Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ)
— И где же твой разум, монарх? Где образы, подтверждающие измену? — бормочет мужчина еле слышно.
Лер даже толком не знает, почему монарх так зациклен на танцах.
Внутри уже несколько лет бушуют эмоции, дающие представление о причинах королевской ярости, а вот главного нет — ясных воспоминаний. Тех, которые можно проанализировать и сделать собственные выводы.
Маг давит сильными пальцами на переносицу. Он непомерно устал. Особенно от себя, не способного примириться с этим миром. С обстоятельствами своего рождения, с неуязвимостью кровного отца, с невозможностью поладить с кузенами, кузинами, дядьями и прочей роднёй, и с тем, что виконт Александр Разов, взявший Алевтину Грёжес в жёны на правах друга детства, был убит при ограблении пять лет назад. Слишком многое не сходилось в той «случайности», хотя канц-маг, проводивший расследование, посчитал иначе и закрыл дело.
С той роковой ночи Лера Разова в семье окружают одни женщины. И с сегодняшнего дня их стало на порядок больше — в семью вошла та, что перевернула весь его мир вверх дном, заставив усомниться в правильности выбранного пути к отмщению.
Маг легко взмахивает рукой, пробуждая память дома. Шевелением пальцев листает заполнившие кабинет туманные образы, пока усталому взгляду не предстаёт наполненный буйной растительностью сад и события судьбоносного прошлого...
***
Обоняние тревожат горьковато-сладкие запахи цитрусовых деревьев, что растут вдоль выложенных ромбовидными камушками дорожек. По одной из них идёт он сам. Отстранённый, замкнутый, настолько зацикленный на своих тёмных мыслях, что сидящая на корточках девушка, не решавшаяся коснуться алых лепестков какого-то цветка, воспринимается досадной помехой.
— Сорви и не мучайся! — грубо советует.
Хрупкое создание в лёгком сиреневом платье, вздрогнув, стремительно оборачивается. Лера поразил настороженный почти затравленный взгляд. И вокруг не до конца сформированной женской фигурки вилась плотная серость, свойственная мученикам, избранным приспешниками бездны.
Его тогда не интересовали чужие проблемы. Решение пройти мимо созрело само. И в этот момент выражение глаз девушки изменилось. На поверхности проявилась скрытая глубоко внутри более зрелая и состоявшаяся личность. Альху — так во все времена называли любую душу, поглощённую из сферуалы, и тех, кто становился её носителем.
— Ненависть — яд, — сказала эта душа ему. — Она порождает иллюзии, где не отличить реальность от вымысла, правду ото лжи. В этой гиблой слепоте ты скорее умрёшь сам, чем покараешь виновного.
Не выдержав неуместной проповеди, он подскочил к девушке и дёрнул за плечи:
— Да что ты знаешь о ненависти?!
Атакованный призраками прошлого, Лер не смог сдержать себя. Непримиримый огонь, нежелание смириться с обстоятельствами своего появления на свет, с тем, сколько горя выпало на долю матери, даже не осмелившейся попросить помощи у родных, а укрывшейся за спиной друга детства, взявшего на себя вину за «побег». Побег, бездна! Не похищение, а банальное бегство «влюблённых»! Принять подобное невозможно.
От сильного рывка незнакомка потеряла равновесие и врезалась в него всем телом. И сразу дыхнуло загробным холодом, а души коснулись омерзительные эмоции. Его страдания касались матери, а эта девушка истязала себя из-за сестры и садиста-отца.
Открывшаяся внутреннему видению картина ужаснула. Лер отступил, презирая собственную несдержанность. И услышал:
— Один человек — наш рок. Мне тоже стать чудовищем в угоду мерзавцу? Искать возмездия в ущерб души? Тогда он победит. Даже уничтоженный, будет глумиться из могилы, опутывая щупальцами бездны. Я не позволю. Ненависть поедает живьём ненавидящего и не причиняет вреда тому, кого ненавидят. Поэтому следует притушить свои чувства, чтобы покарать его наверняка…
Её тихие слова проникли в искажённый ненавистью разум. Он понял, каким дураком был. Много ли правды в отмщении, если мать потом увидит в нём то самое чудовище, от которого спаслась?
И не сказать, что в нём мгновенно вспыхнуло желание забыть о мести, но взгляды на многие вещи он пересмотрел. Даже подался на острова Хаэн, где в облачных горах сокрыты старинные монастыри полубогов, светом своего просветления помогающие потерявшимся найти путь к себе.
Всё бы хорошо, не настигни его там Зов жрицы. Не встреть он по возвращении домой провидицу, рассказавшую о многом и давшую сферуалу…
***
Плавающие вокруг туманные образы, вытянутые из памяти дома, истаивают.
Лер сутулится в кресле. В его сузившихся глазах беснуется чернота. Эмоции души монарха безумны, тёмные порывы целенаправленны. Яд злости льётся по венам болью, сбивающей ритм сердца. Легче не станет — Маг хорошо это понимает. Нэрьярд Висталь не успокоится, пока не доберётся до души-альху в Ариш. Поэтому, невзирая на внутреннего беса, он сам готов попытать удачу и наладить отношения со жрицей, пока они ещё способны обрести взаимопонимание. После преподнесённых призраком Боле Грёжес знаний девушка наверняка более благосклонна к нему, нежели утром. Главное — собственноручно всё не испортить.
Глава 6
Огромные в полстены окна пропускают много солнечного света. С наступлением вечера виден красивый закат, окрасивший небо в приятные оранжево-красные тона. На ближайшей раскидистой ветке щебечут хохлатые птички с зеленоватым оперением и длинными тонкими клювами. А в моей комнате царит затянувшаяся тишина.
Время пролетело незаметно. Сначала — за чтением родовой книги, затем в раздумьях. Скоро ужин, а я ещё с дальней дороги пыль не отряхнула.
Подойдя к туалетному столику с большим округлым зеркалом, невольно морщусь — выгляжу не ахти: бледная и сверх меры озадаченная.
Меня до глубины души обеспокоили обстоятельства появления на свет Мага и трагическая судьба королевской четы. Но привлечённый Зовом человек тревожит сильнее. Как-никак мы повязаны на год. Или, не дай рок, всю жизнь вместе проведём ради общего удобства. Нежелательная перспектива, которую хотелось бы избежать. Удастся ли? С недавних пор я уже ни в чём не уверена.
Тяжело вздохнув, иду в просторную умывальную, примыкающую к комнате. Изучаю мраморный пол и впервые увиденные нефритовые стены с магическими печатями, усиливающими эффект исцеления. Даже самые серьёзные ранения затягиваются мгновенно, стоит принести пострадавшего в подобное место. Владеют, правда, такой роскошью лишь древние аристократические дома и одобренные императором салоны, где излечивают от любой хвори за немалую плату.
Я раздеваюсь, пока круглая ванна наполняется водой. Добавляю в неё немного цветочного сбора, взятого с полочки над шкафчиком. Невесомым паром окутывают луговые ароматы, когда с наслаждением погружаюсь по плечи в ласкающие лёгкие волны, достигающие покатых бортиков. Расслабляющий массаж. Приятная нега. Нисходит покой. К сожалению, ненадолго.
Благодаря увиденному в родовой книге Грёжес, я осознала неприятную истину — тёмная сторона человеческой природы никогда не изменится: аристократы и простолюдины — все они подвластны алчным желаниям, толкающим на неблаговидные поступки. И пусть одни выстоят, будут и те, кто, сломавшись, перейдёт на тёмную сторону. Ваниус фон Трис и мой отец — яркие тому примеры.
Выпрямившись в ванной, я дотягиваюсь до мочалки. Окунув её в мыльную чашу, усиленно натираюсь и погружаюсь под воду с головой, смывая душистую пену, уносящую с кожи вонь отворота. В обители не было времени избавиться от неё.
Невольно вспомнилось злое лицо аристократа, когда он учуял мой «смрад»...
Вынырнув, ладонями зачёсываю назад длинные волосы.
Глубоко в душе я до сих пор раздражена выкупом, однако сейчас сочувствую Магу. Желание ругаться истаяло, словно его и не было. И всё же…
Моим основным заданием был барон. Что в итоге? Выставили вон под предлогом выкупа. Порядки Храма незыблемы, понимаю, но… Как же мерзавец? Обещанное возмездие? Зачем в последний момент разрушать то, что планировалось несколько лет? Ради призрачного «нового пути»? Неясной игры провидения, о которой абонесса предпочла умолчать? Неужели я не заслуживаю доверия? Определённости?