Мальчишник. Райское наслаждение

Мне захотелось набрать Варькин номер и просто услышать ее ровный, спокойный голос. Иногда, кажется, что она устала общаться с такими недалекими созданиями, как я и Лада. С теми, кому нелегко понять тонкую душевную организацию необычно одаренного существа. Варька опровергает мои предположения, четко подмечая все, что происходит в наших отношениях, терпеливо, деликатно или прямо направляя на путь истинный. Именно это мне и нужно от нее сегодня. Хотя у меня к ней некоторые претензии. Кто говорил, что у меня скоро родится рыжеволосая девочка с голубыми глазами? Где она? За окном лето, давно пора появиться очевидным признакам ее появления, но их нет. Нужно будет поставить Варе на вид этот откровенный просчет. Вот и верь после этого предсказаниям всезнающей, ясновидящей подруги.
Мне стало совсем грустно. Если и Варька ошибается, то что говорить о нас, простых смертных? Для нас ошибки — как кислород. Его переизбыток грозит головокружением. Покружит и отпустит, вот так и идем по жизни, то кессонная болезнь, то переизбыток кислорода. Но сейчас мне захотелось, чтобы на мои вопросы Варька дала точные ответы, ну очень точные. Пусть обругает меня, назовет беспозвоночной, но только не молчит. Я боялась, что сгорю со стыда, когда начну спрашивать ее о том, что мне делать с собственной жизнью. Да, это звучит странно, ведь кто, как не я сама, должен знать это. Мысленно я приготовилась к тому, что меня ждет очередной урок. Я выдержу, потому что крайне нуждаюсь в поддержке, подсказке. Однажды Варька сказала, что мой удел быть ведомой. Что-то вроде комплекса поводка, с которым спокойно, но без которого — полная паника. Проанализировав все, что происходило со мной за последние лет семь, я поняла, что подруга весьма точно подметила это свойство моей натуры. Я могла выглядеть уверенной, энергичной, надменной, испытывая в душе невероятный страх, будучи на грани истерики.
Пожалуй, лучше было бы безотлагательно позвонить Ладе. У нее нет природного дара предвидения, как у Варьки Правдиной, но ее умение улавливать настрой моей души, искреннее желание быть полезной порой творят со мной чудеса. Легкие приступы ревности, которые это вызывает у Варьки, я отношу лишь за счет ее юного возраста. Правдина у нас самая юная. Она вообще самая-самая во всех отношениях, а с Ладусей мне легче найти общий язык. С ней можно говорить резко, сообразно настроению — никаких обид. С Варей мне приходится включать некие тормоза. Общаясь с ней, я ограничиваю себя, ну, не настолько, чтобы испытывать дискомфорт, но все же… Мы давно знаем друг друга. Порой мне кажется, что так не бывает: три совершенно разные женщины умудряются находить общий язык, избегать ссор. Секрет этой идиллии я открыла давно. Все дело в том, что наше различие мы рассматриваем как нечто совершенно естественное и не видим поводов для разногласий. И Варька, и Лада знают, что на меня частенько накатывают приступы паники, слезливости, необъяснимого страха перед будущим. Мне хотелось, чтобы на этот раз первой о моем душевном дискомфорте узнала именно Лада.
Я быстро взбежала по ступенькам, кинулась к телефону. Телефонная трубка уже была в моей руке, когда я так же стремительно водрузила ее на место. Не стоит даже говорить, что мои проблемы Лада всегда принимала близко к сердцу, не взирая на собственные. Но очень редко, буквально два-три раза за долгие годы нашей дружбы у меня возникало впечатление, что она словно сама успокаивается, если точно знает, что у меня тоже не все в порядке. Как будто наличие моих проблем помогает ей преодолевать свои! Я отгоняла эту мысль, совершенно не совместимую с понятием чистой и бескорыстной дружбы. Наверное, только женщина в состоянии столь глубоко продумывать, анализировать отношения. Только мы можем нагородить на ровном месте такие стены непонимания, разрушить которые возможно далеко не сразу. Чтобы не думать о таких глупостях, я решительно сняла трубку и набрала номер Лады. Я звонила на работу. На часах была половина пятого — еще не конец работы, но я точно знала, что у Лады запарка обычно приходится на первую половину дня. Я была уверена, что подруга сможет уделить мне несколько минут.
 
— Алло!
Ее голос почему-то сразу встревожил меня. Жаль, что она не знает, кто звонит, а я не догадалась набрать номер ее мобильного. Тогда бы я сразу услышала ее звенящее: «Привет, солнце!», и мне стало бы чуть легче. Однако, судя по всему, настроение у Лады было кем-то или чем-то подпорчено. Так рявкнуть в трубку!
— Привет, Ладуся! — Я попыталась придать своему голосу мягкость, бархатистость, чтобы не сразу обрушить на человека свое отчаяние. Сегодня я с Ладой еще не разговаривала, хотя обычно это происходило совершенно спонтанно несколько раз в день. Уже сам факт, что к половине пятого Лада не поинтересовалась, как мои дела, настораживало.
— Привет, Вася, — ответ прозвучал, мягко говоря, равнодушненько.
— Это я.
— А это я, — зевнула Лада, а щелчок зажигалки доказывал, что подруга собралась совместить сразу два дела: поговорить и пополнить никотиновый баланс. — Как дела у нас красивых?
— Я соскучилась, — моя откровенная лесть ее не смягчила. Я слышала, как подруга выдыхает в трубку, не соизволив сказать что-либо любезное в ответ. Мне ничего не оставалось, как продолжать. — У тебя какие планы на вечер?
— Не знаю. До вечера еще нужно дожить, — не скрывая раздражения, ответила Шпак. — День похож на плохую жвачку: только начал жевать, как вкуса уже нет, а выплюнуть жалко.
— У тебя неприятности? — Я решила, что обижаться не ко времени.
— Да.
Лаконичность Лады заставила меня забыть о собственных надуманных проблемах и попытаться помочь в разрешении трудностей подруги. Переключение произошло в считанные секунды. Я не знала, каким образом я — домохозяйка со стажем могла помочь такой деловой, энергичной и современной женщине, как Лада, но моя реакция была вполне естественной. Кто же поможет? Кто поддержит, как не мы — настоящие подруги. Ведь наша дружба — не просто разговоры за столиком в кафе. Порой это спасательный круг, без которого так легко уйти на дно в бушующем океане жизненных страстей.
— Ладуся, я могу тебе помочь?
— Нет.
— Перестань отвечать односложно! — Я позволила себе сказать это громче обычного.
— Прости, солнышко, — шелковые интонации улавливались едва-едва, но стало легче. — Ты позвонила не в самый лучший момент моей жизни. Но знай, я рада тебя слышать.
— Это уже лучше, но я тебе не верю. Ты меня не обманешь.
— Васенька, у тебя что-то срочное? — Вопрос прозвучал так, что его следовало рассматривать как просьбу закругляться.
— У меня? — Я вдруг поняла, что не смогу ответить ничего определенного, разозлилась на себя и не нашла ничего лучше, как засмеяться сквозь слезы. — Все срочное, ничего срочного. Так тяжело, Ладуся, так тяжело… Я страдаю, как та птица в клетке. Не сидится, не поется, тут еще ты мне не рада!
— Клетка-то золотая? — Хмуро спросила Лада, пропустив мимо ушей мое замечание.
— Знаешь, у меня сейчас плохо с юмором, чтобы оценить сказанное по достоинству.
— Да, это чувствуется. И все-таки, часто мы выбираем золотую клетку, забывая, что решетки остаются все равно решетками… К тому же хозяин далеко — это тоже своеобразный дискомфорт, да? Но ведь все проходит. Подумай, стоит ли твоих нервов это надуманное страдание?
— Ты сказала «надуманное»?
— Да, тебе не послышалось.
Мне стало совершенно ясно, что от Лады я сейчас не получу той помощи, на которую рассчитывала. Это было обидно, неожиданно и несправедливо, ведь она не знает, что я терпела целых три дня! Трое суток я нянчилась со своими проблемами, не смея переложить и сотой их доли на других. Я пыталась справиться сама, но когда поняла, что все усилия напрасны, получила в ответ завуалированные колкости. Этакие кинжалы в букете. И от кого веет холодностью? От моей несравненной, любимой, обожаемой Ладуси? Хороша подруга! Желание повесить трубку едва не побороло элементарную вежливость.
— Давай встретимся в семь в «Париже», — вдруг предложила Лада, так легко и так вовремя. Это ей свойственно — быть нелогичной, непредсказуемой. — Подходит?