Кейдж (ЛП)

— Нет, мэм, я бы скорее отрезал себе руку, чем когда-либо причинил ей боль, но все равно это сделал. Пытаясь не причинить ей боль, я сделал это, и теперь понятия не имею, можно ли это исправить.
— Милое дитя, настоящую любовь всегда можно исправить. Когда любишь кого-то так сильно, как любите друг друга вы с моей Мели-Кейт, в мире нет ни одной горы, на которую можно было бы подняться, когда нужно что-то исправить.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь контролировать турбулентность, которая сеет хаос в моем теле.
— Я не могу потерять ее. — И это не так просто, как звучит. Потерять ее было бы невообразимо.
— И ты не сделаешь этого, дорогой. Ей нужно время, чтобы переварить это. Я знаю свою девочку, ей больно, но она держится подальше, потому что ей нужно собраться с мыслями. Ее сердце быстро успокоится, и она будет готова поговорить.
Впервые после звонка Акселя этим утром у меня появилось слабое предчувствие, что, возможно, есть какая-то надежда и все будет хорошо. На данный момент я должен в это верить, потому что, если Лилли не права, не знаю, что я буду делать.
— Как Вы можете не винить меня, Лилли? — Я шепчу эти слова в ладонь и почти надеюсь, что она их не услышит.
— Винить тебя в чем? Винить тебя в том, что ты перенес ужасную потерю? О, милый, ты здесь такая же жертва, как и мы. Ты потерял кого-то, кого нежно любил, и никто никогда не осудит тебя за то, как ты решил справиться с этим. Каждый скорбит по-своему. Ты сделал все, что мог, чтобы защитить мою Софию, даже когда ты ее не знал, и, милый, единственное, что это делает, это заставляет меня любить тебя немного больше. Ничто из этого, из того, что происходит с тобой и Мели-Кейт, или из того, что случилось с твоей Грейс или моей Софией, никогда не должно ложиться на твои плечи. Твое сердце все это время было в нужном месте, ты просто не осознавал этого.
У меня так долго не было материнской фигуры в моей жизни, и учитывая все, что произошло со вчерашнего дня, в этот момент это просто становится чересчур. Знание того, что родная мать Мелиссы не смотрит на меня и не желает мне смерти после того, как узнала все, почти заставляет меня чувствовать, что меня простили за неудачу. Я, впервые с тех пор, как потерял Грейс, не испытываю непреодолимого чувства вины.
— Простите, — бормочу я, прежде чем наклониться вперед и спрятать лицо в ладонях. — Мне жаль. — Мне требуется секунда, чтобы успокоиться, но она просто сидит там и мягко расчесывает мои волосы, произнося ободряющие слова. На самом деле в мире нет ничего лучше материнского прикосновения, даже если эта мать тебе не родная.
Когда я, наконец, могу контролировать вихрь, который кружится внутри меня, я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом. Она вытирает глаза одним из своих полотенец и мило улыбается мне.
— Грег, если у меня когда-либо и были сомнения в том, насколько велико твое сердце, ты только что доказал это без вопросов.
***
Я остаюсь с Лилли на несколько часов и помогаю ей закончить кое-какие дела по дому. Мне нужно быть рядом с ней, с кем-то, кто связан с Мелиссой, но мне также нужен комфорт, который она предлагает. Когда я ухожу, она заключает меня в объятия и желает удачи.
Последнее место, куда я хотел бы пойти, — это дом. Я хочу покататься по Хоуп-Тауну, пока не найду свою девушку и не отвезу ее домой. На данный момент я чувствую, что мог бы продолжать, пока не встречу Оушена, если бы это означало, что я мог бы заключить свою девушку в объятия. Потребность держать ее в своих объятиях непреодолима, но я знаю, что Лилли была права. Ей нужно время. Итак, я буду сильным и дам ей его.
Я пробыл дома всего несколько минут, когда услышал, как со щелчком открывается входная дверь. Я мгновенно выключаю телевизор и встаю с дивана, ожидая увидеть, кто идет по коридору. Это мог бы быть один из парней, но я молюсь, чтобы это была Мелисса.
Когда она появляется в поле зрения, у меня слабеют колени, и я почти сажусь. Хотя я вижу, что она расстроена, она все равно самая красивая из всех, на кого я когда-либо смотрел.
 
— Привет, — слабо произносит она.
— Красавица, — шепчу я, — Боже, детка.
Глава 23
Мелисса
Когда открываю дверь, я наполовину ожидаю, что он набросится на меня, но когда я нахожу его стоящим посреди гостиной, выглядящим хуже, чем я себя чувствую, я не могу не чувствовать себя сукой мирового класса за то, что сбежала от него. Но мне нужно было время. Время собраться с мыслями и убедиться, что я не сделаю или не скажу чего-то такого, чего не смогу взять назад. Если бы мы увиделись раньше, то даже не знаю, что бы сейчас было. Я просто знаю, что это было бы некрасиво.
Он выглядит так, словно из него выжали все соки. Он стоит там в той же одежде, в которой ходил на работу накануне, его волосы растрепаны, как будто он снова и снова проводил по ним руками. Но не его одежда или прическа заставляют меня остановиться, а его глаза. Эти яркие детские голубого цвета, в которые я влюбилась, выглядят разбитыми. Его красивое лицо сейчас бледное из-за дневной щетины, а под налитыми кровью глазами темные круги. Моя ночь, возможно, была тяжелой, но что-то подсказывает мне, что его была еще хуже.
Мы просто стоим несколько минут, чувствуя неуверенность в том, где оба находимся, но когда я вижу, как одинокая слеза скатывается по его щеке, я больше не выдерживаю дистанции. Бросив ключи и сумочку на пол, я срываюсь с места и бросаюсь в его объятия.
— Мне жаль, так жаль, — прерывисто шепчет он мне в волосы.
— Я знаю. — Да, после того как выплеснула все прошлой ночью и почувствовала, что моему миру пришел конец. Когда я проснулась этим утром, боль прошла, но гнев остался. В глубине души я знаю, что Грег никогда бы намеренно не причинил мне боль, но это все равно больно. Из всего мусора, который Мэнди бросила к моим ногам прошлой ночью, я знаю, что он бы ей этого не рассказал. Он мог бы упомянуть Саймона мельком, но он никогда бы не заговорил обо мне… о нас, вот так. Мне легче понять его мотивацию, когда я оставляю это в прошлом.
После того, как я попросила Эмми забрать меня этим утром и отвезти обратно в Хеви за моей машиной, я поехала прямо на могилу Фиа и поговорила с единственным человеком, который, как я знала, могла меня понять.
Часы. Я часами лежала на прохладной траве рядом с могилой моей сестры и разговаривала с ней. Было нелегко разговаривать с кем-то, кто не мог ответить тебе тем же, но я нуждалась в ней, и это было лучшее место.
Когда я закончила беседу с холодным надгробием Фиа, я поняла одну вещь. Этот человек сделал бы все, чтобы защитить меня. Он защитил бы мое тело своим собственным. И он защитил бы мои чувства и мое сердце, скрыв от меня что-то, что могло бы нанести ущерб. Я знала, что он делал то, что считал правильным. Просто сделал это не совсем корректно.
В конце концов, мне пришлось спросить себя, смогу ли я жить без этого мужчины в своей жизни только потому, что он что-то скрывал от меня. Ответ: нет.
— Я не думал, что ты вернешься, — бормочет он мне в шею. Он нежно целует меня и громко вдыхает. — Я бы выследил тебя к обеду. Дать тебе пространство было самым трудным, что я делал за долгое время.
— Знаю. Мне нужно было проветрить голову.
— Прости. Ты понятия не имеешь, как мне жаль, что я просто не сказал тебе, но мы только стали парой, и я не знал, как ты справишься с этим, детка. Я планировал рассказать тебе, просто не знал, как. — Его глаза ищут мои, умоляя услышать его слова. — Я причинил тебе боль, и это съедает меня изнутри.
— Прекрати, пожалуйста? — Его губы сжимаются, и я поднимаю руку, чтобы мягко провести по ним пальцами. Его глаза продолжают умолять меня, прося прощения, в котором он не нуждается. — Теперь я понимаю, почему ты это сделал, и все в порядке. Прошлой ночью я была так погружена в свои мысли, что мне просто не стоило возвращаться домой. Мне жаль, что я убежала, но я должна была. Я знаю, это звучит по-детски, но я должна была.