CULVER (СИ)

Почувствовав, что снова может двигаться и говорить, Гермиона яростно вскочила с дивана.
— Ты с ума сошел, Нотт?
Она шипела на него, показывая острые коготки, но вся ее спесь сбивалась с каждым его шагом. Он видел, как Грейнджер замерла, пока он медленно двигался к ней, не сводя взгляда с ее длинных ножек.
— Давно.
— Заметно, — фыркнула. — Зачем ты притащил меня сюда?
Он снова улыбнулся — казалось, улыбка не хотела сползать с его лица ни на секунду.
— Мы не так все начали, малышка.
Она недоуменно выгнула брови. А он просто смотрел на нее и подбирал слова. Любовался ею.
— Я же не нравлюсь тебе добрым, правда? — один шаг к ней. — Хорошие мальчики нынче не в моде. Ты любишь пожестче.
— Ты никогда не был хорошим мальчиком, Нотт, — оскалилась, как пантера. — Я всегда видела в тебе эту гнильцу. Годы унижений не перекроешь трехдневной улыбкой.
— Я пытался быть таким, каким ты хотела видеть меня! — закричал он и замер, сам не ожидая от себя всплеска эмоций.
— А может, мне нравишься настоящий ты? Зачем лепить из себя нового человека, когда ты мог просто быть собой?
Время будто застыло.
— Сыном Пожирателя смерти, слизеринцем и просто мудаком?
Она не ответила, лишь упала обратно и сильнее вжалась в обивку дивана, пытаясь с ней слиться.
— Вставай, — кивнул он, подойдя почти вплотную. — Ну же! Сегодня я буду самим собой лично для тебя. Тебе понравится.
Она резко поднялась и попыталась отбежать, но он схватил ее за руку и недовольно цокнул языком, не одобряя такое поведение. Смех и только. Куда она собралась бежать?
— Грейнджер, давай сделаем приятно друг другу? Ты слушаешь то, что я говорю, и выполняешь, как послушная девочка, или… я заставлю, — прошептал он, поправляя выбившуюся из прически прядь. — И тебе это не понравится, хотя…
Нотту казалось, что она не дышит, — настолько покраснели ее щеки.
— Ч-что я должна делать?
Он довольно кивнул, снова приглаживая непослушную прядку и задевая маленькую мочку уха. Она не носит серьги, значит, будет носить — он ей купит все бриллианты Англии, чтобы они сверкали на ней, как звезды.
Нотт сел на диван и широко расставил колени, наблюдая за ней. Она выглядела сегодня необычно: ресницы накрасила, юбку нацепила — прямо роковая обольстительница, влажная мечта гриффиндорских ублюдков. Сегодня вечером на ее образ будет дрочить не он один.
— Распусти волосы, — негромко, на выдохе, перекатывая сигарету между пальцев. Молчит в ответ, смотрит, как идиотка. — Ты слышала меня, маленькая грязнокровка. Распусти. Свои. Прекрасные. Волосы.
Она дернулась, как от пощечины, и медленно подняла руки. Одной вытаскивала заколку, другой пыталась причесать сбившиеся пряди. Каштановые локоны рассыпались по плечам, Гермиона откинула заколку куда-то за спину и наклонила голову вбок, будто красуясь перед ним.
Значит, ее план сработал. Она заставила его потерять контроль, но было немного страшно: Гермиона не знала точно, чего хочет, но ее тело уже было расслаблено: соски напряглись, в трусах потеплело, а кожа покрылась мурашками.
Он назвал ее волосы прекрасными. Мерлин, она растерялась.
Взмахнув волосами, она решилась. Сделала решительный шаг вперед, не сводя глаз с Тео, и села перед ним на колени, положив руки на свои бедра. Как там говорила Джинни? Сядь на колени, и он кинет весь мир к твоим ногам?
— Тео, — она положила голову ему на коленку и почувствовала дрожь, — только не делай мне больно, — и потерлась носом о ткань брюк, как котенок, — пожалуйста, Тео, будь нежен.
Он замер, пока она, тяжело дыша, смотрела ему в глаза и облизывала губы. Ее грудь тяжело вздымалась, и он хотел навечно запечатлеть в своей голове этот момент.
— Грейнджер, — он выкинул не подкуренную сигарету и быстро облизал губы, — блять, ты… ты…
Рука с такой силой вцепилась в ее волосы, что Гермиона еле сдержала вскрик. Другая рука подняла подбородок, невесомо погладив, а большой палец надавил на ее нижнюю губу, открывая вид на ровный ряд нижних зубов.
— Ты решила сыграть со мной? Я же не остановлюсь, — его зрачки расширились. — Ты роешь себе могилку.
 
Нотт рассмеялся, водя большим пальцем вдоль ее алой губы, покрытой помадой, и размазывая слюну вместе с косметикой. Как же ей идет сидеть перед ним на коленях с его пальцами во рту.
— Я буду слушаться тебя, — кое-как прошептала она, когда он отпустил ее рот и провел большим пальцем вдоль горла. — Я сделаю все, что ты хочешь.
— Инкарцеро, — прошептал он, и ее руки прижались к телу за спиной, а ноги разъехались в стороны. — Конечно, будешь, маленькая грязнокровка. Конечно, сделаешь. Ведь я делаю то, чего на самом деле желаешь именно ты.
Нотт провел влажным пальцем до самого воротничка с гриффиндорским галстуком, быстро его развязывая и наматывая на кулак, как поводок. Потянул ее на себя, и Гермиона, потеряв равновесие, уткнулась лицом в его напряженный член.
Грейнджер медленно подняла голову, и Тео усмехнулся, когда увидел в ее взгляде понимание того, что он от нее хочет. Ее щеки покраснели, и он мог поспорить, что в ее трусах так же влажно, как и во рту, если не горячее.
— Ты, маленькая сучка, знала, что будет сегодня? Догадывалась, да?
Она промолчала, лишь быстро облизала губы и смотрела на него своими расширенными зрачками в медовом водовороте.
Тео расстегнул штаны, приспустил белье и вытащил наружу сочащийся смазкой член, легонько ударяя им по гладкой щеке. Сколько же раз он себе это представлял и вот, получите, распишитесь.
Мечты сбываются. Все, как он хотел. От ее тяжелого дыхания до взмаха длинных ресниц. Все снилось ему в таких же подробностях, только теперь это не сон, и он спустит не в собственное белье, а в ее жаждущий рот или…
— Понимаешь, Грейнджер, у меня встал из-за твоей чертовой юбки, — он взял член в руку и провел головкой по гостеприимно приоткрытой губе.
Чуть надавил, продвигаясь дальше в жар ее рта. Любимого рта.
Мерлин. Он закрыл глаза на мгновение и рвано вздохнул, когда она коснулась его языком.
Когда-нибудь она его убьет.
— Ты, как староста, должна помогать сокурсникам, понимаешь?
Она медленно кивнула, проведя самым кончиком по головке, пока он наслаждался видом. Мерлин, Нотт, да она сама этого хочет. Она сама это начала. Еще на четвертом курсе, когда сверкнула на него своими невозможными глазами.
Уже тогда он знал, что она будет его. И он не будет ни с кем делиться. Он убьет всех их — ее фанатов. Лишь бы она была рядом и смотрела на него.
Только на него.
— Я никогда не делала… такое, — сглотнула слюну, наблюдая за багровой головкой. — Скажи мне, как…
— Оближи, — он направил голову ближе, пока на свет не показался ее розовый язычок, — как мороженое, — усмехнулся, сжимая зубы. — А потом делай так, как тебе нравится, малышка.
Она прикрыла глаза и медленно лизнула всем языком напряженную плоть от основания до самой головки, будто обнимая его толстый ствол. Мягкими губами пососала вершину, а затем самым кончиком провела по всей длине, взяв глубже, напрягла щеки и опустилась еще ниже, насколько позволяло горло. Ненадолго остановилась и потянулась вверх, создавая вакуум.
Тео застонал.
Выпустила изо рта, широким мазком собрала собственную слюну и взяла глубже в горло. Член еле помещался, он был толстый и длинный, неприятно давя на миндалины. Ей не хватало воздуха. Горло повреждалось с каждой фрикцией. Но от этой пытки ее вело только сильнее. Слезы собрались в уголках глаз и потекли, но пальцы Нотта поймали их и размазали по щекам, нежно гладя ее лицо.
Она медленно двигала головой, прикрыв глаза и полностью растворяясь во вкусе и запахе слизеринца. Руки затекли; ей так хотелось потрогать себя в такт своим же движениям и кончить одновременно с Ноттом. С пошлым чмоком отпустила член, сладко сощурилась и улыбнулась:
— Вкусно, Тео, — и тут же распахнула глаза, потому что он резко потянул ее вверх и влажно поцеловал, что-то выстанывая ей в рот.