Арчибальд (СИ)

По обе стороны от него тянулась череда невысоких красных пирамид, что украшали главную аллею Карпы, и лучи от их верхушек складывались полукругом на высоте ворот, создавая своего рода полупрозрачный настил, и сквозь эту завесу света пробивались блеклые лучи алого полуденного солнца.
— Ты наверное…
— Привет, а где Тохра? Я скучал по ней, — кивнул юноша подошедшему к нему светловолосому мальчику в белой просторной рубахе и свободной длинной юбке.
Юный страж ворот, уже мысленно проговаривая стандартную приветственную речь, застыл на полуслове, приоткрыв от удивления рот, держа поднятую ладонь на уровне груди. Пришедший, видя замешательство, собирался объясниться, но и его перебили.
— Слушай, можно я тебя с моей девушкой познакомлю? Ей бы так скучать научиться.
С копной сиреневых волос, в тёмной футболке и латанных джинсах, как всегда улыбчивая, Тохра подошла к мальчишкам.
— Здравствуй, Арчи, — мягко кивнула мастерица путей, протягивая руку.
Вместо ответа юноша обнял свою подругу, крепко прижавшись к ней, ощущая тепло её сильных объятий, вдыхая пряный, с каплей острого, запах её прядей.
Дальше — отстранился, держась за её плечи, внимательно осматривая девушку, улыбаясь ей.
Тохра кивнула, чуть-чуть отошла, легко выскользнув из-под его ладоней.
— Он свой, Рашму, неужели не помнишь? — заметила застывшему в удивлении мальчику.
— Если и помню, то не узнаю, — признался тот. — К нам обычно не возвращаются.
— А если вернулись, то не спрашивай, как, — кивнула девушка. — Я беспокоилась, — добавила следом, смотря в глаза Арчибальду.
На этот раз взгляд был серьёзным, тяжёлым.
Парень в ответ мотнул головой, кивнул, усмехнулся.
— Живая, — едва слышно прошептал он.
— Подменишь меня ещё на пару часов? — вновь обратилась к своему другу, не расслышав замечания. — Я скоро вернусь. Едва ли будут ещё какие-то сюрпризы. — Ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз, — снова к пришедшему.
— Значительно, — усмехнулся тот и взмахнул рукой, и, следуя жесту ладони, из земли вытянулась длинная лестница в небо. Ступень за ступенью, бруски льда появлялись в воздухе, уходя за облака, где неспешно вытягивался мост в яркий день.
Тохра и Рашму стояли поодаль, наблюдая за тем, как их знакомый, зажмурившись, прокладывает эту простую, но хрупкую, изящную дорогу.
— Как всегда в форме, — похвалила девушка, похлопав парня по плечу.
— Пойдём, — пригласил он подругу, кивнув.
Та лишь покачала головой и усмехнулась.
— А ещё ты перекрасила волосы. Лиловый тебе правда идёт.
В ответ на это Тохра пожала плечами.
Вновь, как и в прошлый раз, друзья шли по воздуху, и под ними стелились реки городских дорог, гуляли и общались дети, а за облаками парили большие воздушные шары. Вдали виднелись пики великой башни из слоновой кости, которые высотой своей могли соперничать разве что с громадой пирамиды первой библиотеки, чьи купола проглядывались сквозь лёгкую песчаную дымку, в которой терялись солнечные лучи.
— Ты изменился, — заметила Тохра, наблюдая за уверенным шагом старого знакомого. — Идёшь быстро, смотришь так, словно в одну точку, думаешь о чём-то своём. Вообще, почему ты ушёл?
Парень на миг замер.
— Не надо, — коротко ответил Арчибальд, снова отводя взгляд. — Тебе куда? — тут же спросил он.
— С тобой погулять хотела, так что выбирай сам. Эй, — снова улыбнулась она, мотнув головой. — Я правда рада твоему возвращению. И не только я, многие волновались.
Арчибальд коротко усмехнулся.
— Я думал, тут не принято грустить, если кто-то ушёл.
— И да, и нет. В мире за вратами же по усопшим тоскуют.
— А что, если ушёл из Карпы, то, как правило, действительно не возвращаешься?
— Очень редко. Обычно дети находят что-либо, что держит их там, если решили уйти. Был у нас такой, Гипсбери, он сейчас мастер витражей, в меке судьбы живёт. Уходил шесть или семь раз, по разным причинам, а потом — снова сюда.
— А почему уходил?
— У него парень был при смерти. То и дело навещал его, возвращаясь к больничной койке. А потом нашёл в себе силы посидеть, поговорить с ним. Умер, держась за его ладонь. Гипсбери попрощался с ним тогда, в последний раз, и теперь решил навсегда тут остаться.
 
— Тяжело, — согласился. — Рад, что у него всё хорошо. Слушай, — обернулся к девушке, — а сколько меня не было? Ну, сколько времени с тех пор прошло?
Вместо ответа Тохра отвела взгляд. Парень попытался схватить её за запястье, но та резко дёрнулась, мотнула головой.
— Год, — выдохнула она.
Арчибальд закрыл глаза, понимающе кивнул. Закусил губу. Его руки обвисли вдоль тела, дрожали в ладонях.
— Всё ещё рад возвращению?
Они стояли на полупрозрачном ледяном мосту.
Высокая, в тёмных одеждах и лёгких кроссовках, с длинными, до лопаток, струящимися сиреневыми прядями. Напротив — парень в лиловом камзоле, в тон ему тёмных брюках и туфлях с закруглёнными носками.
Поднявшийся на мгновение ветер всколыхнул волосы, скрывая лица.
Внизу — озеро с кристально-чистой водой. Дети на скамейках любовались лебедями, что отдыхали под сенью плакучих ив.
— Пойдём со мной. Пожалуйста, — прошептал юноша.
Тохра молча кивнула, облегчённо вздохнув.
Взмахнув рукой, Арчибальд очертил круг, и в воздухе возникли врата, сияющие сизой тьмой, затянутой лёгкой дымкой. Шагнув сквозь них, дети погрузились в холодную тишину, тронутую тихим треском поленьев в камине.
Полумрак разбавлен слабым сиянием огня и лазурными свечами, что мерцали под большим потолком, окружая редкий оранжевый свет люстры, что свисала аккурат над овальным столиком о двух креслах у стены, меж лестниц на второго этажа особняка.
Ветер играл блеклыми полупрозрачными занавесками, что скрывали оконные рамы, за чертой которых сияла спокойная вечная ночь, и, в полуночном зареве гостиная Синего Дома выглядела как никогда одинокой, покинутой своими хозяевами.
Мастерица путей отстранилась от своего друга, села на стул у камина, опустила руки на колени сложив ладони вместе. Арчибальд оглянулся в её сторону. Вытянутое, смуглое лицо в свете дрожащих огней будто отлито из золота, напоминало старинную маску жрицы иных богов, никак не его знакомую.
Прикрыв веки, юноша подошёл к столу, увидел письмо, а подле — перо и чернильницу.
Скинув рюкзак в кресло, включив настольную лампу, стоявшую поодаль, хозяин особняка потянулся к записке. Дрожащей рукой он взял письмо. Лиловые чернила ловили блики огней, от чего на глаза невольно навернулись слёзы. Отерев их, Арчибальд погрузился в чтение.
«Милый… Нет… Любимый… Снова нет. Арчибальд.
Арчибальд.
Если ты читаешь это письмо, мы больше не увидимся. Просто прими это, так здесь всё устроено. Меня больше нет.
Я хотя бы прощаюсь с тобой, в отличии от тебя. Прощаюсь, а всё равно верю, что ты вернёшься. Знаешь, как чёртова надежда, как весточка в никуда. И, в то же время, мне хочется думать, что ушёл ты не просто так, а тоже насовсем. Что по-настоящему нашёл то, что позволяет тебе держаться за твоё время и твой мир. Что это не блажь, а взвешенное решение.
Я много думала о наших последних днях.
О твоих снах. О кошмарах, которыми ты со мной не делился, а просто сообщал, что они приходят к тебе. О твоих шрамах, которые ты так и не убрал насовсем: порез на правом запястье, шов чуть выше поясницы. След на левом бедре. Говорил, они напоминают тебе о чём-то, что случилось с тобой. Что они настоящие, потому и не уходят так просто.
Часто задавала себе вопрос: что помогло тебе найти силы вернуться в место, где тебе больно и плохо. И, если на такое способен даже ты, то, чем я хуже?
Знаешь, это забавно. В день твоего испытания Императрица как раз говорила со мной о том, что тебе следует найти свой дом, что нам лучше расстаться, мол, я слишком сильно влияю на тебя, и ты не развиваешься, а все твои занятия и увлечения так или иначе связаны со мной или желанием удивить, восхитить меня. Я тогда возмутилась. Сказала, что это не правда, что ты делаешь то, что хочешь, сам несёшь ответственность за свой выбор. Что у тебя есть своё место здесь. Свои друзья и цели. И, знаешь, что? В ответ на это Императрица улыбнулась, заключив: «Тем хуже: он тормозит тебя». Никакие доводы на этот выпад она и слушать не желала, напирая на то, что нам следует разойтись, чтобы быть по-настоящему счастливыми.