Сорняк из райского сада

Начальник ничего ему не ответил, а как-то странно на него посмотрел.
— Чего это с ним? — подумал Володя.
Дмитрий Семенович измерил его взглядом задумчиво и в то же время удивленно, так, словно видел впервые. Спустя мгновение взгляд его почему-то и вовсе стал лишенным всякого присутствия в этой комнате, он явно думал о чем-то своем, и возможно очень для него значимом.
— Да, что с ним такое? — снова подумал Володя, однако вслух этот вопрос произнести не решился.
Майор, тем временем, отвернулся от него и подошел к сейфу, где хранились ключи. Быстро набрав код, он отворил тяжелую металлическую дверцу и вытащил два ключа, одним из которых был ключ от камеры хранения, а другим от камеры, куда был помещен новый арестант. После этого он снова повернулся к Володе и протянул ему один из ключей.
— Сходи в камеру хранения и принеси сюда вещи этого красавца.
— Что-то забыли внести в опись? — поинтересовался сержант.
— Не твоего ума дело! — резко ответил ему начальник.
— Хорошо! — покорно согласился удивленный больше прежнего Володя и отправился в камеру хранения.
Он принес сумку Кустовского и поставил ее на стол перед начальником. Дмитрий Семенович тут же поднялся со стула, и, взяв сумку, направился с ней к камере заключенного.
Константин сидел на обшарпанном табурете, прислонившись спиной к стене, когда раздался щелчок повернувшегося в двери ключа, и через секунду перед ним предстал тот самый майор, который определил его в обезьянник.
— Вставай! — скомандовал он арестанту.
Тот удивленно поднял брови, увидев свою сумку в его руке, и выполнил команду.
— Пошли! — вновь скомандовал майор, и первым направился к выходу.
Майор, а следом за ним арестант, сопровождаемые удивленными взглядами обоих сержантов, прошли мимо дежурки и направились к выходу из здания милиции.
— Куда он его повел? — спросил у товарища совершенно опешивший Володя.
Но тот и сам, удивившись не меньше сослуживца, только пожал плечами.
Вскоре начальник вернулся в дежурку, но уже один, без арестанта, и как ни в чем не бывало, присел к столу.
— Дмитрий Семенович, — обратился к нему Павел. — Куда Вы его отвели-то?
— Отпустил! — ответил начальник и снова умолк, уставившись невидящим взглядом на свой стол.
— А, что случилось-то? — удивился Володя. — Обознались что ли?
— Не твоего ума дело! — вновь грубо ответил майор, и, отвернувшись от ребят, облокотился на спинку стула, а потом уставился в потолок.
В эту минуту снова зазвонил телефон, и Володя снял трубку.
— Алло?
— Одну минуточку.
— Дмитрий Семенович, это Вас.
Майор, словно очнувшись от забытья, шустро подскочил к телефону.
— Алло? Вера? Я слушаю…
— Угу, угу…
— А когда выписывают-то? Завтра? Очень хорошо!
— Ну и ладно, за анализами Колька потом сгоняет. Только не забудь сразу купить лекарства.
— Ничего, ничего! У нас ему все равно будет лучше, чем в больнице, да и консультация рядом.
— Какое беспокойство, сестричка, о чем ты говоришь?!
— Нет! И даже не думай!
— Ну, все, пока! Увидимся вечером.
Дмитрий Семенович положил трубку и с облегчением вздохнул.
— Племянника завтра выписывают. — Сообщил он ребятам. — Недельку, другую побудет пока у меня, а не то сгноят его в Веркином захолустье.
— Что? — удивленно спросил он после затянувшейся паузы у ребят, все еще с недоумением смотрящих на него.
— Я же вам говорил, что у Алешки был сложнейший перитонит, неужели не помните?
— Помним! — почти в один голос сказали сержанты, и недоуменно переглянувшись, умолкли.
Телефон зазвонил снова, и стоящий рядом майор снял трубку.
— Милиция!
— Таак! Угу!..
— Во сколько?
— А что же сразу не позвонили?
— Понятно! Ладно, диктуйте адрес.
Он положил трубку, на ходу продолжая записывать адрес, а потом скомандовал Володе.
— Проскурин, давай — ка скорехонько шуруй к ребятам, вели заводить машину, мы едем на вызов.
— Мы?
— Я и они, а вы с Хадаевым остаетесь в дежурке.
Совершенно ничего не понимающий Константин Кустовский некоторое время стоял около милиции и пытался найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему.
 
Майор, абсолютно ничего не объясняя, вывел его на улицу и, вручив сумку, велел отправляться на все четыре стороны. Что это могло значить? Может, они подумали, что он вовсе не тот "Лель", которого заложили подельники? — Да, нет, он же моментально отреагировал на кличку в аэропорту, и этого не могли не заметить оперативники. Да и потом, если даже за основу принять такое предположение, разве смогли бы его отпустить на все четыре стороны без официальных объяснений, расписок и тому подобном, да еще вечером! Ведь его даже не допрашивал следователь! Нет, здесь что-то не так! Может…может они решили приготовить ему какую-нибудь подставу? Но в связи с чем? — Да нет! Это и вовсе никуда не катит!
Он еще раз оглянулся на двухэтажное из серого кирпича здание милиции и медленно побрел в сторону от него. Куда теперь? — Думал он, — опять к Людке? И вдруг… какая-то резкая, ниоткуда взявшаяся сила, заставила его остановиться как вкопанного! Сознание его в тот же миг начало размываться, как при наркозе. Константину было знакомо это ощущение еще с детства, когда его готовили к операции по удалению грыжи. "Размывание" это длилось совсем недолго, а потом и вовсе прекратилось, и Константин Кустовский по кличке "Лель", сознание которого в считанные секунды было кем-то надежно запрятано в самые недра души, забыл о своем существовании.
  
ГЛАВА 5
 
Серафима вышла из воды, распустила волосы, тряхнув головой.
— Господи, какое блаженство! — подумала она, ощутив привычную после купания, приятную, бодрящую легкость в теле.
Она, пожалуй, откажется сегодня от обеда. Купит чего-нибудь перекусить в ближайшем ларьке и останется на пляже до вечера. От загара, правда, пока стоит воздержаться и не высовываться из-под зонтика, а вот наплаваться она сможет вволю!
Наскоро закрепив в песке солнечный зонтик-грибок, она расстелила тонкий поролоновый матрасик и с удовольствием на него улеглась, подложив руки под голову. Мелкие струйки воды, задержавшейся в складках купальника, тут же лениво поползли по ее телу, стекая вниз, вызывая легкий ненавязчивый озноб.
— Может почитать журнал? — спросила себя Серафима.
— Нет, полежу просто так минут пятнадцать, а потом уж и за чтение примусь. — Решила она и закрыла глаза, стараясь расслабиться.
Однако не прошло и пары минут, как она услышала чьи-то шаги возле самого уха и… О! Господи! Раздавшийся после этого знакомый треск очков!
Ее обдало жаром с ног до головы, прежде чем она успела открыть глаза и увидеть прямо перед собой мужскую ногу, торчащую из рыжего искрящегося песка.
— Этого не может быть! — подумала Серафима, но ее сердце учащенно забилось.
— Таких совпадений в жизни не бывает!!! — заклинала она себя, в то же время медленно, с затаенной надеждой, поднимая голову и скользя взглядом по загорелым ногам молодого мужчины, изо всех сил желая увидеть, смеющееся над своей шуткой, лицо Богдана. И тут же, наткнувшись на торс незнакомца, разочарованно вздохнула.
— Это был не Богдан!
Перед ней стоял тот самый парень, который вчера налетел на Ирину в аэропорту. Серафима запомнила его броскую красивую внешность, и теперь, даже будучи сильно взволнованной, сразу узнала.
— Девушка, я, кажется, на что-то наступил?!
Констатировал он свое действие и виновато улыбнулся.
— Похоже, на мои очки! — ответила Серафима.
— Хотя… — она вспомнила, что перед тем, как раздеться, запихнула очки в карман шорт. Интересно, каким образом они могли очутиться на песке, если это именно ее очки? Неужели выпали незаметно, когда она раздевалась?