Жена напоказ 2 (СИ)

— У нас с графиней ещё есть оно очень важное и, видимо, совместное дело. Мы поедем в моём экипаже.
— Поезжайте, Перетт, — Мариэтта сразу всё поняла и мягко пожала плечо мужчины, отчего тот, кажется, даже дыхание затаил. — Завтра у вас один день на восстановление после всего этого ужаса и несправедливости. А затем я жду вас в самом рабочем режиме на винодельне. Нам очень многое нужно будет обсудить.
— Как же теперь те лозы, мадам д’Амран? — не забыл о деле месье Орм.
— Надеюсь, совсем скоро с ними всё будет в порядке. Они уже цветут, но болезнь так и не добралась до соцветий.
— Это хорошо, — облегчённо вздохнул управляющий.
И хотел было поправить шейный платок, но его на нём не оказалось. Уж неизвестно, что вообще творилось с ним в эти дни в камере, что он даже некоторой одежды лишился. Зато привычным жестом управляющий пригладил довольно несвежие волосы.
— Нам нужно торопиться, — Мариэтта осторожно взяла Ренельда под локоть и потащила прочь из зала суда. — Я боюсь, как бы с Ивлиной не случилось чего скверного.
— Поясните по дороге.
“Вот и как только эти дамы умудряются влазить в такие неприятности! — возмутился Лабьет, рысцой следуя за графинюшкой. Сейчас он был похож на пажа, который готов нести в зубах её подол. — Их совершенно нельзя оставлять одних!”
Ренельд помог Мариэтте подняться в карету и сел напротив. Кучер гикнул, распугивая толпящихся кругом людей, и экипаж покатил вдоль улицы.
— Так почему вы решили, что с мадемуазель дю Пойр могла случиться неприятность? — вновь вернулся Ренельд к оставленному разговору.
Мариэтта стянула перчатки, о чём-то размышляя. Ренельд невольно опустил взгляд на её изящные ручки, но вновь вернулся к лицу, попутно отметив, как же всё-таки интригующе это идеально скроенное платье подчёркивает все изгибы её фигурки. Кажется, ничего особо выдающегося — и в то же время полнейшая гармония.
“Рен, ты помнишь собственный вопрос?” — Лабьет поднял голову.
Тот и отвечать не стал на очередной укол напарника.
— Ивлина очень многое выяснила. пока искала способ излечить лозы. Даже определила причину, — задумчиво пояснила Мариэтта. — И она предположила, кто может за всем этим стоять. Как будто почерк показался ей знакомым… Кажется, это кто-то из её давних знакомых.
“Ну разве можно ходить к давним знакомым, у которых скверная репутация, в одиночку?! — Лабьет гневно заурчал. — Тотно этим мамзелям нужно прописать терпевтическое покусывание за места, что отвечают за приключения”.
— И куда она отправилась утром?
— Первым делом она собиралась в Санктур. Что-то о нём выяснить.
Проще искать оттуда, где начался её путь — долгий или короткий, неизвестно. А значит, в Санктур и отправились.
В разгар дня быстро передвигаться по улице было не так-то легко. Потому кучеру пришлось придержать коней, и карета покатила чуть медленнее. Мариэтта, явно страдая от неловкости и давящего на неё заклятия, сосредоточенно уставилась в окно. Можно только представить, как тяжело ей находиться с Ренельдом в одном экипаже! Но она держалась с похвальной стойкостью.
Лабьет тоже держался — но не так стойко, как графинюшка. Лёжа на сидении рядом с ней, он постепенно подбирался ближе и ближе, пока наконец не положил свою огромную башку ей на колени.
— Хитрый какой, с ума сойти! — с улыбкой проговорила Мариэтта, гладя его по шее и чуть встопорщенному от удовольствия шерстяному гребню вдоль спины.
— Вы не знакомы даже с десятой долей его хитрости, — предупредил её Ренельд, уже догадываясь, зачем Лабьет строит из себя комнатную собачку. Хоть при его размерах это вообще смешно.
— Пока мне достаточно того, что он перестал меня пугать, — вдовушка вдруг рассмеялась. — Честно говоря, когда я увидела его в первый раз, подумала, что он меня слопает на завтрак.
“Неправда, — поиграл бровями шинакорн, переводя взгляд с лица графини на Ренельда и обратно. — Она слишком худая, чтобы я наелся. И слишком сладкая, чтобы мне не было её жалко”.
— Он на многих производит такое впечатление. В первый миг. Но женщин Лабьет не кусает принципиально.
 
“Да ну. Я просто не кусаюсь без причины, что ты! Помнишь ту профурсетку, что хотела обчистить твой бумажник однажды утром? Вот её я куснул с удовольствием. Она мне сразу не понравилась”.
— Наверное, поэтому у вас такие сложные отношения с женщинами, — вдруг выдала вдовушка. — Их пугаете не только вы, но и ваш напарник. Я не припомню ни одного слуха о том, чтобы у вас была хотя бы предположительная невеста.
— Вы не правы, — усмехнулся Ренельд, внимательно разглядывая заострившееся от любопытства лицо Мариэтты. — Отношения с женщинами у меня большей частью довольно простые. А насчёт невесты… Всё бывает в первый раз. И вообще… Как бы маги долго ни жили, а я не молодею. Нужно попробовать и это.
“Вот ты кокетка старая, — расхохотался шинакорн. — Набиваешься на комплимент? А не дождёшься”.
Ренельд и сам это знал. Но красноречивый взгляд, что бросила на него Мариэтта украдкой, говорил яснее любых слов.
— Я думала, что в жизни вы предпочитаете более острые впечатления, чем женитьба, — иронично прищурилась она.
— Так это смотря на ком.
Графинюшка мгновенно вспыхнула румянцем и чуть сильнее сжала губы, как будто попыталась удержаться от очередной колкости.
Все немного помолчали. Ренельд вдруг вспомнил о том листке со знаками, что так и лежал у него в нагрудном кармане с утра. Само по себе это случиться не могло — вдруг. Как подарок судьбы. И отчего-то казалось, что такой странный эффект обязательно должен быть связан с Мариэттой.
Ренельд тихо вздохнул, чуть ослабляя контур ауры. Протянул лёгкие потоки силы к графинюшке — найти хоть какой-то след, что навёл бы на правильные мысли. В голову ударило пьяной волной заклятия, что опутывало её всю. Пронизывало, кажется, каждую частичку её тела. Это, признаться, значительно усложняло исследование.
“Рен, — заговорщически буркнул шинакорн. — Я тут уже пошуршал… Помнишь, я говорил, что твоя аура как будто стала “дырявой”? Там, в лавке ювелира. Так вот это как раз были следы ауры мадам Конфетки. И знаки, которые ты видел...”
— Это её память. Тёмная энергия, собранная в части заклинания, оставила отпечатки на её ауре. А она передала их мне, обернув в свою силу, — закончил мысль Ренельд. — В момент поцелуя.
“Знаешь, раньше я думал, что это бесполезное лизание. Все эти ваши поцелуи, — едко проговорил шинакорн.  — А теперь понимаю, что и от них есть толк”.
— Сегодня у вас с мадам д’Амран прямо день открытий, — сухо резюмировал Ренельд.
Потому как воспоминания о почти невинной близости с несносной вдовушкой, которая ещё и сидит так близко напротив — это, оказывается, то ещё испытание.
К счастью, дорога через плотно забитый центр города закончилась — и за окном рыжиной на солнце сверкнули стены главного корпуса Санктура.
— Как вы думаете, куда она могла пойти? — выйдя из кареты, Мариэтта подняла взгляд к его шпилю.
— Думаю, стоит начать с её кафедры.
Вместе они вошли в чуть промозглое нутро Академии. Кажется, эти толстые стены вообще никогда до конца не прогревались. Дальше Ренельд провёл графинюшку до кафедры Магической ботаники — кто-то ведь должен там быть?
Оказалось — лишь секретарь декана в совершенно пустом кабинете перебирал какие-то бумаги и раскладывал их по папкам. И это вдумчивое занятие так увлекло его, что он даже не заметил, что кто-то вошёл. И потому вздрогнул, когда прямо перед ним возникла любопытная морда Лабьета. А затем уже поднял взгляд на Ренельда и Мари, что держалась чуть позади, за его плечом.
 
— Добрый день, месье!
— Ваша светлость, — мужчина выпрямился, забыв положить в папку лист, что держал в руках. — Чему обязан?
— Нет, вы лично мне не нужны, — Ренельд улыбнулся. — Но подскажите, сегодня здесь появлялась ваша аспирантка Ивлина дю Пойр?
— Да, — секретарь пожал плечами. — Заходила утром. Ещё по такому странному поводу...