Песнь Отмеченной (СИ)

— Не будь дурой.
— Прости, что?
— Это все, что нужно, чтобы убедить тебя, что место безопасно? Какие-нибудь пушистые подушки и шелковые простыни?
— И не забудь о вкусных шоколадных конфетах, — добавила она, беря с подноса одно из тех лакомств, присыпанных малиновой пудрой, и предлагая ему.
Он выглядел так, будто собирался отобрать у нее из рук шоколадку. Но воздержался.
— Поздравляю, — сказал он. — Ты самая забывчивая узница в мире.
— Я не узница. Я могла уйти, если б захотела.
— Конечно, ты могла.
— Даже если король-император пытался удержать меня здесь против моей воли — чего он не делает, — я исключительно хорошо умею удирать, если ты не заметил.
— Недостаточно хорошо, видимо.
— Я уже дважды сбежала от тебя, — напомнила она ему. — Я сделала бы это и в третий раз сегодня утром, если бы все пошло немного по-другому. Я могла бы сделать это в третий раз. Но вместо этого я решила довериться тебе. Что, кстати, значит, что именно из-за тебя я оказалась в этой так называемой тюрьме. Так что, если выяснится, что это действительно так, то это как бы твоя вина, что я здесь.
— Да; твой воровской, беззаконный образ жизни не имел ничего общего с тем, что ты оказалась здесь.
Она раздраженно бросила шоколадку в рот, пожевала и проглотила ее.
Он все еще стоял там, когда она закончила.
— Не можешь ты просто уйти?
— Не-а.
— Не-а?
— Не-а, потому что меня послали поговорить с тобой, как я уже сказал, и для начала я хочу узнать, для чего ты встречалась с Вареном. Он не сообщил мне подробностей, когда послал за тобой. Он только сказал, что ты согласилась сделать все необходимое, чтобы помочь ему.
Возможно, он не сообщил тебе подробностей, потому что это не твое дело.
— Еще раз: я пытаюсь помочь.
Кас закусила губу, внезапно вспомнив, как крепко он держал ее, когда они встретили Варена в тени дворцовых ворот. Эта хватка казалась такой мощной и, да, защищающей. Но она не была уверена, что нуждается в защите от Варена, а если и нуждалась, то была почти уверена, что не хочет этого от раздражающего солдата, стоящего сейчас перед ней.
Она оставила его и вышла на балкон, надеясь, что лунный свет и свежий воздух помогут ей сохранить спокойствие мыслей и ясность слов.
Он последовал за ней.
Конечно.
Она ожидала, что он это сделает, но проигнорировала его и не сразу заговорила.
Казалось, он не торопился заставлять ее говорить. Он скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене дворца. Его взгляд остановился на город е вдалеке, на слабо светящихся фонарях вдоль большой Окружной Дороги города. Ее собственные глаза были устремлены на звезды наверху, пока, наконец, она не перевела взгляд на него и не спросила:
— Что вообще случилось между тобой и королем-императором?
Его ответ был резким и неприветливым:
— Я ему не доверяю.
— Ты служишь ему. Как ты можешь служить тому, кому не доверяешь?
— Для кого-то с меткой и магией, как у меня, альтернативой будет смерть.
Рот Кас уже был открыт, готовый возразить, но что-то остановило ее. Она снова отвернулась от него, на этот раз устремив взгляд на один из фонтанов балкона, на самую высокую из белых лилий, посаженных в капшо, идущем по его краю. — Думаю, я бы выбрала смерть.
Он тихо рассмеялся.
— Что смешного? Я серьезно.
— Все, что я знаю, это то, что многие люди говорят, что не боятся смерти — что они смело встречают ее, если потребуется, — и все же все они с криком убегают от моей магии, которая является лишь ее тенью, — говоря, он подошел ближе и лениво махнул рукой в сторону одного из тех белых цветов. Краем глаза Кас увидела, что его метка светится мягким бело-голубым оттенком. Края лепестков этого цветка сморщились, а ярко-зеленый стебель потемнел и начал разрушаться под тяжестью своего цветения.
— Это не то же самое, — настаивала она.
— Нет?
— Нет.
Она подошла ближе к этому цветку, вскидывая перед ним руку, пока он не перестал использовать свою магию.
Он сжал руки на груди. Он выглядел в основном удивленным ее жестами, но его метка перестала светиться.
 
Кас осторожно потянулась к цветку. Казалось, он немного оживился от ее прикосновения, его ствол становился все прямее и прямее от ее непрекращающихся уговоров.
— И кроме того, я не боюсь ни тебя, ни твоей магии. И смерти, тоже.
Конечно, это была хотя бы частично ложь, но ему не нужно было этого знать, как и Варену не нужно было знать, что она боится.
Они молчали. Эландер смотрел на цветок в ее руке, его глаза застыли в раздумии. Он также был очень близко; он не отступил назад, когда она минуту назад помахала ему, чтобы остановить его магию, и теперь он был достаточно близко к ней, чтобы она могла чувствовать его землистый запах, и она почти чувствовала, как пространство вокруг них колеблется от его сдерживаемой силы каждый раз, когда он делал вдох. Эта сила, казалось, успокоила ветер и высосала все звуки из воздуха, оставив их двоих в безмолвной интимной тьме.
Из-за этой тишины его следующие слова должны были быть не более, чем шепотом:
— Пожалуйста. Просто… скажи мне, что ты не полностью ему доверяешь.
На мгновение она была поражена тем, что он использовал слово пожалуйста.
— Конечно, я не полностью доверяю ему, — она отпустила цветок и повернулась к нему лицом. — Но как и у него, у меня те же цели, поэтому я…
— Сомневаюсь.
— У нас могут быть разные причины для достижения этих целей, признаю. Но в конце концов он будет смотреть на вещи так же, как и я, если мы просто будем работать вместе над этим достаточно долго.
— Ах. Я понимаю. И вижу.
— Видишь, что?
— Что ты заблуждаешься.
— Нет, я оптимистична.
— По сути, это одно и то же, — возразил он. Но вдруг в его словах стало меньше остроты. Казалось, он резко смирился с тем, что она полностью намеревалась игнорировать его предупреждения о короле-императоре.
Он напрасно терял время, продолжая спорить с ней; она решит для себя, стоит ли в конечном счете доверять Варену.
Их разговор явно зашел в тупик, Эландер вздохнул, подошел к самой дальней точке изогнутых перил балкона и перегнулся через них.
Она уставилась на него, гадая, что ей следует сказать дальше.
Он собирается остаться здесь и раздражать ее всю ночь?
— Азалия, — вдруг рассмеялся он.
— Что в этом смешного?
— Это было не твое настоящее имя, я знаю. И я предполагаю, что Касия Грейторн тоже не оно, верно? Сколько у тебя псевдонимов?
— Это просто имена, — она пожала плечами. — Все они мне подходят.
Он обернулся и небрежно прислонился спиной к перилам.
— По крайней мере, та часть, которая есть в последнем. Потому что старая поговорка заноза в заднице так живо приходит мне на ум всякий раз, когда я думаю о тебе.
— Я давно стремлюсь повсюду быть занозой Миротворцев, — она поклонилась. — Так что спасибо за этот комплимент.
— Пожалуйста.
Она прикусила нижнюю губу и чуть не рассмеялась, несмотря на свою решимость не наслаждаться обществом этого разочаровывающего мужчины.
— На самом деле ты был первым человеком, с которым я когда-либо использовала псевдоним Азалия.
— Значит, я был ее первым клиентом.
— И только клиент.
— Как особенно.
Она закатила глаза.
— Хотя, не могу сказать, что рекомендовал бы ее услуги кому-либо, даже если бы Мисс Азалия намеревалась продолжать привлекать новых клиентов. Потому что лично я остался очень недоволен ее услугами.
— Жаль это слышать.
Он оттолкнулся от перил и неторопливо приблизился к ней.
— Конечно, если она когда-нибудь захочет попытаться вернуть мне должок, ты знаешь, где меня найти.
— Конечно, знаю; кажется, я не могу от тебя отделаться.
Она положила руку ему на грудь, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки. Его снова, казалось, позабавил этот жест, но он не воспротивился ее невысказанному приказу остановиться.