Архимаг по-приколу (СИ)
— Ннипло-оха…
Пролетавшая в небе уже знакомая нам любопытная ворона-травокур, которую только что обдал странным дымом хомяк, вошла в штопор и воткнулась клювом в землю. Неловко каркнув, та начала очень быстро окапываться и вскоре скрылась в глубине свежевырытой норы.
Хомяк повторно затянулся, и, постепенно синея, заявил:
— Кхаак хатите, а я паалетел…
После чего медленно оторвался от земли и начал постепенно удаляться куда-то в небо. Пепел, сохраняя абсолютный покерфейс, достал из кармана моток лески и быстро привязал один конец к лапке хомяка, после чего, аки детсадовец с подаренным на день рождения синим воздушным шариком, поплёлся в сторону Академии. Хомяк в это время откуда-то из-под облаков старательно косплеил Винни Пуха:
— Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не хомяк… А как приятно тучке на землю сделать "шмяк!"… Эх, Пятачка бы… На сало…
Пока шаман рассказывал о различных способах приготовления свинины, мы дружно перешли через портал во двор Академии и пошли искать Вацлава, выводить из хомяка ярко-синюю дрянь. Сам Пихтуш к этому времени приобрёл мягкий ультрамариновый оттенок.
Бродя по коридорам и переходам Академии, Пепел мстительно обтирал ойкающим хомяком самые пыльные потолочные закоулки. На вопрос "Зачем?" тот, используя шамана вместо пипидастра, протирая люстру в одном из холлов, жёстко ответил:
— А нефиг дурь курить! Тем более незнакомую.
Крыть было нечем, поэтому мы заткнулись.
Найдя скучающего ректора в медкрыле, мы спустили Пихтуша из-под потолка и, предварительно наложив на него "регенерацию" и "обезбол" передали его "на обесцвечивание" повеселевшему ректору, который тут же закрылся в палате со словами"…а полученным в результате операции веществом покрасим южную башню". Короче, П — прагматичность.
Сбагрив хомяка специалисту, Пепел прилёг на близлежащую койку и тут же отрубился. Из-за двери палаты, в которой лежал хомяк, донёсся странный гул. Мы с Витей переглянулись и быстро ретировались, захватив с собой кушетку с Пеплом.
Затащив койку с так и не проснувшимся Пеплом ко мне в комнату, мы, утерев пот и проклиная свою забывчивость (маги мы всё-таки или нет? Могли бы и так закинуть) расположились за столом, перелистывая книги и справочники из моего шкафа.
В один момент рука вместо справочника нащупала нечто шарообразное. Вытянув это "нечто" которое было тем самым забытым мною "Смешариком", я повертел шар в руках. Закопошившийся было Витя резко отпрянул от магическо-психоделической конструкции и опасливо спросил:
— Ты это где нашёл?
Я пожал плечами:
— Сам сделал.
ИскИн, немного помедлив, сообщил, аккуратно пятясь к лестнице:
— Ты бы её у себя не хранил. Чисто на всякий случай. Вдруг разобьёт кто-нибудь случайно — мы потом что делать будем?
Я перевёл взгляд на сферу.
— Я думаю, если это разобьётся рядом с нами, нам уже будет глубоко пофиг.
Мы помолчали. В окно медленно влетел Чеширик и, так же медленно выхаживая перед нами, вкрадчиво спросил:
— Не желаете ли оказать посильную помощь нашему артефактных дел мастеру?
Мы с Витей переглянулись. Я осторожно спросил:
— А чем именно?
Чешир сверкнул глазами:
— О, это тайна, окутанная мраком. И если вы не сможете…
— Короче, ты не знаешь, верно?
Кот печально захлопнул варежку и просто кивнул.
— Тогда чего размусоливать? Пошли.
Аккуратно спустившись из окна и прихватив с собой орущего что-то про боязнь высоты Виталю, судорожно вцепившегося в сдавленно мявкнувшего кота, я полетел к хомячьему холму.
Прибыв на место, я, предварительно отцепив ИскИна от кота, начал оглядываться в поисках камушка, справедливо рассуждая, что где он — там и гном, и не прогадал, увидев чуть ниже на склоне длинную борозду метровой ширины, на конце которой величественно высился упавший камушек. Приблизившись поближе, разглядел и Гимли, с мрачным видом привалившегося к боковой грани камушка и взиравшего на лежавший перед ним огромный набор инструментов, от надфиля до лома, с нескрываемым недовольством.
Увидев меня, настроение гнома резко поползло вверх: он приветливо помахал рукой, мол, спускайся скорее, и начал стучать по одной из граней поднятым молоточком.
Пока я шёл, камень ярко замерцал и в моей голове раздался чей-то безэмоциональный, бесформенный голос:
— Иди ко мне… Твой путь окончен, сталкер… Иди ко мне… Я вознагражу тебя… ИДИ КО МНЕ…
— Да ты задолбал! — гном с силой ударил о камень подобранным здесь же здоровенным молотом, отчего по земле прошла вибрация, как от навернувшейся многоэтажки, а голос тут же заткнулся. Спустя несколько секунд закончилось и светопредставление.
Когда я наконец подошёл, Гимли, сразу переходя к делу, сообщил:
— Я его уже часов восемнадцать ковыряю, а в итоге даже царапины не оставил! Можешь его магией своей на пластины растащить?
Я, оглядев гладкую матово-чёрную поверхность, ответил:
— Не знаю, надо попробовать. А какие пластины нужны?
— Вот все размеры, — гном достал из-за пазухи лист ватмана с чертежом, — здесь, здесь и здесь должны быть выемки.
Я с чувством смутного узнавания принял чертёж и начал вглядываться в подозрительно знакомые линии.
— Так ведь это Стоунхендж?!
Гном нахмурился, забрал чертёж, почесал затылок и ответил:
— Ну да. А ты что думал, он у вас там просто так стоит?
— А почему тогда не работает?
— Так материал не тот.
— А смысл тогда строить?
— Так макет ведь.
— Согласен, логика железная.
Я вновь повернулся к камушку. Потом напрягся, сосредоточился и представил, как кусок камня отделяется от общей глыбы. Пошло крайне неохотно: пробежала небольшая трещенка на торце, чуть сдвинулась грань, и на этом всё. Зато гном с радостным криком бросился к трещинке, и, попеременно используя кучку зубил и большую кувалду, за пять минут высек весь кусок.
Остаток от камушка снова засветился. Голос вновь появился, но уже с ноткой обеспокоенности:
— Сталкер… Я исполню твоё желание… Говори… Стой… Что ты делаешь?..
Сбросив кусок рядом, гном с энтузиазмом начал разбирать остальное.
Голос не умолкал:
— Твои сокровенные желания известны мне… Я готов их выполнить…
Гном особенно сильно приложил зубилом об трещину.
— Только ПРЕКРАТИ!..
Мне же оставалось только смотреть на совершаемую работу, периодически поддакивая полностью игнорировавшему завывания камушка и совершенно не закрывавшему рот гному, одновременно рассуждавшему про шкалу магической твёрдости, удельное магическое сопротивление материалов, дорогую гречку и гномье пиво. Причём одна тема вплеталась в другую столь органично, что уши развесил даже обычно дремлющий Чеширик. Голос становился всё тише.
За полчаса камень был разобран на части до основания, отполирован и разложен по нумерации согласно чертежу. После последнего удара над ним возникла белёсая тень, голосом того самого Голоса пропевшая:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх,
Я свободен, с диким ветром наравне,
Я свободен, наяву, а не во сне… [1]
После чего тень быстро развеялась. Вот честно, меня сейчас душил жуткий смех. Просто представьте себе Монолит, поющий Кипелова. Представили? А я это только что увидел.
***
Где-то в соседнем мире…
Боевой журнал, полковник Ковальский
Небольшая группа военных, засевших в здании бывшей прачечной, была послана с целью занять ключевые точки на вновь доступных после стольких лет Припяти и ЧАЭС. В результате невыясненных обстоятельств все шесть вертолётов операции "Фарватер" потерпели крушение. Мы — это всё, что осталось от операции. Рады были бы и отступить, но выхода из Припяти с нынешними силами нет и не будет: тут и мутантов больше, и кордонов фанатиков — пруд пруди. Ещё и радиосвязь активно глушится во всех диапазонах неизвестным группе устройством. Неся большие потери, нами было выяснено, что известные нам наземные пути эвакуации невозможны — только по воздуху. Выхода нет, но мы будем биться до последнего патрона…