Бедовый месяц

– Я к тому, что не надо делать ее полностью глухой! Это негуманно. Но чуток глуховатой, по-моему, уместно. И ей хорошо, и нам тоже… неплохо.
У Филиппа выразительно изогнулась одна бровь. То ли от удивления, то ли от нервного тика.
– Но только на эту ночь! – добавила я. – Иначе мы с утра ее не добудимся.
Как два вынужденных заговорщика, мы тихонечко, стараясь не скрипеть ни половицами, ни дверью, вернулись в комнату. Лидия лежала на кровати, прикрывшись своим одеялом, и крепко спала. В ошарашенной тишине было слышно безмятежное сопение.
Я жалобно посмотрела на Филиппа и прошептала:
– Если я лягу посередке, то вы даже не заметите ее присутствия.
Он прикрыл глаза и потер переносицу, что-то серьезно обдумывая. Может, вспоминал, какое содержание прописал в брачном контракте в случае развода, и подсчитывал, заслужила ли я эту весьма внушительную сумму, пробыв его женой меньше суток.
– Не так я себе представлял первую брачную ночь, – пробормотал он.
– Понимаю, вы хотели хорошенько выспаться, – тихонечко поддакнула я, следуя совету тетушки «соглашайся с мужем во всем, через сорок лет объяснишь ему, что он кретин».
Филипп для чего-то снял с вешалки пальто и начал его надевать. В сугроб, что ли, решил закопаться или просто прогуляться?
– Вы куда? Хотите снять еще одну комнату?
– Если бы здесь были свободные комнаты, ваша тетка лежала бы в своей, а не в нашей кровати, – проговорил он. – Ухожу в общую залу.
– Тогда идем вместе!
– Зачем? – насторожился Филипп.
– Я ваша жена и обязана разделять все жизненные тяготы.
– Не лишайте себя радостей спокойного сна.
Наверное, он представил, как следом за нами в общий зал, где на деревянных раскладушках спали те, кому не хватило крон на отдельную комнату или же не досталось отдельного закутка, потянутся все мои родственники. Управлять парадом будет тетушка Клементина, Лидия о кого-нибудь споткнется и поднимет переполох, а потом дядька Рендел громыхнет драконьим ревом и распугает всех конкурентов на мирный отдых.
– Вы уже спали на раскладушках? – нешуточно всполошилась я. – Спину потом не прихватит?
– Не беспокойтесь, у меня здоровая спина, – отозвался он, продвигаясь к выходу.
– Если вдруг не хватит раскладушки, то возвращайтесь! Как-нибудь разместимся.
– Хорошенько выспитесь, дорогая жена. – Он бросил на меня выразительно-ироничный взгляд. – Поставьте на замок заклятие, чтобы никто не вошел.
Филипп скрылся за дверью. Я стояла посреди комнаты и не верила, что умудрилась выставить мужа из спальни в нашу первую брачную ночь. Если мы вопреки всему дотянем до старости, то расскажу эту историю нашим внукам. А еще лучше – напишу мемуары с самыми позорными моментами своей жизни.
Погода в горах непостоянная, как ветреная кокетка. К утру тучи разошлись, явив бескрайнее прозрачное небо и потрясающий воображение Сумрачный пик на горизонте, словно окутанный сизой дымкой. О ночной непогоде напоминали лишь искрящие на солнце сугробы, да глубокие колеи на дороге.
О том, как спалось мужу в общей зале, легко угадывалось по его настроению и непроницаемому взгляду, обращенному в бесконечность. Тетушки и дядька Рендел с самого пробуждения так отчаянно доказывали, какие они деликатные и незаметные люди, что лишний раз старались не попадаться Филиппу на глаза. Молчком уселись в расписной коробчонок, полностью признав право молодых ехать в просторном комфортном экипаже, присланном из гостевого дома. Ну просто образчик кротких родственников! Сердце радовалось.
И оно радовалось бы гораздо больше, если бы ночью не случилось неловкости с Лидией. Пропустив дурацкие вопросы о том, как ему спалось – очевидно, что не очень хорошо, – я сразу начала каяться:
– Филипп, я чувствую себя чудовищно оттого, что вам пришлось уйти в общую залу. Мне жаль.
– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – отозвался он, снимая с измятых брюк ворсинку. Не воображаемую, а самую настоящую.
Вообще, возникало ощущение, что возле него спал кот. Или даже два кота. Так и представлялось, как он спихивал с себя хвостатых тварей, но они наседали, отвоевывая пространство на раскладушке.
 
– Я почти не спала.
Мягко говоря, обеспокоенность мужниным благополучием была сильно преувеличена. Едва коснувшись подушки, я провалилась в такой крепкий сон без сновидений, что с утречка Лидия с трудом меня добудилась.
Оказалось, что тетушка Клементина, недосчитавшись сестры, решила, будто та сбежала с незнакомцем в неизвестном направлении, и, видимо, поторопилась поделиться радостной вестью. Почему-то идея, что Лидию украли, в голову ей не пришла. Обнаружив беглянку в комнате для молодоженов вместо моего новоиспеченного супруга, тетка впала в глубокую задумчивость и сделалась очень тихой. Во всех смыслах этого слова.
– Филипп, мне действительно очень жаль! – с душой повторила я.
– Вы уже говорили, – уронил он.
– Я хочу еще раз повторить, чтобы вы поняли, насколько мне жаль. Очень!
– Не беспокойтесь, я понял. – Он бросил на меня нервирующий взгляд из-под ресниц.
– Хорошо, – вздохнула я и, сама от себя не ожидая, выдала глубокую мудрость от Марджери Торн, полученную во время ее приезда в Энтил: – Взаимопонимание – путь к счастливой жизни.
Филипп подавился на вздохе и едва слышно кашлянул в кулак. Ладно, согласна: большой перебор. До взаимопонимания нам, как на костылях до Сумрачного пика.
Дальше мы ехали в обоюдном молчании. Не знаю, о чем думал муж, глядя в окно, но я зачем-то подсчитывала в уме, как далеко в горах можно доскрестись на костылях. Очень успокаивающее занятие, к слову. Так расслабилась, что едва не начала зевать.
Как оказалось, гостевой дом назвать именно «домом» не повернулся бы язык ни у одного вменяемого человека. Это был старинный замок с облагороженным фасадом, подновленной въездной площадью и помпезным парадным входом.
Значительный и тяжелый, он стоял на фоне горы, прикрытой снежной шапкой, и высокомерно возвышался над уютной курортной деревушкой. Одной из тех, что любили изображать на цветных карточках, которые продавали в книжных лавках по четверть кроны за штуку.
У дверей нас встретил импозантный распорядитель в камзоле с вышитой на груди эмблемой гостевого дома. Пока мы поднимались в холл по длинной лестнице, покрытой красным ковром, он убеждал нас, как неимоверно горд, что Филипп Торн выбрал для медового месяца их гостевой дом. Муж высокомерно молчал, чем нервировал не только раздухарившегося многословного распорядителя, но и нас всех.
Когда мы оказались в холле, я на секунду ослепла. Не от богатой обстановки, а от яркой люстры на сотню магических огней, каскадом спускавшейся с потолка и отбрасывающей вокруг мозаичную тень. Народу в дорогом гостевом доме было ничуть не меньше, чем в дешевом постоялом дворе. Казалось, что вся столичная публика, только вчера поглощавшая тарталетки на свадьбе, переместилась на зимний курорт. Правда, по большому счету, на нас никто особенно не обращал внимания, разве что некоторые бросали любопытные взгляды.
– Ваши апартаменты давно готовы, господин Торн, – отчаявшись выбить из гостя хотя бы слово, докладывал распорядитель.
– Попросите кого-нибудь проводить родственников моей супруги в их номера, – наконец пожелал разлепить губы господин Торн.
– Совершенно незачем, – обрадованно объявил распорядитель. – Мы устроили все по высшему разряду! Вы живете на одном этаже.
– Простите? – от чудесной новости Филипп даже притормозил.
Мы тоже всей кучей притормозили, а заодно попятились, собираясь вокруг дядьки Рендела. Вообще, сбиваться в стайку было тактически недальновидно. Если придется прятаться, то мы споткнемся друг о друга и устроим большую свалку.
Распорядитель замялся, видимо, решив, будто что-то напутал.
– Как вы и велели в письме, – почти с отчаянием напомнил он и почему-то уставился на меня, словно именно я была главным недовольным элементом. – Просторные апартаменты по соседству. С видом на горы и балконом. Одни для молодоженов, другие для их сопровождающих. Правда, номера не совсем по соседству, а в разных концах коридора… Мы, конечно, попробуем что-нибудь поменять, но вы же понимаете, высокий сезон. Все лучшие номера выкупили еще с осени.