Корона Тафелона (СИ)

Так они ехали и ехали себе, миновали два монастыря и старый замок, потом дорога стала похуже, поуже, вокруг закончились поля и зашумел лес, а потом вдали прозвучал залихватский свист. И — сразу же ещё один, уже ближе. Третий — подальше. Эрна опасливо выглянула из кареты. Лес, смеркается и никого вокруг.
Четвёртый свист раздался совсем рядом, а пятый издал сам дядюшка Виль, прервав свой рассказ о том, почему в Хларии так чудно произносят слова — в нос. Карета остановилась. Заржали лошади.
— Сиди тут, — приказал Виль и выпрыгнул из кареты. — Не высовывайся.
— Медный Паук, старый разбойник! — раздался грубый голос снаружи. — Эк ты вырядился-то!
На дядюшке Виле был просторный чёрный наряд из добротного сукна, так одевались богатые, но скупые горожане… особенно те, которые давно миновали юношескую пору.
— На всех хватит, — засмеялся в ответ Виль. Он заглянул в карету, сделал девочке страшные глаза, чтобы сидела и не смела пикнуть, и достал из-под сидения мешок. Эрна очень осторожно выглянула из кареты. Вокруг них столпились… разбойники?...   Грубые мужики в плохой одежде с заплатами. У каждого из них была дубинка или топорик. Виль распустил горловину мешка и принялся раздавать этим людям рубашки из хорошего полотна, пояса и причудливые шапочки. — Вы там рот не открывайте, пока я не скажу, глядишь, никто вас и не узнает.
— Тряпьё — это хорошо, Паук, — сказал один из них. — Но много ли им навоюешь?
— Нетерпеливый ты, Лысый Горст, — отозвался Виль. Махнул рукой слугам и те, отодвинув Эрну, вытащили ящик с мечами.
— А кони?
— Коней не припас, уж прости, — развёл руками Виль. — Где тут у вас привал?
— А кто там у тебя в карете сидит? — заинтересовался Лысый Горст.
— Кто надо, тот и сидит, — отмахнулся Виль. — Вы, главное, запомните. Вас послал рыцарь лю Дидье за своей дочерью.
— Красивая дочка-то?
— Дочка маленькая, — строго сказал Виль. — Вы б себя в порядок приводили. Ни один хмырь не поверит, что с такой рожей можно знатную барышню сопровождать.
Перекинувшись с разбойниками ещё парой фраз, Виль вернулся к Эрне. Едва он влез в карету, девочка вцепилась в него обеими руками.
— Кто эти люди, дядюшка… дядюшка Ги?
— Добрые люди, — отмахнулся убийца.
— Что им нужно, дядюшка?
— Сама не понимаешь? Границу миновать им нужно. Хлария от нас за Лейдом, все переправы охраняются. Все на войне, все воюют, а эти здесь застряли.
— А при чём тут рыцарь лю Дидье?
— А рыцарь лю Дидье — родич и королю Ютании, и наследнику Хларии. Ничего от них не наследует, но всем нужен. Титулов нет, но богатый. У него законных сыновей обе стороны в заложники взяли, теперь и верят, что он в войну не вмешается. Вот и придумал, будто раскаялся в грехах и послал за дочкой. Законные-то до сегодняшнего дня не дожили, хворые были.
— А зачем ему дочка? — не поняла девочка.
— Наследовать ты ему не сможешь, — ответил Виль. — Даже если бы сыновей не было: в Хларии женщины не наследуют. Но он может обменять тебя на одного из своих сыновей… или отправить нас в какой-нибудь город, подальше от опасности.
— Обменять?! — ужаснулась девочка. — Чтобы я была заложницей?! Чтобы меня убили, если он против них выступит?!
— Ишь как запела! — засмеялся Виль. — А ты думала, он по доброте тебе всё это шмотьё пожаловал?
Эрна не ответила.
— Да не трусь ты, вот вся в мамашу, право слово, — рассердился убийца. — Будто я тебя куда-то одну отпущу.
Он сильно хлопнул девочку по плечу.
— Выдюжишь — доверю дело и посерьёзней.
  
Глава четвёртая
 
Колдовство и магия
 
До переправы через Лейд они добрались не так быстро: лошади больше не бежали, а шагали, чтобы от них не отстали пешие разбойники. На привале Виль запрещал Эрне даже нос высовывать из кареты, пока их спутники не отходили подальше. Сам её одну не оставлял и, чтобы время не пропадало, продолжал вбивать девочке в голову хларский язык. Переправой служил старый мост, сложенный ещё в незапамятные времена людьми, знавшими побольше нынешних строителей. Со стороны Тафелона их пропустили охотно, спросив не больше, чем плату за переход. Рады, небось, были, что ещё один отряд наёмников-разбойников уходит воевать. А вот в Хларии им были не рады. Когда карету остановили, перегородив дорогу копьями прицелившись в путников из самострелов, Виль выглянул из кареты и что-то сказал на Хларском про рыцаря лю Дидье и его любимую дочь. Потом велел выглянуть Эрне. Один из кнехтов, охранявших переправу, вдруг что-то сказал на смеси хларского, тафелонского и нагбарского языков. Эрна уловила «рожа», «Нагбария» и «видел».
 
— Говорит, видел меня ниже по течению Лейда, когда я с обозом пушнины шёл из Нагбарии, — раздосадованно шепнул Виль. — Со мной тогда был отряд не меньше, чем сейчас, и он уже тогда что-то заподозрил, паскуда.
Он громко ответил что-то на хларском. «Господин», «ошибка», «никогда», «был».
— Но тебя же мама заколдовала! — в панике прошептала девочка. — Почему он тебя узнал?!
— Откуда я знаю? — так же шёпотом огрызнулся убийца. — Святоша или оборотень или твердолобый попался. Ты не о том думаешь.
Хларский кнехт стал кричать, чтобы Виль вышел и дал себя рассмотреть поближе. Мысли Эрны заметались. Мама заколдовала дядюшку Виля! Никто не должен был его замечать и запоминать! Что же она может, если мама не справилась?! Глаза… надо отвести этому типу глаза… но как?! Пока она будет шептать, жечь волшебные травы… кто бы ей позволил это сделать… она здесь не дома, не может просто взять силу от леса… ведьме нужно прикоснуться к жертве для наведения порчи… глаза… глаза… это было в маминой книге, таким штукам учили в Бурой башне… Эрна быстро сунула руку в один из висевших у неё на поясе кошелей. Туда она переложила собранные мамой снадобья. Удача ведьмы была на её стороне — девочка быстро вытащила маленькую чёрную ягодку.
— Разгрызи, — протянула она её Вилю, — выходи так, чтобы он не мог увидеть твоё лицо, а, когда он будет рядом, чихни.
— Чихни? — поднял брови Виль, неторопливо открывая дверцу кареты.
— Да, чтобы на него хоть что-то попало. Всё равно куда. Сможешь?!
Виль, не ответив, сунул ягодку в рот и вышел из кареты. Вскоре до Эрны донёсся смачный чих, а потом — звук оплеухи. Хларский кнехт что-то зло кричал, потом Виль говорил, медленно и успокаивающе, потом кнехт снова кричал, Виль отвечал… послышался звон монет и вскоре карета тронулась с места. Эрна встревоженно выглянула. Виль шёл рядом с кучером, позади кареты — приведённые им разбойники. Тот сердитый кнехт тёр глаза. Снадобье, которым Виль на него чихнул, вызывало слёзы и сильную резь, так что бедолага просто не сумел вглядеться Вилю в лицо. Действовало оно не сразу и жертва обычно сперва не понимала, почему не может сосредоточиться и что именно мешает ей видеть. Эрна спохватилась.
— Дядюшка… дядюшка Ги! — окликнула она на хларском. Виль подошёл к карете. Судя по выражению его лица, во рту у него сейчас было кисло.
— Чего тебе? — спросил он, морщась. — По твоей милости я получил по роже от господина стражника.
— Рот прополощи, — посоветовала девочка. — Иначе потом плохо будет.
Виль выругался, приложился к фляге и выплюнул вино на дорогу.
— В мамашу пошла, — проворчал он. — Та тоже только через задницу колдует.
— Я отвела ему глаза! — шёпотом возмутилась Эрна.
— Ему глаза отвели пара монет, которые я сунул начальнику, — возразил убийца.
— Тогда зачем ты?..
— Затем, что тебе пора учиться думать, — отрезал Виль. — Впредь умнее будешь.
Потом смягчился.
— Ничего, не всё сразу. Хотя бы старалась — уже молодец.
Он на ходу открыл дверцу и запрыгнул в карету.
— А с кем Хлария воюет, с Ютанией? — спросила девочка.
— Вот видишь, сама всё поняла, — отозвался Виль.
— А из-за чего? — не отставала она.
— А ты подумай, — посоветовал убийца, всё ещё морщась.