Сердце камня (ЛП)

Я пытаюсь разрядить напряжённую обстановку. Хэли сжимает губы в тонкую линию.
— Он не должен разговаривать с тобой так. Может, он просто не понимает, что ты сделала для Антееса и лично для него. Но это не оправдание. Если ты недостаточно вейрианка для него, то этот мир более, чем счастлив, принять тебя как одну из нас.
— Ох, да нет, он просто…
— Просто никто. Просто пристыженный мальчишка, который не хочет признать, что ты спасла ему жизнь. Просто идиот.
Решаю не спорить с ней. Она слишком меня пугает.
— Может, мне стоит… немного отдохнуть?
Она улыбается, и вся суровость вмиг исчезает.
— Отличная идея. Я могу дать тебе успокоительное, пока слабительное выводит остатки транквилизатора из твоего организма.
Звучит отвратительно. Но, как я уже сказала, решаю не спорить с ней. Уже слишком поздно, а я хочу поскорее отсюда выписаться. К тому же…
Разве она может сделать мне что-то худшее, чем он?
Глава 9
БЕЛ
Следующим утром из экспедиции в Монтсерратт возвращается Лиетт. Она хочет увидеться с Коном и сразу же просит об аудиенции не только для себя, но и для религиозной группы, пришедшей вместе с ней.
— Они очень мне помогли, — рассказывает она. — Без них мне бы никогда не удалось найти кристалл. Это чудо. Настоящее чудо. Словами не описать. Вы должны сами это увидеть. Кон, это именно то, что нам нужно.
Кон соглашается, назначая встречу позднее в тот же день. Он не кажется особо заинтересованным, но Лиетт уверяет, что монтсерраттовцы привезли тот самый кристалл, который Кону нужен для чипа, и он не может оставить без внимания то, ради чего он туда её и отправил. Если для этого требуется всего лишь проявить вежливость к нескольким чудакам, он с этим справится. Он уже натренировался на послах и всяческих делегациях. Я понимаю, что сегодня у него меньше времени, чем обычно. Уже завтра наша свадьба, во дворце царит суматоха. И всё же обязанности правителя никто не отменял.
Отчёт, полученный Хэли от её команды, неутешителен. Пятьдесят два случая заражения сонным заболеванием в окрестностях Монтсерратта всех возрастов, всех слоёв общества, без видимой связи. Хэли выглядит мрачно, когда передаёт полученные данные.
— Есть и другие пропавшие, — добавляет Кон, пробегаясь глазами по отчёту. — Из Кира и Дуна. Как думаешь, они могли заплутать в пещерах? Если они спят, мы, возможно, никогда их не найдём.
— Я уже предлагала отправить поисковые отряды, — мягко напоминаю ему. — Надо попытаться.
Он, кажется, замирает на мгновение, просматривая имена пропавших без вести.
— Да, — соглашается после паузы. — Том, займёшься этим? И прошу, как можно скорее. Да почему всё происходит одновременно…
— Всё?
— Эпидемия, гости Лиетт… Это странное совпадение.
— И? — я знаю, тут должно быть какое-то «и».
Он качает головой, будто пытаясь прогнать мысль, не укладывающуюся в голове.
— И я не верю в совпадения.
***
Делегация из Монтсерратта заходит в зал приёмов, все двадцать человек. Лиетт тоже тут, в приподнятом настроении и с энтузиазмом общается с ними, обнимает их, как родных братьев и сестёр. Я замечаю, как она подбадривает их. Не помню, чтобы когда-либо видела её столь полной жизни. Они зовут себя Серыми, и их внешний вид соответствует названию. Я имею в виду не только одежду исключительно серого цвета, но и бледные лица с пустыми взглядами. В них нет красок, нет радости. Бомбардирование пещер в период военных действий повлияло на жизни многих. И вот перед нами стоит глава делегации — мужчина лет тридцати пяти на вид с религиозным фанатизмом в глазах.
Религия не чужда вейрианцам, но мы обращаемся за направлением на жизненном пути к своим предкам, нашим предшественникам, а не к неизвестному сверхъестественному существу. На Имперских планетах Мелии и Камарте сформировалась сложная и запутанная космология, включающая ежечасные ритуалы, особые молитвы, посты и свои религиозные праздники. Империя поддерживает эти традиции, чтобы не вызывать недовольства и извлекать свою выгоду. Но на Антеесе никогда не было ничего религиозного, помимо древней легенды о давно забытой богине, известной только коренным антейцам. Да и это скорее можно отнести к фольклору, чем к религии. Колонисты даже не слышали об этом до раскопок.
 
Иногда я задумываюсь о том, мог ли Рондет забыть что-то после столь долгой спячки. Или они просто хотят, чтобы мы так думали. Удобное оправдание.
Но колонисты не привозили религию вместе с собой. И пускай на других мирах Рондет считается чем-то вроде религиозного совета, на самом деле здесь никогда не было ничего подобного.
До настоящего момента.
— Мы всего лишь просим у вас аудиенции с Рондетом, антейм, — произносит их глава спокойным, примирительным тоном. У него голубые глаза, ясные и яркие, почти такого же оттенка, какой был у Шая, но более круглые и не с такими густыми ресницами. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не взгляд фанатика. Он напрягает меня.
— И я бы с удовольствием удовлетворил вашу просьбу, Фейстус…
— Прайм Фейстус, — перебивает он. — Я избран своими людьми так же, как и вы, антейм.
Сжимаю зубы. Он ставит себя на один уровень со мной и Коном, и мне это не нравится. Моя гувернантка Нерисса в своём время заставила меня прочитать гору информации о религиозных войнах Первомира. Все они начинались с того, что кто-то объявлял себя избранным или в каком бы то ни было плане особенным. Как правило, без реальных доказательств. Теперь Фейстус пытается укрепить свои позиции с помощью антейма и Рондета.
А мне он просто не нравится. Не нравится то, как он смотрит на меня.
Давно уже мне не приходилось чувствовать себя чужачкой на Антеесе. Однако этим людям удаётся сделать это даже без слов. Враждебность исходит от них, от всех до единого.
Я вздрагиваю. Напоминает те дни, когда я только прилетела сюда. Это ощущение постоянных взглядов из темноты, наблюдающих за мной с молчаливой ненавистью.
— Прайм Фейстус не должен просить об аудиенции, антейм, — вмешивается Лиетт. Честно говоря, она выглядит нездорово. Всё лицо вспотело, голубые глаза широко распахнуты и пристально смотрят на нас. Я не понимаю, что происходит. Мне нужно обсудить это с Коном, но сейчас неподходящий момент.
Кон гораздо более терпеливый человек, чем я.
— И почему же это? — доброжелательно спрашивает он, явно удивлённый этой переменой в своей помощнице.
— Потому что само Сердце Камня выбрало его. Сердце Антееса. Копариус…
— Копариус — это миф, — перебивает Джондар. — Полузабытая сказочка тысячелетней давности.
Фейстус неожиданно принимает вид победителя.
— Не совсем так, принц Джондар. Бомбы, забравшие столько жизней, открыли давно забытые тоннели и проходы. Мы зашли в них, затерялись в темноте, голодали, пили воду со скал. И глубоко в горах нашли его. Мы нашли Сердце Камня.
На лице Кона появилось задумчивое выражение — уверена, он вспомнил про подземный город и археологические находки.
— Невозможно, — возражает Джондар. Отчего-то этот разговор вызывает у него сильную неприязнь. — Нельзя найти то, чего нет. Копариус не существует.
— Так ли это?
Двое последователей Фейстуса снимают ткань с шкатулки, не больше тридцати сантиметров в длину, очень красиво и замысловато вырезанной. У мастера-резчика наверняка ушло на работу несколько месяцев. Шкатулка отполирована до блеска и украшена драгоценными металлами, сверкающими в свете зала приёмов. Трое стражников делают шаг вперёд, ожидая указаний Джондара. В шкатулке может быть что угодно: оружие, бомба, яд…
 
Серые с религиозным рвением обступили шкатулку, создавая живой щит и закрывая её от глаз посторонних.
— Только антейму дозволяется взглянуть на него, — громко объявляет Фейстус со всей напыщенностью праведности. — Камень — не для чужих глаз. Недостойные не могут услышать её. Нечестивые души будут наказаны, — он смотрит прямо на меня. Его враждебность почти физически ощутима.