Ветер с севера (СИ)

— Харальдин Аттердаг похитил Куиниэ, — рубанула Тир и, вскочив на ноги, приказала. — Собирайтесь и за мной!
Следующим Тир разбудила шамана. Был он у нее еще молод и неопытен, хотя дар его был силен и в перспективе должен был стать идеальным подспорьем в море. Но ведь магически призванные ветра могли не только раздувать паруса. Лучших шпионов, чем верно направленные сквозняки или воздушные струи — не сыскать. Воздух-то он везде. Шаман — существо странное, замкнутое, пугливое и в то же время совершенно отвязное, не от мира сего — взялся помочь, вышел на улицу, где запалил благовония и взялся за бубен. Но Тир не терпелось. Пока шаман будет магичить, ведь не обязательно сидеть у его подола!
Так что Тир, прикинув так и так, велела седлать себе коня. К счастью, уже почти рассвело. Склоняясь из седла, она внимательно всматривалась в следы на земле. Вариантов, куда мог направиться похититель, было не так уж много, тем более что он воспользовался лошадью, а не понес свою добычу к лодкам.
Двигаясь вдоль обрывистого берега, Тир вскоре выделила из множества следов, оставленных вчерашними гостями, один, который вел в обратном направлении. Она пришпорила лошадь и тут же услышала топот копыт у себя за спиной. Норвежка обернулась — на неоседланном гнедом жеребце ее догонял Кэлибор. Остальные участники погони еще только отъезжали от дома, а он уже поравнялся с Тир. Она глянула лесному в лицо и невольно поежилась — из горевших янтарным бешенством глаз смотрела сама смерть.
— Она не может быть далеко, — почти бесстрастно произнес Кэлибор. — Подонку наверняка не терпелось… — гримаса исказила его лицо.
— Вот его след… Да и шаман начал свой танец…
— Меня поведет сердце, Тир, — Кэлибор пришпорил коня и, не оборачиваясь, помчался вперед.
Тир, не колеблясь ни минуты, последовала за ним. Топот лошадей, пущенных крупной рысью, гулко разносился в холодном утреннем воздухе, пар клубами вырывался из их ноздрей, мерзли руки, нос и кончики ушей, не прикрытые волосами. Тир растерла их, перекладывая поводья из руки в руку, и невольно подумала, как должна сейчас мерзнуть Куиниэ в одной тонкой льняной рубахе.
Внезапно Кэлибор свернул с дороги в низкий и корявый северный лесок — едва ли не единственный поблизости от дома Тир — и, пригибаясь, чтобы не зацепиться о нависающие ветви деревьев помчался в перевитую полосами рассветного тумана чащу. Тир придержала разгоряченного коня — да, след похитителя тоже вел туда.
Места эти Тир знала так же хорошо, как рачительная хозяйка свою кухню. Она тронула поводья, рассчитывая обогнуть рощицу и въехать в нее с другой стороны. Пригнувшись к луке седла, Тир хлестнула коня и продолжала понукать его, пока тот не полетел стрелой, так что ее светлые, отливающие серебром волосы смешались с серой гривой благородного животного. Бешеная скачка окончилась, когда Тир свернула в лес, где спешилась и, привязав лошадь, крадучись шагнула в размытые предутренние тени.
Шум битвы и крики она услышала издалека. За Кэлибора она была спокойна — то холодное безумие ярости, что Тир увидела в его глазах, служило ему и щитом, и мечом. Единственно, от чего был беззащитен Кэлибор, так это от подлой хитрости, которой славился снежный эльф Харальдин по прозванию Аттердаг.
Двигаясь почти бесшумно, Тир приблизилась к опушке небольшой поляны, на которой был разбит лагерь. Кэлибор как черт вертелся в том месте, где раньше горел костер. Его разгоряченный конь храпел и вскидывал мощные передние копыта, а залитый кровью меч вновь и вновь находил свои жертвы среди застигнутых врасплох эльфов Аттердага. Самого Харальдина на поляне не было, Куиниэ тоже.
Пригнувшись, Тир вновь скользнула в кусты, забирая вправо, где в скалах была небольшая сухая пещера, не раз служившая ей прибежищем, когда она была еще девчонкой…
***
Куиниэ очнулась от холода. Она открыла глаза и испугалась, увидев лишь полную черноту. Ни отблеска, ни мерцания, ни отсвета. Она попыталась крикнуть и только сейчас сообразила, что рот ее снова завязан. Куиниэ замерла, объятая ужасом, холодом и темнотой. Свободная рубаха — ее единственное одеяние — скорее холодила, чем грела. Босые ноги, к тому же жестоко стянутые веревкой, почти потеряли чувствительность.
 
Поняв, что еще немного, и она элементарно замерзнет, Куиниэ перекатилась на спину и, почувствовав правым боком что-то твердое, подвинулась, уперлась в него плечами. Потом, сопя и извиваясь, протащила связанные за спиной запястья под ягодицами, а после одна за другой сквозь кольцо, образованное связанными руками, проскользнули и ноги. Две цели были достигнуты — она хотя бы немного согрелась и сделала первый шаг на пути к свободе.
Первым делом Куиниэ сдернула кляп, потом молодые острые зубы впились в узел, скреплявший веревки на запястьях. Десять минут трудов, и в освобожденных пальцах закололо — возвращалось кровообращение. Еще через пять минут она развязала ноги. Девушка торопливо помассировала их, вскочила и, выставив перед собой руки, медленно двинулась вперед. Вскоре пальцы ее наткнулись на холодный неровный камень.
«Я в пещере», — поняла Куиниэ и пошла дальше, ведя рукой вдоль стены.
Внезапно пальцы нащупали пустоту. Она шагнула в обнаруженный коридор — вдали маячило светлое пятно. Выход! Радостно вскрикнув, Куиниэ бросилась туда и с разбегу налетела на Харальдина Аттердага. Схватив беглянку за волосы так, что лицо Куиниэ запрокинулось к блеклому предрассветному небу, снежный эльф с изумлением уставился на нее:
— Кто тебя развязал, маленькая дрянь?
— Я сама. Много ума не надо.
Ледяные глаза Харальдина сощурились.
— В следующий раз учту, а теперь пойдем. Мне кое-что надо закончить с тобой.
И он, подхватив с земли оброненный при столкновении с Куиниэ факел, потащил ее за собой обратно в пещеру, где швырнул на расстеленное в углу меховое одеяло. Воткнув в плотный песок пола факел, Харальдин освободился от перевязи с мечом, а затем потянул через голову толстую шерстяную тунику.
В этот момент Куиниэ сорвалась с места и вновь бросилась в проход, но была поймана яростно ругающимся Харальдином и, получив звонкую пощечину, опять отлетела на импровизированную постель, где скорчилась, сверкая зелеными глазами, как дикая кошка.
Недобро усмехаясь, снежный эльф развязал штаны и вытащил на свет налитой член. Куиниэ, судорожно втянув в себя воздух, зажмурилась.
— Смотри на меня, — приказал Харальдин Аттердаг.
Куиниэ лишь затрясла головой и уткнулась лбом в согнутые колени. Харальдин шагнул к ней и, схватив за волосы, принудил откинуть голову. Однако веки Киниэ по-прежнему были сомкнуты.
— Открой глаза! — Его свободная рука поднялась, тяжелая оплеуха взорвалась болью в висках.
Куиниэ почувствовала во рту вкус крови и все-таки раскрыла глаза — слишком страшно было ждать нового удара, даже не зная, откуда он придет и когда.
— Послушная девочка, — прохрипел Харальдин и, охватив рукой основание своего члена, ткнул им в лицо Куиниэ. — Тебе это нравится? Хочешь попробовать его на вкус?
Куиниэ отрицательно замотала головой, стискивая зубы, Харальдин расхохотался и отступил, продолжая медленно ласкать самого себя.
— Нет, конечно же, не сегодня. Но позже, когда я укрощу тебя… Если, конечно, ты переживешь это…
Куиниэ, не отрываясь, смотрела ему в лицо. В ее глазах Харальдин без труда читал ненависть и презрение. И тогда он ударил ее снова… Из рассеченных губ Куиниэ на подбородок и вниз по шее за ворот рубахи побежала струйка крови. Харальдин схватил свою жертву за ткань на груди и рывком поставил на ноги. Оглушенная, Куиниэ покачнулась, едва руки похитителя отпустили ее, но через мгновение они вернулись снова, одним движением почти до пояса разорвав ее единственную одежду.
Вскрикнув, Куиниэ отступила, уклоняясь от жадных пальцев, потянувшихся к ее груди. Харальдин позволил ей это. Он не спешил, ему нравилась эта игра. Губы его вновь растянулись в плотоядной улыбке, а правая рука вернулась к набухшему члену, сладострастно сжимая его. И вдруг что-то изменилось. Глаза его жертвы расширились, метнувшись ему за спину…