Верь мне (СИ)

Я себе не принадлежу… Я нуждаюсь в сексе... Я нуждаюсь в нем! Немедленно!
Поднимаюсь и ползу к Саше. Оказавшись лицом к лицу, с первым же вздохом выдаю свое кричащее волнение. В попытке перекрыть это, не своим от возбуждения голосом заявляю:
– Дело не в любви… И не в тоске… Я просто хочу тебя… Как раньше… Без каких-либо тормозов…
Он не отвечает. Молча тянет меня на себя, пока не обхватываю его бедра ногами. Ощутив его плоть между своих складок, едва не визжу. Прикрывая веки, прячусь от раскаленного взгляда, которым Георгиев меня распинает. А когда он, приподняв меня, направляет в мое влажное и трепещущее от похоти лоно головку члена, закусываю верхнюю губу и протяжно мычу.
Крупные ладони Георгиева оказываются на моих бедрах. Давят, заставляя меня опускаться. Я, не отрывая глаз, мотаю головой, показывая, что не готова.
Но он не воспринимает этот жест, как должен.
Резко нажимая мне на ягодицы, одновременно толкается пахом вверх. И я со всей дури насаживаюсь. Зубы соскальзывают, рот распахивается в коротком рваном крике.
– Блядь… – все, что я слышу от Сашки.
Сама его обматерить готова. Но по итогу только слезы из глаз брызгают.
– Тебе больно?
Я всхлипываю.
– Нет…
На самом деле понять не могу, что чувствую. Меня за секунды будто бы разорвало. Горячий и твердый член Саши ощущается неоднозначно. Мне дискомфортно до ужаса. И вместе с тем жутко приятно.
– Ты дико твердый и… просто огромный…
Пока его плоть не начинает пульсировать, кажется, будто что-то неживое впихнули.
– Все как обычно, – утверждает Георгиев сипло. – Не вырос.
– Угу… Только перезрел… – шиплю я, до сих пор в страхе пошевелиться. – Баклажан, блин…
– Ты сегодня необычайно мила, малыш…
– Боже, не двигайся! – ору задушено и, качнувшись к нему, вся сжимаюсь.
– Я не двигался, – цедит Сашка, жестко впиваясь в мои ягодицы пальцами. – Это ты… Разожми тиски, Сонь…
– Как? – потерянно выдыхаю я.
– Расслабься.
– Угу… Сейчас…
Ничего особо не получается. Я почему-то вспоминаю все наши неудачные попытки лишить меня девственности и чувствую себя так, будто уже никогда с этого члена не встану. Ну, знаете, тот самый совет: если в вас загнали нож, не вынимайте его до приезда скорой.
Боже…
– Это провал… Полный провал… – тарабаню я, погружаясь в какую-то странную панику.
Но потом… Ладонь Георгиева невесомо скользит по моей спине вверх. Я вздрагиваю и вся покрываюсь мурашками. Когда он сжимает рукой заднюю поверхность шеи, со вздохом приоткрываю глаза. В этот миг Саша начинает неторопливо и влажно целовать мои плечи, ключицы, грудь… Стон вырывается из моего рта, еще до того, как он всасывает сосок. А уж когда включается это волшебство, я вспыхиваю и забываю о дискомфорте совсем. По факту, конечно, просто возбуждаюсь и расслабляюсь.
Издавая что-то наподобие мычания, начинаю медленно раскачиваться. Чувствую, как в этот момент по Сашиному телу проносятся судороги, и безбожно смелею. С громким и хриплым вздохом приподнимаюсь. И с жарким стоном опускаюсь обратно.
– Боже… – толкаю почти беззвучно, сжимаясь вокруг восхитительного члена своего принца.
Он больше не ощущается огромной стальной арматуриной. Сейчас это, точь-в-точь как раньше, священный жезл любви.
– Я люблю… – рвется из меня в пылу страсти. «Тебя» не успеваю добавить. Сашка напрягается и до боли сильно стискивает меня. С жестким насасыванием выпускает сосок на волю. И ждет, конечно, продолжения. Я выкручиваюсь, как могу: – Я так люблю твой член…
– Блядь, Соня… – практически рычит он. Подавшись ко мне всем телом, властно сжимает. – А я люблю тебя, – заявляет агрессивно прямо в губы.
А потом… Набрасывается на мой рот с каким-то штурмующим поцелуем. По моему сердцу будто молния шаркает. Я резко начинаю всем телом трястись. И все равно… Отвечаю на этот яростный поцелуй, насколько это только возможно, учитывая его агрессивно-доминирующее поведение.
Двигаться он мне больше не позволяет. Сжимая, вбивается в мое тело самостоятельно. И это так чересчур сильно, так одуряюще грубо, так чрезвычайно кайфово… Если бы мой рот не был занят, я бы определенно орала.
 
Хлюпающие звуки создают поражающее звучание. Кажется, будто в маленькой, стиснувшейся до размера этой жалкой кровати, комнатке эхо плывет.
Мне не хватает кислорода. Я практически задыхаюсь. Чувствую ужасающую асфиксию. Тело раздувается и содрогается. Ребра будто вовнутрь заламывает. По щекам струятся слезы. Но я ощущаю приближение оргазма, и, черт возьми, это единственное, на чем я способна сфокусироваться.
Саша кончает первым. Возможно, таким образом наказать меня желает. Да только я, едва его член дергается и начинает толчками выбрасывать мне в матку сперму, все это принимаю с аномальной гиперчувствительностью. Стрелы удовольствия прошивают меня насквозь. И я, захлебываясь от иступленного восторга, безвольно отшатываюсь назад, пока не падаю. Хватая губами воздух, не сразу понимаю, что Саша наваливается сверху. С оглушающими стонами кусает мочку моего уха и продолжает до последнего неистово вколачиваться в мое тело.
– Охуеть, Солнышко… – хрипит он минутами позже. – Охуеть… – с шальной и какой-то мечтательной улыбкой закидывает голову назад. Натужно вдыхает. В уголках глаз слезы блестят. Но он совершенно точно счастлив. – Все нормально? – спохватываясь, смотрит мне в лицо.
Я могу лишь покрываться пятнами стыда. Чувствую это так явно, что труба. Кожу будто стремительно поражает какая-то вирусная фигня.
– Нормально, – наконец, выдыхаю с трудом.
И все-таки Георгиев извиняется.
– Прости…
– Я же сказала… Все в порядке…
Единственное, что мне в эту секунду нужно – это чтобы он вытащил из меня член, позволил подняться и куда-то спрятаться.
Но…
– Ты же просила, как раньше. Без тормозов, – припоминает мой лютый бред. – Затрахаю тебя сегодня, моя порно-Соня-лав… Прости, – это уже авансом летит. Пока я перевариваю всю эту информацию, Саша прижимается к моей переносице лбом и выталкивает тоном, от которого меня перебивает дрожь: – Соскучился. Сильно, малыш.
– Боже, Георгиев…
– Покурим?
Лежи, догадывайся, что на этот раз подразумевает. Паника накрывает до того, как какие-то ниточки распутываю.
– Черт… Хватит, Саш…
– Не хватит, Сонь. Я ни хрена и не понял за раз.
– Да иди ты, блин… – вырывается у меня вместе со всхлипыванием.
– Куда? – уточняет непробиваемый принц удручающе серьезно.
– К дьяволу, Георгиев! Там тебе самое место!
Он на мой выпад ухмыляется.
– Только с тобой, малыш.
Чмок в верхние губы. Чпок из нижних.
«Вытянул… Поднялся… Слава Богу…» – навязываю себе мысленно.
Сдвигая дрожащие ноги, закрываю ладонями лицо.
– Ты застеснялась?
Вот теперь в голосе Георгиева совершенно точно смех вибрирует.
– Сонь?.. Малышка?..
– Сказала же, иди к дьяволу! – разъяряюсь я.
Подскакиваю с кровати и, даже не взглянув на него, устремляюсь к двери.
– Хочу, чтобы ты позже еще поскакала на моем члене, Соня-лав, – прилетает мне в спину от охамевшего бывшего. – Сама.
Резко разворачиваюсь. Прищуриваясь, отчаянно ругаю себя за то, что любуюсь этой наглой голой борзотой.
– Я же твой главный герой, да? – лыбится вовсю. Похоже, от счастья окосел не на шутку. Прямо-таки развезло! – Я помню, Сонь.
Хотела бы я заявить, будто в свою очередь забыла все, что ему когда-то говорила… Но не могу. Даже когда злюсь на него, врать не получается.
– Прежде чем покидать спальню, надень трусы, Санечка, – улыбаюсь натянуто. – А то не будет на чем скакать, мой главный антигерой! – выпалив последнее, наконец, вылетаю из спальни, хлопнув при этом дверью с такой силой, что, ей-Богу, вся наша многоэтажка сотрясается.
 20 
Я много всего хочу .
© Александр Георгиев
Помимо своих вещей, сложенных аккуратно на самой верхней полке в Сонином шкафу, нахожу два комплекта самого, мать вашу, сасного женского белья.