Время не властно

– Что может угрожать нам в случае, если мы позволим дворфам захватить власть в регионе? – спросила Эскавидне, не разделявшая безразличия Йиккардарии. – Может быть, они отправят армии севера сокрушить господство Джарлакса в Лускане? Может быть, король Бренор приведет своих сородичей из Серебристых Болот, чтобы они заполонили Подземье вплоть до границы Города Пауков?
– Ивоннель до сих пор остро ощущает боль от удара… острого топора короля Бренора, – напомнила ему Йиккардария. Ведь именно этот дворф, Бренор, некогда раскроил череп Ивоннель Вечной.
– Даже если бы она и забыла об этом событии, я никак не могу представить себе подобного безрассудства со стороны Бренора – по крайней мере в том, что касается завоеваний, – возразил Громф.
– Неужели ты настолько размяк за то время, пока прятался среди иблитов?
Бывший архимаг бросил на Йиккардарию насмешливый взгляд. Он понимал причину ее гнева. В результате предательства Ивоннель Йиккардария оказалась изгнанной из этого мира на нижние уровни, и лишь тот факт, что барьер Фаэрцресс был почти разрушен, а также вмешательство самой Ллос позволили этой йоклол снова появиться на землях Фаэруна. Но прежде всего поражение больно ударило по гордыне демонического существа в тот момент, как ее ударил – в буквальном смысле – тот человек, магистр Цветов.
– О каких еще событиях ты можешь нам сообщить, слуга Ллос? – осведомилась Эскавидне, подобно Громфу, игнорируя вопрос второй йоклол.
На это он хмыкнул.
– Назревает некая интрига с участием лорда-протектора Невервинтера, как обычно, – ответил он. – Ходят какие-то странные слухи, но ничего такого, что стоило бы минуты твоего времени… пока, по крайней мере.
– Мы не желаем, чтобы король Бренор заключил с ним союз, – заявила Эскавидне. – Ты не должен этого допустить.
– Вам не стоит волноваться на этот счет.
– Джарлакс будет за этим следить, и мы узнаем?
– Вы прямо сейчас можете все узнать, – заверил ее Громф. – Дворфы Гаунтлгрима просто ненавидят Дагульта Неверембера; чувство это весьма сильное и абсолютно взаимное.
Служанки богини снова обменялись заинтересованными взглядами.
– Но только не думайте, что их вражда открывает перед Мензоберранзаном какие-то новые возможности, – подчеркнул Громф, изо всех сил стараясь продемонстрировать искренность. – Лорд Неверембер – докучливый и бестолковый идиот; не сомневайтесь, союз с ним принесет дроу больше проблем, чем выгоды.
– Он же аристократ из Глубоководья, разве не так? Я уверена, что у него есть союзники, – заметила Йиккардария.
Громф кивнул в знак согласия:
– Мы за ними наблюдаем.
– И кто же это такие? – нетерпеливо спросила служанка богини.
– Благородная семья из Глубоководья, некие Маргастеры, – выдавил Громф.
Произнеся эти слова, он с удивлением почувствовал слабый укол совести. С каких это пор его, Громфа, стала волновать мысль, что он идет против интересов Джарлакса и странных друзей, которыми окружил себя этот алчный глупец? Но тем не менее именно ради Джарлакса он продолжал балансировать на грани правды и лжи. Он передавал йоклол только такую информацию, которая могла быть получена ими из других источников и не слишком повредила бы интересам его брата-авантюриста.
«Все это так неважно», – вдруг подумал он и принял решение больше не тревожиться по поводу Джарлакса и его проблем. Перед ним стояли посланницы самой Ллос; точно так же, как когда-то в Мензоберранзане, Громф готов был сделать все необходимое, чтобы получить возможность продолжать свои ученые занятия. Эта возможность стала ему вдвойне дорога после того, как он начал обучение псионике.
Дороже всего на свете Громфу были его собственная жизнь и личная безопасность, а он считал, что сохранить жизнь можно, лишь оставаясь в милости у Ллос.
* * *
Стук копыт, донесшийся снаружи, оповестил их о приближении постороннего, и Кэтти-бри, почти завершив к этому времени свой рассказ о Дзирте, подошла к небольшому окошку и выглянула на улицу.
– Твой сын вернулся, – успокоила она Закнафейна, затем добавила с улыбкой: – Предупреждаю тебя еще раз: держи мечи в ножнах. И ему я это тоже повторю.
 
– Он первым вытащил клинки, – напомнил Закнафейн, старательно изображая легкомысленный тон.
– Я позволила вам выяснить отношения подобным образом, но учти, что это был последний раз, потому что теперь мне придется дней десять, а то и двадцать наводить в доме порядок и менять сломанную мебель и посуду. Но, наверное, иногда стоит позволять детям учиться на собственных ошибках.
– Детям?
Кэтти-бри подняла руки ладонями вверх и пожала плечами, не отвечая на замечание.
Закнафейн, однако, не мог проигнорировать подобное оскорбление.
– Добрая госпожа, там, откуда я родом, дети, подравшиеся таким образом, как мы в твоем доме, получили бы урок от жрицы с плетью из живых змей.
– А откуда ты родом? – с коварной улыбкой спросила Кэтти-бри. – Ты хотел сказать – там, где обитают представители высшей расы?
Закнафейн собрался что-то возразить, но затем до него дошел скрытый смысл замечания женщины; он решил махнуть рукой на этот спор и даже усмехнулся.
Дверь домика отворилась, и вошел Дзирт. Он расстегнул пояс с ножнами и повесил его на крючок у двери, словно услышал их недавний разговор. При этом он с любопытством взглянул на жену, затем на улыбавшегося Закнафейна.
– У вас тут все хорошо? – поинтересовался он.
– Это были оборотни? – осведомился Закнафейн, не зная толком, что отвечать на этот, казалось бы, простой вопрос сына.
Дзирт покачал головой:
– Мы подумали, что напали на след, но ничего не вышло.
Кэтти-бри жестом указала мужу на стул, затем заняла свое место.
– Я как раз рассказывала твоему отцу о твоей жизни, начиная с тех далеких времен, когда мы с тобой бродили в предгорьях Пирамиды Кельвина, – объяснила она. – С моей точки зрения, естественно. Уверена, он захочет услышать твою версию.
Закнафейн почувствовал на себе пристальный, оценивающий взгляд Дзирта.
– Да, я хотел бы услышать твой рассказ, – подтвердил он. Он не лгал. К его собственному удивлению, эта женщина из народа людей поведала ему много такого, о чем стоило поразмыслить. Возможно, думал он, услышав те же самые истории с точки зрения сына, он сможет лучше понять ее слова и чувства.
Они трое оставались в лесной хижине до поздней ночи; Дзирт рассказывал свою историю, от Пирамиды Кельвина до Мифрил Халла, обо всех местах, которые он посещал в годы, прошедшие до Мифрил Халла, и обо всех годах после. Особое внимание он уделил одной истории, которую Закнафейн не мог не оценить по достоинству.
– Я вернулся в Мензоберранзан, – объяснил Дзирт. – Открыто вернулся и добровольно сдался им.
– Я отдал жизнь, чтобы тебе не пришлось делать ничего подобного, – перебил его Закнафейн, даже не стараясь скрыть свой гнев и недовольство глупым поступком сына.
– У меня не было выбора.
– Ты думал, что у тебя не было выбора, – вмешалась Кэтти-бри, и Дзирт кивнул.
– Они охотились за мной, поставили под угрозу жизни тех, кто был мне дорог, той, кого я полюбил, – объяснил Дзирт. – Я не мог этого допустить.
– Те, кто любил тебя, скорее погибли бы рядом с тобой, чем позволили бы тебе сдаться Дому Бэнр, – упрямо произнесла Кэтти-бри.
Эти слова заставили Закнафейна приподнять бровь.
– Рассказывай же, – обратился он к Дзирту. – Все, что было. По какой-то причине твоя жена предпочла умолчать об этой истории.
Дзирт рассмеялся, услышав эти слова, и его реакция удивила отца.
 
– Она сама пришла за мной, в одиночку, – сказал он. – Она в то время еще не была могущественной жрицей, даже не была волшебницей, хотя сейчас она весьма преуспела и в земной, и в небесной магии. Она была воином, причем не слишком опытным. – Он бросил на жену взгляд, полный любви. – Но она пришла, одна. Она прошла по туннелям Подземья до самого Мензоберранзана, а потом, с помощью другого человека, мужчины, с которым ты вскоре познакомишься, если уже не познакомился, она вытащила меня из темницы Дома Бэнр.