Жена напоказ 2 (СИ)
— Это я с вами вообще не собираюсь обсуждать! Мне достаточно того, что я уже знаю.
Проклятье Первородных! Да как с ней вообще разговаривать?! Проще поступить по методу Лабьета — дать ей хорошего шлепка по мягкому месту.
Ренельд даже встал с кресла. А раз встал, нужно что-то делать.
— Что ж, раз вы всё знаете… — он достал из-за пазухи треклятую коробочку, которая едва не промяла ему грудь за это время. — Вы станете моей женой?
Остановился перед Мариэттой и поднял резную крышечку.
Мариэтта
Гнев Первородных, он даже кольцо принёс! Месье я-глыба-льда дознаватель — и кольцо.
Замечательное такое — и не поспоришь. С драгоценными камнями вообще сложно спорить. Особенно с их непререкаемым обаянием. Я смотрела на этот потрясающе красивый перстень, и у меня в голове что-то медленно щёлкало. Наверное, счётчик суммы, которую выложил Ренельд де Ламьер за эту демонстрацию своей подавляющей милости.
Нет, в наличии вкуса и проницательности герцогу не откажешь — если бы я сама заказывала для себя кольцо, оно было бы примерно таким же. Знал, на что давить, гад такой! Самоуверенный, грубый деспот! Ещё и стоит так близко, что хочется перелезть через спинку кресла и постыдно сбежать подальше… Нет, не от него, а от собственных желаний, что постепенно перекрывали даже гнев от его слов. От леденящего расчёта в каждом из них.
Но я наконец медленно вздохнула, стараясь сохранить невозмутимость, а затем подняла взгляд на замершего надо мной в ожидании герцога.
— Я так полагаю, что вы спросили для вида. И мне всё равно придётся его принять? — спросила вполне ровно.
Ренельд приподнял брови, словно вообще не такого ответа ожидал.
— А вам не нравится? Я могу заказать другое. По вашему эскизу и каждому пожеланию, что вы выскажете.
Нет, он что, серьёзно?! И, главное, каким же спокойным тоном это сказал — как будто обсудил фасон жилета под фрак в мастерской. Надо бы у него поучиться самообладанию. Но вот истинные чувства герцога вполне можно было считать по тому, как его глаза потемнели до черноты малахитового узора.
— Мне всё равно. Если у меня нет выбора, то и это сгодится.
Я встала и накрыла ладонью руку Ренельда, в которой он держал коробочку. Сжала её, захлопывая крышку — и у герцога дёрнулся глаз, когда та прищемила ему палец. А пружинка в ней на совесть! Просто чудесно!
— И что же? Вы даже не скажете “да”, как это положено женщинам, которые получают предложение о замужестве? — процедил он, высвобождаясь из маленького капкана и оставляя кольцо в моей руке. Кожу так и прострелило тёплым покалыванием от скользящего соприкосновения с его — горячей и чуть шероховатой.
— Пусть те девушки, что получают предложения о замужестве по всем канонам и со всем на то желанием, отвечают “да”. Плачут от счастья и бросаются на шеи избранникам.
— Могли бы и броситься… для разнообразия, — с мрачной ухмылкой заметил его светлость. — Вам так или иначе придётся на людях изображать счастливую невесту. Вы же не хотите, чтобы все в первый же день догадались о том, что на самом деле представляет из себя наш с вами брак?
— А вы готовы изображать счастливого жениха? — Я покрутила коробочку в пальцах.
— Думаю, я могу пойти на такую жертву, — Ренельд проследил за моим движением. — А кольцо всё же рекомендую вам надеть сразу. Можете сделать это сами.
Лабьет, что стоял рядом, осторожно виляя хвостом и явственно прислушиваясь к нашему разговору, громко страдающе вздохнул. Хотя после того, как он прочитал заметку в газете, я уже ничему не удивлюсь. Даже если он вышивает гладью и печёт кексы.
Я, не сводя взгляда с его хмурой светлости, достала кольцо из коробочки и протянула ему. Ренельд приподнял бровь.
— Да ну? — прищурился недоверчиво.
Лабьет толкнул его в бедро лбом так, что он даже слегка покачнулся. Но сохранил невозмутимый вид, явно послав напарнику безмолвное ругательство.
— Не укушу, не бойтесь, — добавила я.
С той же ехидной ухмылкой на безупречном лице герцог уверенно подхватил мою руку и надел кольцо на палец так ловко, словно проделывал такое уже не в первый раз. И будто этого было мало — вдруг склонился и коснулся тыльной стороны моей ладони губами. От мурашек, что пробежали по коже, волоски на предплечье тут же предательски приподнялись.
— Вам идёт, — шепнул он так проникновенно, что я страдальчески подняла глаза к небу.
А кого винить? Сама согласилась на эту пытку! Сердце колотилось в груди, слегка стеснённой жёстким корсетом, и, кажется, распевало какую-то глупую песню. Хоть разум, обидчиво нахохлившись, продолжал твердить, что это всё формальность и мне пора к заклятийнику. Вот прямо завтра нужно поискать другого!
Когда его светлость наконец отпустил меня, мы замерли друг напротив друга в некоторой неловкости. Я невольно опустила взгляд на его небрежно — слишком небрежно! — повязанный платок. И на небольшую прореху по шву фрака — на плече.
— Так что же с вами всё-таки случилось? Вы так торопились сюда, что на полном ходу выпали из кареты?
Я подхватила концы платка и принялась за весьма сложный, но красивый узел. За время замужества научилась — Эдгару было приятно такое внимание.
Ренельду, наверное, тоже: он покорно приподнял подбородок, поглядывая на меня сверху вниз.
— Скажем так, это результат воспитательных мер, которые мне пришлось применить к брату.
Да что же это такое! Они снова поругались? В список срочных дел я мысленно добавила разговор с Ксавье. Придётся как-то всё это ему объяснить. Может, после этого он хоть немного успокоится?
— Он жив, надеюсь?
— Жив и умиротворён. По крайней мере до того момента, как проснётся.
Я вздохнула, заканчивая с платком. Осторожно заправила его концы под ворот жилета и качнулась назад, оценивая результат своих трудов.
— Раз уж вы здесь… Можете поговорить с Ивлиной. Сегодня утром месье Орм очень ей помог. Отыскал причину того, почему она толком не шла на поправку даже после снадобий. Вам стоит взглянуть! Может, это поможет отыскать этого Рауля Донжона. А пока вы с ней разговариваете, я могу отдать ваш фрак служанке — она зашьёт. Очень умелая!
— Думаю, ничего страшного… — начал было герцог.
Но я уже взялась за лацканы и потянула фрак с его плеч вниз. И только потом меня догнала мысль: что я вообще делаю?! Ах, да! Раздеваю месье дознавателя на собственной террасе! А пах он совершенно потрясающе: по-мужски резковато, с лёгкой примесью пыли, осевшей на тёплой коже и какого-то дорогого лосьона, которым, наверное, сбрызнулся после умывания.
Его светлость высвободился из рукавов, продолжая внимательно оглядывать моё лицо. Кажется, он стал чуть ближе? А я замерла с его фраком в одной руке, совершенно теряясь, что делать или говорить дальше…
Но что-то же делать надо! А герцог словно бы нарочно ждал именно моего шага.
Я так и чувствовала, как внутри растёт невыносимое напряжение. Меня будто толкают в спину — ну, давай же! Коснись его! Заройся пальцами в тёмные волосы и прижмись к его губам своими. К сожалению, я ещё очень хорошо помнила, каковы они на вкус, какими они могут быть мягкими и настойчивыми. Только сейчас эти воспоминания вдруг усилились до такой остроты, словно Ренельд де Ламьер только что меня целовал, отстранился — и я понимаю, что мне мало. Мало! Но всё закончилось. Пальцы ещё комкают рубашку на его груди, а губы холодит лёгкий ветерок, пробежавший по террасе.
Но одна поблажка этим позывам женского организма — и моё положение может стать ещё плачевнее. Ведь ничего нельзя придумать хуже, чем вешаться на шею мужчине! Особенно такому, как месье дознаватель.
Я чуть наклонилась вперёд — и герцог сразу подался мне навстречу. Вот, значит, как! Похоже, он вовсе не прочь взять то, что предлагают. А как же наш договор?!
Я выждала ещё немного, ощущая, как меня касается тепло кожи герцога, но в тот миг, когда пересеклось наше дыхание — качнулась вбок и взяла со столика колокольчик. Позвонила в него — и за приоткрытой в гостиную дверью сразу послышались шаги.