Год Быка

Причём сделал он это ещё на лыжне в лесу, по пути от Новокосино в Салтыковку. Платон заранее планировал прервать свой лыжный поход коротким привалом у Егора с Варварой, дабы оговорить с ними подготовку к предстоящему юбилею Ксении.
Там же он собирался дать своякам послушать и своё новое произведение.
Но у Егора уже гостил один из соседей. Платон сразу обратил внимание на такого же высокого, как и хозяин, очень худого мужчину средних лет. Они уже немного выпили и были навеселе, особенно гость.
Тот был не только высокого роста, но и имел очень длинную шею.
Полукруглые, слишком покатые плечи и кривые, короткие ноги в сочетании с походкой вразвалочку внизу и держанием вертикали в верхней части тела, придавали ему, при взгляде на него сзади, облик гуся. А его вытянутое лицо с длинным, прямым носом на маленькой головке подкрепляли его облик и спереди. Весь его габитус напоминал гуся. Но самое смешное в его обличье, была… его фамилия. Она естественно была… Гусев!
И Егор называл его не иначе, как «Гусь». Больше слушая словоохотливого хозяина, тот говорил мало и очень кратко. И если краткость – сестра таланта, то краткость Гуся была самой младшей его сестрой.
Платону невольно пришлось на время присоединиться к компании, став третьим, но пить он естественно не стал, а дал Егору послушать запись с диктофона, вызвав у того восторг.
Сидячий Гусь, смешно задрав голову, насторожился:
– «А что там?».
– «Да Платон стихи пишет!» – пояснил хозяин.
– Да-а? Не пьёт, поэт…, наверно и в партии был?» – ни к селу, ни к городу вдруг вылетело из-под задравшегося в вопросе клюва.
– «Да я и в партии был не рядовым членом с маленькой головкой, а настоящим коммунистом!» – чуть раздражённо ответил Платон.
– «Я смотрю, ты теперь владеешь словом, как мушкетёр шпагой! Виртуозно! Легко можешь ранить, а то и убить!» – как бы пришёл на помощь гостю Егор.
После чего несладкая парочка опрокинула ещё по стопке водки. Неожиданно вошла раздражённая беспричинным застольем Варвара и, увидев, как Егор непроизвольно почесал причинное место, вдруг выпалила:
– «А ты чего свой… своего кукушонка чешешь? Не мылся, что ли?!».
– «А почему ты мой член обозвала кукушонком?» – обиделся муж.
– «А потому, что ты его… вкладываешь в чужие гнёзда!» – вдруг ошарашила всех его ревнивая хозяйка.
– «Ну, ты, мать, совсем спятила!? Опять что ли телевизора насмотрелась!» – пришёл на помощь Егору Платон.
К счастью, обстановку неожиданно разрядил заржавший, как жеребец, Гусь. Платон, воспользовавшись случаем, сразу перевёл разговор на подготовку к пятидесятилетию Ксении вообще, и квартиры в высотке на Котельнической в частности.
А Варвара тут же выпроводила гостя:
– «Гусёнок! Хватит спаивать моего мужа, он ведь бросил! А то он тебе… потом отремонтирует! Давай, ковыляй в свой курятник!».
Слава о золотых рук слесаре Егоре, делавшем ремонты автомобилей любой сложности, качественно и за умеренную плату, причём в гараже заказчика, уже разлетелась по Салтыковке.
Теперь она перевалила через железнодорожную колею на север, где и жил его новый клиент Гусев.
От таких слов хозяйки Гусеву ничего не оставалось делать, как улетать восвояси.
После обсуждения вопросов подготовки к предстоящему юбилею Ксении Егор вдруг вспомнил о звонке Александра, который поделился с ним радостью, что с помощью Платона, пославшего ему соответствующее стихотворение, удалось несколько наладить отношения с женой. И вовремя.
Ведь с годами у Наталии всё больше стали проявляться черты характера избалованной генеральской дочки, любящей праздный образ жизни.
Она стала даже завидовать некоторым своим подругам, которые в итоге оказались богаче её, и успешнее, мужья которых зарабатывали намного больше Александра и полностью содержали семью, в чём она постоянно упрекала мужа.
Это естественно сказалось на взаимоотношениях супругов.
В душе Саша всё больше и больше отдалялся от Наташи, становясь более замкнутым. Да и редкие его попытки обсудить с нею что-нибудь, разъяснить ей что-то, всегда приводили к спорам и возражениям со стороны жены, к ссорам. А потуги обратить всё это в шутку обрывались её неуместными и оскорбительными репликами.
 
Чтобы как-то помочь Александру, Платон специально написал для него песню, посвящённую его жене, и недавно по телефону продиктовал другу.
Тот был весьма благодарен, и на ближайшем приёме гостей, ближе к вечернему чаепитию, исполнил её на гитаре уже изрядно подвыпившей жене, чем вызвал не только, наконец, её неожиданное одобрение, но и восторг у всех присутствовавших, посчитавших авторство песни за её исполнителем:
 
 
Пусть немало прожил трудных лет,
 
И прошёл через множество бед,
 
Но всегда мне в пути,
 
Как ночные огни,
 
Были эти глаза Натали!
 
 
 
В жизни многое было не зря.
 
Как маяк, на пути мне светя,
 
Направляли они,
 
Чтоб не сбился с пути,
 
 
 
Дорогие глаза Натали.
 
 
 
Натали, ты моя, Натали!
 
Ты чаруешь меня издали.
 
Чуден блеск твоих глаз
 
Я скажу без прикрас,
 
В моём сердце всегда Натали!
 
 
 
Не увяла твоя красота.
 
Лишь коснулась волос седина.
 
Но идёт та тебе,
 
Будто ты в серебре,
 
Дорогая моя, Натали!
 
 
 
Ведь с годами теплеет душа.
 
Ты, как прежде, жена, хороша!
 
Чудный вкус твоих блюд,
 
И домашний уют
 
Создавались тобой, Натали.
 
 
 
Не грусти ты, моя Натали!
 
Хоть пройдёт много лет, не грусти.
 
И полтинник – не срок,
 
Не последний урок.
 
Натали, ты моя, Натали!
 
 
А может даже наличие дорогих гостей, первыми похваливших хозяина, вынудило и строптивую Наталию поубавить свой пыл и согласиться с их мнением, как всегда пуская окружающим пыль в глаза.
Платон, конечно, не забыл это своё сочинение и тем же вечером отослал оба стихотворения своему кумиру, но теперь сразу через ссылку на его сайте.
Десятого, во вторник, неожиданно подошедший юбилей Ксения сначала отметила на работе, где сослуживцы подарили юбилярше большой, тёплый плед, а потом, вечером – вчетвером дома, параллельно принимая телефонные и электронные, включая через WEB-камеру, поздравления.
И конечно Платон огласил жене своё стихотворное послание:
 
 
Себя ведём порой беспечно.
 
И много расточаем сил.
 
Как будто будем жить мы вечно?
 
Как будто каждый Богу мил?!
 
 
 
А иногда не замечаем
 
Мы половиночку свою.
 
А, если взглянем, понимаем…
 
И я себя на том ловлю.
 
 
 
С годами красоты поменьше.
 
Друг другу каждый не так мил.
 
Зато моральных сил побольше.
 
А, кто не знает, тот не жил!
 
 
 
Привязанность, привычка тоже
 
Связали нас на все года.
 
Об этом забывать негоже.
 
А вспоминать… лишь иногда.
 
 
 
Не надо циклиться на сроки.
 
У нас всегда одна беда.
 
Нас закалили все уроки.
 
Сплотили общие дела.
 
 
 
Давно живём одной семьёю.
 
Нас не коснулся адюльтер?
 
Я иногда горжусь тобою.
 
У нас ведь много было дел.
 
 
 
Вот взглянешь на подружку спьяна.
 
И это вовсе ведь не сон.
 
Она совсем уж не Диана.
 
И я давно не Аполлон.
 
 
 
Но ведь красавицы, конечно,
 
Все женщины в расцвете сил.
 
Об этом спорить можно вечно.
 
Но кто, кого, о том просил?
 
 
 
Давно я не писал сонетов.
 
И я себя за то корю.
 
Нашёл я повод для куплетов!
 
Жена, тебя благодарю!