Песнь Отмеченной (СИ)

— Если вы не планируете вершить правосудие, тогда чего именно вы хотите от меня?
— Разве ты не догадываешься?
Она догадывалась. Но не собиралась откровенничать; она здесь, чтобы вытянуть из него информацию, а не наоборот.
И он, не теряя времени, поделился с ней своими мыслями:
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя помощь, — повторила она с сомнением.
— Ты пережила болезнь, убившую стольких людей нашей империи.
Она чуть не съязвила на словах наша империя — как будто ее жители действительно были равны и жили в одном мире, — но ей удалось вовремя прикусить язык.
— Я ищу лекарство.
— Как искал ваш отец? — спросила она категорично.
— Да, — в его голосе совсем не было стыда.
На этот раз Кас не смогла сохранить бесстрастное выражение лица. Она прищурилась, глядя на него, отчего выражение его лица стало немного кислым, впервые с тех пор, как они начали этот разговор.
— Я знаю те ужасные истории, которые о нем рассказывали, — король-император поднялся на ноги и некоторое время расхаживал перед окном. Солнечный свет, заливавший его, каким-то образом делал его еще моложе, чем он был на самом деле, так как освещал тени на его лице и смягчал глаза до золотистого оттенка. — Но большинство воспринято неверно, — настаивал он. — Все это рисуют такими широкими мазками и сосредотачиваются лишь на ужасных моментах. Никто не говорит о том, как много хорошего он сделал или как близко подошел к излечению болезни, что погубила так много людей.
— Может, и нет, — категорично сказала Кас. — Вероятно, из-за того, что те, у кого была эта болезнь, таинственным образом исчезали после того, как он принимал их.
— В этом нет ничего таинственного. Они умерли от болезни, которая, как известно, убивает почти всех своих жертв, а затем их, по очевидным причинам, тела были сожжены.
Кас неловко поерзала на стуле, понимая, что у нее нет молниеносного опровержения.
— Его многочисленные враги создали эту глупую историю и скормили ее людям, жаждущим мишени для нападков, — он нахмурился и, обращаясь скорее к себе, чем к ней, сказал:
— Как жаль, что ты, похоже, тоже ее проглотила.
— Но враги-то у него были по какой-то причине, — упрямо настаивала она. — А что насчет войн, которые он развязывал против любого, кто нес божественную метку? Какая разница, сделал ли он что-то хорошее, когда он и его армии убили тысячи людей просто потому, что они родились с меткой?
— Что ты знаешь об этих войнах? — вопрос прозвучал как отступление от темы.
— Я знаю достаточно, — огрызнулась я.
Его глаза немного расширились, словно он не привык к тому, что его отступления игнорируются.
Кас попыталась обуздать гнев до того, как он полностью вырвется наружу и разрушит все ее шансы выудить из него информацию.
Он долго молчал, изучая ее, и спокойно ответил:
— Ты, конечно же, знаешь, что отмеченные верили, что были избраны богами, чтобы править неизбранными. Что они были на грани восстания и сокрушения таких людей, как я и ты, прежде, чем вмешался мой отец.
— И он вмешался потому, что был знатоком истории и мирских дел — поэтому он изучал, как именно это произошло в Сандолианской Империи к югу от нас. Много лет назад войны, что вели эти отмеченные богами южане, почти безвозвратно дестабилизировали три королевства их империи.
Кас хотела возразить на это, но не могла.
Она не была специалистом в делах их мира, но знала, что каждое из трех королевств этой южной империи управлялось одним из трех «кланов». Эти кланы определялись метками, с которыми они рождались, — в данном случае символами трех верховных богов. Те, кого отмечали срединные боги, и некоторые, отмечавшиеся низшими духами, также пользовались статусом и властью. Но всегда было соперничество, а иногда и война, за то, какой из этих божественно могущественных кланов могущественней. А те, у кого вообще не было меток, редко проживали счастливую и долгую жизнь.
Это была полная противоположность тому, во что превратилась Кетра. Здесь угнетателями и разрушителями были в основном неотмеченные. Так что Кас почти пришлось признать, что Варен был прав в одном: не уничтожь его предки тех отмеченных, история, возможно, увидела бы, как пользователи магии постигли разрушающую силу.
 
Может, просто, несмотря ни на что, так устроен мир? Бесконечная смена между угнетателями и угнетенными? Одна и та же песня на повторе, только с постоянно переписывающимся текстом…
Ей хотелось исчезнуть и избавиться от этой гнетущей мысли, но она не могла выбросить ее из головы.
— Отмеченные опасны, — заключил король-император тоном, не допускающим возражений.
— Несколько моих лучших друзей обладают божественной магией, — вызывающе сказала она, — и они не заслуживают страданий из-за того, с чем они родились. Их следует судить по тому, что они делают, а не по тому, кто они есть.
— Полагаю, у всех них такое же криминальное прошлое, как у тебя? — сухо спросил он.
Она раздраженно фыркнула.
— А имело бы это значение, не будь у них криминального прошлого?
Он не ответил.
— Вы понятия не имеете, каково им приходится из-за тех варварских законов, которые ввели ваш отец и дед.
Его улыбка стала тонкой.
— Думаешь, у меня нет никакого личного сострадания к отмеченным?
— Почему оно должно у вас быть?
Он долго обдумывал ответ, словно пытаясь решить, доверяет ли он ей.
— Потому, что в моей семье есть по крайней мере один пользователь божественной магии. Или, во всяком случае, был. Старшая сестра.
Она уставилась на него, не зная, верить ему или нет.
Странно лгать об этом, решила она.
— Она была на год старше меня, — сказал он, — и по праву наследницей должна была стать она, а не я.
— Я никогда о ней не слышала.
— Не многие слышали. Мои родители скрывали ее из-за ее магии.
— Что с ней случилось?
— Она ушла.
— Ушла?
— Мой отец избавился от нее после смерти моей матери.
— Избавился от нее?
— Его слова, не мои. Таков был его ответ, когда я стал достаточно взрослым, чтобы начать задавать ему вопросы обо всем этом.
На мгновение Кас потеряла дар речи. Она в равной степени испытывала отврашение к бывшему королю-императору и растерянность из-за нынешнего, стоящего перед ней, чьи глаза приобрели какой-то остекленевший, отстраненный взгляд.
— Я… мне жаль.
Он отмахнулся от ее слов.
— Я почти не помню ее.
— Совсем ничего?
Он колебался, выглядя несколько взволнованным — или, возможно, удивленными — ее очевидной озабоченностью по этому поводу. И Кас задумалась, как часто ему удавалось найти кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить на эти больные темы. Вероятно, не часто; она всегда представляла себе роль правителя одинокой и обособленной.
— Иногда мне кажется, что я помню ощущение ее магии, — сказал Варен после паузы. — Но неясно; просто туманный свет и воспоминание о тепле. Наверное, это ничего не значит; я часто представляю себе одно и то же, пытаясь вспомнить свою мать. Разум и память — странные твари, правда?
Кас кивнула.
— В любом случае — приношу свои извинения, — он вздохнул. — Боюсь, мы сбились с пути. Хотя мой отец настаивал, чтобы я продолжал его крестовые походы, на самом деле, меня гораздо меньше беспокоит продолжение этой войны против отмеченных, чем его. Конечно, это насущная проблема, в курсе которой я должен быть, но Теневая Болезнь стоит на первом месте в списке моих личных приоритетов — и это возвращает нас к тебе, не так ли? Безусловно, это гораздо более интересная тема, чем история моей семьи.
— Неужели?
— Да, — он возвел глаза к потолку, выглядя погруженным в свои мысли. — Никогда не думал, что увижу настоящего человека, выжившего и достаточно долго прожившего после Тени.
— Может, и не увидели, — пробормотала я. — Потому что я не знаю, как выжила. Я также не знаю, как выжила Асра или…