой?
— Все нормально, — отмахнулась она. — Консьержка у нас женщина классная.
Вскоре Вера распрощалась с нами и нетвердой походкой отправилась к себе, бороться с первым в ее жизни похмельем.
Меня же впереди ждала совершенно иная борьба. И мой противник был куда сильнее пресловутого похмелья. В обществе Довлатова разного рода жизненные напасти куда менее опасны его самого.
Я снова была подвержена знакомому чувству страха. Переполнена робостью и тревогой. Я была загнана в угол безызвестностью, поскольку не понимала, как мне дальше вести себя рядом с ним. Не знала, кто мы друг для друга. Не имела ни малейшего представления, какого он мнения обо мне. Насколько его мысли разнятся с моими.
Для кого-то он мог показаться открытой книгой, где максимум одна глава, но только не для меня. Север Довлатов — это сотни страниц, от корки до корки исписанные исчезающими чернилами.
И даже имея возможность читать чужие мысли, я бы все равно осталась ни с чем. Довольно рискованно рыться в мыслях человека, который может с легкостью запутать твои собственные.
Я ведь окончательно запуталась. Сломались все преграды, когда-то выстроенные сознанием на пару с глупым сердцем.
Север — такой ветреный, непредсказуемый и безрассудный. Но всего одно воспоминание о его теплых объятиях, как тело вновь призывает меня оказаться в месте, где мне еще никогда не было настолько спокойно — в его крепких руках.
Все-таки каким бы суровым ни был север, но и на севере однажды наступает оттепель.
Я совершенно точно убеждена, что у его души есть и обратная сторона. Диаметрально противоположная.
— Ко мне пересядь, — повелительным тоном отчеканил Север, стоило Вере скрыться в стенах общаги.
Пф! Зачем, спрашивается, я постоянно ищу оправдание его поведению?
Пора бы уже осознать, что обратная сторона души Севера такая же мрачная, пустынная и ветреная.
— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.
Север резко обернулся на меня и пронзил раскаленными иглами насквозь. Его глаза, как два лазера, прожигали нутро.
— Лина. Это. Был. Не вопрос, — дополнил, делая выразительные паузы, от которых стыла кровь.
— А у меня, что, нет права выбора? — дерзко и довольно самонадеянно выпалила, на что Север многозначительно хмыкнул.