Контрольный выстрел

— С ума сошел? Высылаю прикрытие.
Такой легкомысленности от Калиниченко Гусаков не ожидал. В целом обстановка была нормальной, но именно в нормальной обстановке происходят самые ненормальные вещи.
Извинившись перед Олегом, Гусаков поискал глазами Тихомирова.
— Значит, такое дело... Возьми ребят с оружием и мухой навстречу Калиниченко. Он деньги без сопровождения везет...
Глаза Тихомирова блеснули, как перископ подводной лодки.
— Объяснять некогда. Задача ясна?
«Чего шеф всполошился? — Калиниченко вогнал трубку в нишу. Он понимал свой просчет и сам корил себя, но, как нормальный человек, пытался оправдать сделанную глупость. «Трасса спокойная. Вон и мигалка сверкает. Да и вообще — победителей не судят».
Проблесковые огни приближались. Фиолетовые лучи скользили по пластику салона. Калиниченко нагнулся поближе к боковому зеркалу. Их догоняла, судя по очертаниям, «Волга». Прежняя машина сопровождения ГАИ была «Жигули».
«Волга» поравнялась с ним, и сидевший за рулем человек махнул жезлом, приказывая остановиться. Он почему-то был без формы.
— Что за черт! — Калиниченко снял автомат с предохранителя. — Не останавливайся, — приказал он водителю. Тот нажал на акселератор.
Машина заревела, стрелка спидометра резко пошла вправо. Но «Волга» уже вышла на параллельный курс и ни на метр не отставала. Чуть выйдя вперед, она мигнула поворотником и стала прижимать их к обочине.
— Гони! — крикнул Калиниченко. Однако правые колеса уже шуршали по щебенке. Чуть дальше чернел кювет, ощетинившийся высокой травой.
— Осторожно, справа... — Но колеса уже скользнули вниз.
Что-то загремело, посыпалось. Пытаясь удержаться, Калиниченко схватился за ручку двери. Машина сделала оборот и, кувыркнувшись через крышу, впечаталась колесами в землю.
Очнувшись в кювете в нескольких метрах от машины — в салоне почему-то горел свет, — Калиниченко сквозь радужные круги перед глазами увидел человека, взбиравшегося по склону с мешком в руке. Это был тот самый холщовый мешок...
Калиниченко рванул автомат. Забитый трассерами рожок («Доверь салаге вооружение! Сколько раз говорил, что трассеры надо класть через четыре патрона!») выдал фейерверк. Пули летели четкой, невероятно красивой на темном небе пунктирной линией. Калиниченко не слышал очереди, но прекрасно видел, как несколько огненных точек впились в силуэт. От удара тот пролетел вверх по склону и упал ничком на обочину. Черные ботинки выделялись на фоне более светлого неба.
Не отпуская автомат, Калиниченко хотел подняться, однако нога подвернулась, и резкая боль заставила его опуститься на землю. Он почти не чувствовал голень. Нога была вывернута нелепо и неестественно. Калиниченко дотронулся до штанины. Чуть пониже колена торчало что-то твердое и острое. «Кость!» — подумал он, и боль снова бросила его на землю. В ботинке было мокро и горячо. Переждав нестерпимую боль, он осторожно лег и, подтягивая себя на руках, ломая сухую и жесткую, словно кустарник, траву попытался ползти к склону. Радужный, невероятно яркий калейдоскоп ударил в глаза, и Калиниченко глухо застонал. Он почувствовал, как липкий холодный пот моментально пропитал белье.
Голова кружилась, мешая сосредоточиться.
Он взглянул вверх. В небе полыхал отблеск фиолетового милицейского фонаря. Ботинки темнели на прежнем месте.
«Где деньги?» — только сейчас до Калиниченко дошел весь трагизм положения.
Превозмогая страдания, он потянул себя вперед. Через несколько секунд уже вся одежда была мокрой. Высокая трава скрывала воду на дне кювета. Под руку попалось что-то гладкое, скользкое. «Пластиковая бутылка»,— определил он. Калиниченко отбросил ее и снова подтянулся на руках. Он уже преодолел придорожное болотце, вымазавшись в жиже. Теперь ботинки были прямо над его головой.
Поверх них прошли яркие лучи галогенных фар. Скрипнули тормоза. «Кто там еще?» На помощь Калиниченко не рассчитывал. Он нажал на спуск, четко отмерив дозу. Три яркие точки ушли в небо.
— Не стреляй, свои. — Это был голос Тихомирова. Он первым спрыгнул вниз, скатился по склону и, ухватившись за ствол, вырвал автомат из рук Калиниченко. В таком состоянии тот был способен на самый дикий поступок.
 
— Ты как?
— Там деньги... — Калиниченко била дрожь.
— Черт с ними... Где водитель?
В свете потолочного плафона были видны спина, неестественно белая шея, алая полоса крови, тянувшаяся из уха. Он был жив.
Холщовый мешок валялся на обочине. Рассыпавшись цепью, бойцы блокировали место происшествия. Адмирал, не преминувший принять участие в акции, матерился, как сапожник. Умом он понимал всю нештатность ситуации и тем не менее крыл в отца, сына и прочих родственников.
Азарт — субстанция опасная, его последствия непредсказуемы. Чет — нечет. И этот азарт (в корысть Калиниченко — жажду славы и чинов — верить просто не хотелось) сыграл злую шутку.
Лежавший на земле человек был без сознания. Две опаленные трассером дыры на одежде, мокрой от крови, на первый взгляд не представляли особой опасности. Ранения в плечо и бедро — и то явно навылет. Над пострадавшим уже колдовал боец, пытаясь перехватить раны бинтом из аптечки. Бинта было мало, он скручивался, не хотел повиноваться и моментально алел, едва прикасался к телу. «Фельдшер, твою мать!» — выругался Адмирал. Подбежал еще один боец. Он выхватил из аптечки резиновые жгуты и наложил их на руку и ногу раненого.
Под курткой пострадавшего санитар-любитель с удивлением обнаружил еще одну повязку. Профессионально сделанная, она плотно охватывала грудь, дыбилась ватой в районе плеча.
— А это что?
Разбираться было некогда. Человек приходил в себя после противошокового укола.
На дорогу вытащили водителя и Калиниченко.
Водитель уже почти оклемался и шел сам, хотя его и поддерживали с двух сторон.
— Что это было? — он изумленно озирался, морщась от головной боли.
— Сказка о царе Салтане. Полет шмеля. Вроде живой, раз интерес проявляешь. — Адмирал внимательно его оглядел. Руки-ноги на месте, глаз хоть и мутный, но внимательный. Даже в мертвенном свете фар алел то ли румянец, то ли невытертая кровь.
Калиниченко, напротив, был бледный, как простыня. Он крепился, но боль накрывала его, и он пытался сдержать стон. Тихомиров ловко сделал укол.
— Ну наваляли, хоть лазарет открывай. — Он растерянно, как-то по-стариковски покачал головой. — А говорят Чечня...
— Как хорошо все начиналось! — вымученно улыбнулся Калиниченко. — Деньги взяли? — Перед глазами у него поплыло, и он отключился.
Положив его на заднее сиденье «Волги» и аккуратно приладив к ноге доску-шину, Калиниченко отправили в больницу.
Водитель от медицинской помощи отказался. Он ходил вокруг своей мятой и искореженной автомашины, цокал языком, собирал в темноте разлетевшиеся от удара железяки.
Милицейская «Волга» была в полном порядке, даже рация включена.
Судя по всему, никого, кроме раненого неизвестного, в салоне не было. «На что он рассчитывал?» Нападение было дерзким до безобразия, и это ставило в тупик. Ясно, что случайностью оно быть не могло, но как соотнести происшествие на трассе с захватом автобуса? Тихомиров не мог связать концы с концами. Не мог этого сделать и Адмирал — мастер нестандартных версий. Кто, каким образом мог так рассчитать? Кто мог рискнуть на эту дикую погоню в одиночку? Откуда этот одиночка знал, что именно в данной машине деньги и что она идет без прикрытия?
Это же целая операция. Даже несколько.
Неужели в машине был один? А кто сказал, что один? Тогда почему, если был второй, он не взял деньги? И куда делся? Откуда машина? И где оружие? Ведь не мог же он нападать с голыми руками...
— Документы проверили? — Тихомиров в очередной раз оглядел поле битвы. И только сейчас бросил взгляд на лицо лежащего. Сквозь кровь и грязь на него смотрели глаза человека, который утром называл себя Левченко.
Автомат нашли в салоне. С предохранителя он был снят.