Огонь войны и пламя любви (СИ)
— Так всегда происходит, когда кто-то пытается казнить невинных, — вздохнула она, — рано или поздно расплата ждёт таких палачей. Нэкхар, сынок, ты как?
— Бывало и получше, — прокряхтел юноша, — не каждый день убиваешь своих.
— Свой Волхарт был только по виду, сердце же его давно поглотила тьма, — возразила ему старушка. — Ладно, давай я осмотрю твою рану.
К счастью к этой минуте в данном месте враги оказались перебиты, а новые ещё не подоспели, что давало возможность произвести осмотр ранения.
Тем временем бой внутри крепости продолжался. Гарпиги яростно орудовали мечами. Их чёрные доспехи были отмечены изображением песочных часов, намалёванных белой краской.
— И чего это они нарисовали такую ерунду у себя на груди? — дивился Грахт, не уставая вместе с тем отрубать гарпигам головы.
— Эти песочные часы должны вызывать у противников страх, — пыхтя откликнулся Ранарт и нанёс удар мечом по особо наглому врагу.
— И чего же, позволь узнать, страшного может быть в песочных часах? — рявкнул рыжий обертлуг, увернувшись от удара.
— Взглянув на эти часы, мы должны осознать, что время нашей жизни истекло! — прокричал князь, превозмогая шум сражения.
— Ах вон оно что! — хохотнул его друг и пронзил кинжалом очередного гарпига, — думаю, эти ребята ошиблись, сейчас подходят к концу их жизни! Зря они с нами связались!
Друзья продолжали разить врагов, они пока не осознавали насколько серьёзным было их положение, но когда князь вскочил на стену, чтобы сбросить с неё очередного гарпига, он осмотрел окрестности. Темнота не смогла укрыть от его взгляда несметные полчища неприятеля. Более того, обертлуг заметил, что не всё вражеское войско занято штурмом крепости, существенная его часть движется на восток. Ранарт спрыгнул вниз и, улучив момент, приблизился к другу.
— Плохо дело, Грахт, — крикнул он рыжему обертлугу, свернув шею бегущему на него гарпигу.
— Что такое? — спросил Грахт.
— Они движутся на восток! — отозвался князь.
— Золотые Сады! — взволнованно крикнул рыжий обертлуг, — Марус! Элина! Как их предупредить?
— Я не знаю! Там всюду враги! Гонцы не прорвутся!
Они продолжали сражение. Вдруг появились огромные мохнатые существа. Одно из чудовищ ринулось прямо на Ранарта.
— Ну вот и оборотни пожаловали! — злобно процедил князь и начал тут же перевоплощаться. Тело его свела судорога, кожа и одежда порвалась, обнажая изменившееся тело, покрытое чёрной шерстью. Челюсти вытянулись, зубы удлинились. Теперь Ранарт был поистине страшен. Оборотень намеревался вцепиться ему в горло, но князь полоснул его по груди своими огромными когтями. К тому же в правой руке он продолжал сжимать свой легендарный меч Жало Справедливости. Чёрная кровь хлынула на камни, когда князь пронзил им оборотня. Монстр упал, умирая и принимая при этом человеческое обличье. Грахт, оценив ситуацию, тоже начал перевоплощение, и вскоре рыжий волкоподобный воин вступил в схватку с не менее страшными существами. Обычно обертлуги предпочитают сражаться, не меняя обличья, но только не в этом случае. Оборотни — слишком сильные противники и от обертлугов требуется не мало усилий, чтобы одолеть их. Людям и того труднее сражаться с этими монстрами. Обертлуги, если и получали укус оборотня, никогда не обращались в подобных существ. Вероятно это потому что обертлуги и оборотни — родственники и имеют общих предков, поэтому яд оборотней не страшен был для вулквонцев, в то время как человек или крылат подвергались жуткому проклятию, если оборотень наносил им рану. Впрочем редко кто выживал после нападения этих чудовищ. Пожалуй, Саир Мак стал единственным таким человеком, но его история ещё не была закончена.
Оборотни заполонили внутренний двор крепости. Даже гарпиги шарахались в стороны от своих жутких союзников. Силы защитников Лаштаха начали истощаться. Стремительно таяли и их ряды. В подвалах, где укрылись женщины и раненые, царил хаос. Воины не желали оставаться в стороне от битвы за этот горный рубеж. Все, кто хоть как-то стоял на ногах, постарались покинуть укрытие.
— Да куда ж вы, родные? — пыталась остановить их Рохана. — На гибель верную!
— Лучше погибнем, но врагу не сдадим Лаштах! — послышался ответ.
Раненые обертлуги, кто хромая, кто охая, вышли из убежища навстречу славе и гибели. Враги терзали их, словно соломенные пугала, но и обертлуги, умирая, прихватили с собой за грань жизни немало гарпигов. С оборотнями правда справится им было не под силу, зато гарпиги и дрекаваки узнали на своей шкуре, что значит раненый обертлуг, загнанный в угол. Визг дрекаваков резал слух. Их мерзкие рожи то и дело мелькали между сражающимися. Эти монстры бросались на тех, кто упал. Как правило такой воин уже не вставал, так как дрекаваки буквально загрызали его. Кровь текла ручьями. Стоны, крики, лязг оружия огласили эту ночь, превратив её одну из самых страшных ночей за всю историю Свободных Земель. Битва превратилась в настоящую резню. Когда Ранарт Рахт понял, что крепость не устоит, он ринулся в убежище. Пробиваясь сквозь толпы неприятеля, он всё же смог юркнуть в подвал. После того, как оттуда вышли отчаянные обертлуги, женщины закрыли вход массивной дверью. Ранарт, приняв человеческий облик, постучал в дверь.
— Откройте своему князю! — заорал он.
Дверь тут же открыли. Ранарт обнажённый и измазанный кровью, ввалился внутрь.
— Милена! — заорал он, — Милена, ты где?
— Я здесь, — чуть ли не теряя сознание отозвалась Милена и смущённо отвела от него взгляд.
Ранарт схватив одно из окровавленных покрывал, какими укрывали раненых, обмотался им, скрыв свою наготу. Все уставились на него в тревожном ожидании.
— Мы не удержим крепость! — честно признался князь. — Приготовьтесь к самому худшему.
Женщины заголосили и зарыдали, Рохана мрачно молчала. Накхар с мечом наготове смотрел со скорбью на всю эту картину. Милена, вся сотрясаясь от страха и горя, приблизилась к Ранарту и тихо сказала:
— Ты должен исполнить то, что давно следовало бы.
— Что, Милена? — неожиданно нежно спросил он.
— Ты должен убить меня, — дрогнувшим голосом заявила девушка.
— Ты сума сошла! — возмутился князь.
— Ты прекрасно знаешь, что будет, если я попаду в плен к своему дяде, — пролепетала Милена, — он использует меня в своём чёрном колдовстве. Тогда не только Лаштах падёт, падут все страны, все свободные народы либо прекратят своё существование, либо будут безвозвратно порабощены Варканом Гартари.
Ранарт вдруг прижал девушку к своей груди. По его щеке скатилась слеза.
— Я никогда не причиню тебе вред, — проговорил он. — И пусть погибнет весь мир, но тебя я буду защищать, пока во мне бьётся сердце! Зачем существовать Свободным Землям, если ты погибнешь?
— О! — протянула Рохана, — очень кстати сейчас такие откровения!
— Да! Кстати! — перебил её князь, — Я пришёл сюда отдать за Милену свою жизнь! И за вас всех, мои дорогие вулквонцы!
Тут взгляд его упал на тело погибшего воина. Его не успели никуда убрать. Приблизившись к покойнику, Ранарт узнал в нём Волхарта.
— Я вижу, что не зря понадеялся на тебя, славный Нэкхар, — заметил он.
— Не зря, — ответила за юношу Рохана, — этот мерзавец пытался убить Милену! Если бы не этот молодой воитель, быть беде.
Ранарт крепко обнял верного Нэкхара.
— Ты очередной раз доказал свою преданность, — произнёс он, — прости, но похоже на то, что наградить тебя я не успею.
— Твоя похвала, князь, лучшая награда! — отозвался Нэкхар.
Ранарт похлопал его по спине и обратился к присутствующим:
— Милые наши красавицы, простите меня, что не смог отстоять крепость. Сейчас сюда ворвутся враги, значительно превышающие нас численностью. Готовы ли вы показать им, как умирают женщины Вулквонса?
— Да! Да! — неистово прокричали женщины. Милена удивилась такой в них перемене. Они всегда казались ей обычными женщинами, пугливыми и покорными. Но сейчас вулквонская кровь взыграла в них, требуя подвигов и мести. Жёлтые глаза их сделались ярче и засветились. В них плескалась ярость. Очень быстро дикое нутро взяло верх над женственностью, и если бы жительницы Вулквонса могли, как и мужчины, обращаться в волков, они непременно бы сделали это. Но и без этой способности разъярённые женщины-обертлуги могли много навредить своим противникам. И сейчас, глядя на них, Милена поняла, что покорить обертлугов невозможно, их можно только уничтожить. Даже старая Рохана казалась в эту минуту грозной воительницей. Но как бы ни были отважны вулквонцы, они из них понимали безвыходность их положения. Всё меньше оставалось в живых защитников крепости. Гарпиги подожгли продовольственные склады, прорвались в хранилище с оружием. Дрекаваки добивали раненых крылатов и обертлугов, вгрызаясь в них длинными зубами и царапая когтями. Оборотни залили кровью всё вокруг. Когда чудовищный удар сотряс дверь, в убежище все застыли, ожидая трагической развязки. Милена прижалась к Равнарту, Нэрхарт встал впереди них, готовясь первым принять последний бой. Дверь сотрясалась под диким напором. Глаза обертлугов горели не хуже факелов, и Милене казалось, что всё помещение осветилось золотистыми лучами. Неожиданно атака замерла. Удары перестали сотрясать дверь.