Стану твоим дыханием (СИ)

«Вот же язва, — думает Харон. — Хрен тебе, а не стриптиз. Не заслужил. А хочет же… Хочет, стервец… И могу поставить сто против одного, что не только стриптиза хочет. Но… Да.»
— Не будет, — Харон отворачивается к стене. — Спи давай.
Естественно, ночь проходит без сна у обоих. Оба крутятся на своих полках. Вздыхают. Покашливают. Но хранят тотальное молчание. Утро наступает, как облегчение. Каждый прячет от другого уставшие и воспалённые от бессонницы глаза. Создаёт ненужную суету и бесполезную активность. Харон почти серьёзно думает выйти в тамбур и доехать эти несчастные пятнадцать минут там. Находиться в одном купе с источником вожделения — мучительно и невозможно. Андрей тоже переминается с ноги на ногу, не решаясь ни выйти, ни остаться. Видимо, думает о том же. Харон держит себя из последних сил, бесконечно повторяя себе же одну и ту же фразу: «Ты не имеешь никакого права ломать ни его, ни его жизнь. Отойди. Не лезь. Дай возможность выбора. Не смей. Не смей, сука. Ты не имеешь никакого права…»
— Ручка есть? — не выдерживает Харон. — Или карандаш? Маркер, похрен, что угодно.
— Зачем? — Андрей искренне удивлён.
— Надо, — Харон смотрит исподлобья. — Что-то пишущее и листок.
— Зачем? — снова тупо переспрашивает Андрей.
— Стихи тебе, блядь, напишу! На память, — взрывается Харон. — Можешь ответить по-человечески? Есть или нет? Если нет, у проводницы возьму.
— Да на, чего орать-то так? — Андрей бросает на стол ручку и блокнот.
Харон молча берёт письменные принадлежности и, написав что-то в блокноте, закрывает его и протягивает Андрею. Тот забирает блокнот и случайно-намеренно касается своими пальцами пальцев Харона. Снова разряд. По обоим. Харон стискивает зубы и медленно выдыхает. Андрей закусывает губу, краснеет и отворачивается.
— Там мой номер телефона, — Харон забрасывает сумку на плечо. — Если захочешь… Захочешь изменить свою жизнь, просто набери. Я буду ждать.
С этими словами он выходит из купе и идёт в тамбур. По прибытии поезда первым спускается на перрон и сразу же закуривает. Немного постояв, резко разворачивается и шагает к выходу с вокзала. Сталкивается у перехода с «извозчиком», не заметив и не услышав его громогласное «осторожно, дорогу». Останавливается и выбрасывает окурок в урну. Поднимает голову и упирается в тоскливый взгляд Андрея.
Стоит. Смотрит. И отвести глаза не в состоянии. Андрей так же столбом стоит, абсолютно не обращая внимания на идеально ухоженную девушку с длинными волосами, которая подходит к нему и касается своей щекой его щеки. Харону даже немного обидно за Андрея — это, называется, она соскучилась? Да она должна была запрыгнуть на него прямо посреди толпы, в губы засосать, хоть какие-то эмоции… А это… пиздец. Андрей приобнимает подошедшую девушку за талию, другой рукой проводя по её волосам. Та что-то говорит и отводит его руку. Харон в полном ахуе — он же ей ровно, абсолютно ровно. Он нужен ей для статуса, для самовыражения, на похвастаться перед подружками, на что угодно, но только не как человек. Ей плевать на него. Абсолютно плевать. И он выглядит таким потерянным… А в его взгляде Харон читает: «Не отпускай меня».
Харона снова кто-то толкает — он стоит на самой оживлённой и многолюдной точке. Харон включается, заставляет себя отвести взгляд — «ты не имеешь никакого права…» — разворачивается и покидает вокзал, не оглядываясь.
========== Андрей ==========
Когда невыносимый попутчик с невыносимым именем царапает что-то в его блокноте, в голове Андрея и в самом деле мелькает мысль, что тот пишет ему стихи на память. Это просто смешно, но даже предположить, для чего вдруг тому понадобилось что-то вдруг записать, Андрей не может.
Оказывается — всё очень просто — сделай свой выбор сам — позвони… или не позвони.
И только оставшись в купе один, Андрей смотрит на запись — имя и номер телефона. Самым правильным было бы вырвать этот лист, порвать его в мелкие клочья и развеять по ветру. Да, так и надо бы сделать. Андрей вздыхает, хмурится и… прячет блокнот в сумку.
 
— Харон, — вдруг вслух, неожиданно для самого себя, говорит Андрей, словно пробуя чужое имя на вкус. — Харон… красиво, — и улыбается.
В какой момент этот невозможный парень вдруг перестал его раздражать? В какой момент почему-то расхотелось, чтобы он отвязался и пропал совсем, словно и не было?
Запретно-притягательное… не из этой реальности. Рядом с ним менялся весь мир, и сам Андрей тоже менялся… это хорошо или плохо?
Да, что он чувствовал рядом с ним, было неправильным, но эти эмоции и ощущения были такими яркими, что становилось обидно, что из-за каких-то навязанных кем-то принципов, надо запретить себе даже думать о чём-либо подобном.
Стыдно, неловко, но так хорошо, что и сейчас пальцы на ногах поджимаются от одного только воспоминания о тёплых руках на своём теле.
«Кто бы мог подумать», — хмыкает Андрей, берёт сумку и выходит из своего вагона на перрон. Непроизвольно оглядывается… в надежде ещё раз увидеть его, сознание даже не пытается обмануть само себя… да, он хочет его увидеть перед тем, как забыть… потому что это будет правильным.
«А ты ведь правильный, да, Андрей?» — ехидничает внутренний голос.
— Андрей, — он оборачивается, улыбается своей девушке.
Жанна нашла сегодня время, чтобы встретить его, значит и в самом деле соскучилась. Вот она, его стабильная, налаженная жизнь, без всплесков, без электрических разрядов по нервам… честно, чисто, надёжно, скучно.
— Привет, — улыбается ей, а глаза всё выискивают в толпе его. Машинально тянется к волосам Жанки, прижать к себе, погладить, показать, что тоже скучал. Девушка так же привычно отводит его руку в сторону — точно, нельзя же испортить укладку… дорогая фарфоровая кукла, вдруг сломается от небрежного обращения.
«А с ним можно было разбиться столько, сколько потребовалось бы, — подсказывает внутренний голос, — потом собраться заново и снова разбиться, и так до бесконечности».
Андрей прикусывает губу, чтобы подавить непроизвольный стон, и тут натыкается взглядом на неподвижный и пристальный взгляд Харона… не ушёл, тоже хотел увидеть его… тоже хотел… попрощаться?
Непреодолимое желание — скинуть с себя руку Жанки и пойти сквозь толпу туда, где стоит тот, кто что-то сломал в голове Андрея, вынул одну деталь, чтобы заменить её другой… и теперь всё стало другим… всё выглядит по-другому.
— Кого ты там высматриваешь? — с неудовольствием спрашивает Жанка. — Поехали, там такси ждёт.
Андрей на мгновение отвлекается на её слова, а когда снова смотрит туда, где стоял он, его персональный демон, его уже нет — растворился в толпе, и всё, что от него осталось — это несколько цифр в блокноте, надёжно спрятанном на дне спортивной сумки.
— Хорошо отдохнул? — уже в машине спрашивает Жанка, пристально всматриваясь в его лицо.
— Я же не отдыхать ездил, — напоминает Андрей, но девушка только усмехается.
— Ты прекрасно понимаешь, о чём я тебя спрашиваю. Я про томные гуляния под луной со всякими знойными красотками.
— Никаких знойных красоток не было, — Андрей мысленно морщится от этой почти правды.
— Точно? — для верности переспрашивает Жанна.
— Точно, — это ведь и не ложь, когда ты просто не договариваешь всего, что случилось. Да и надо ли это договаривать?
«Знаешь, дорогая, я тут встретил парня… и полностью потерял голову».
Ахах, как смешно… лицо Жанки после таких слов — да, это было бы бесценно.
— Я, пожалуй, домой сейчас, — сказывается эмоциональное напряжение последних дней, и Андрей чувствует, что усталость вот-вот свалит его с ног.
— Как? — Жанна удивленно приподнимает красиво изогнутую бровь. — Я думала, мы ко мне, я заказала доставку из ресторана — отметить твоё возвращение.
— Меня же не год не было, что там отмечать. Мне надо выспаться, — Андрей пытается придать голосу больше убедительности. — Встретимся завтра…
— Нет, давай, тогда сделаем так, — Жанка быстро сориентировавшись, переигрывает ситуацию. — Ты сейчас поезжай домой — отдыхай, а вечером приедешь ко мне, а я как раз успею по своим делам проехаться, а то я отложила их из-за твоего приезда. А так, и ты успеешь выспаться, и я людей не подведу.